Книга Не искушай меня - Сильвия Дэй

– Ты даже не представляешь, какое я получал от этого удовольствие. – Глаза его блеснули злобой. – Знать, что я имею все, чего лишен Сен-Мартен, чем он дорожит в жизни: женщину, которую он любит, и дочерей, которых он зачал. Пользовать его жену, а потом убить ее – это тоже было приятно, но удовольствие оказалось преходящим. А вот держать тебя при себе постоянно – вот оно, истинное наслаждение.

Филипп издал полурык, полустон, и Маргарита вздрогнула – столько злобы было в этом звуке.

– Вы и есть Эспри, – сказала Лизетт, крепче сжимая руку Маргариты.

– Все было бы прекрасно, – сказал де Гренье, – если бы ты не восстала из мертвых. Я убью Дежардана, когда покончу со всем этим. Это он все испортил своими махинациями.

– Саймон был прав, – тихо сказала Лизетт. – Я даже сказать не могу, как мне жаль, что он оказался прав.

Что-то в тоне Лизетт заставило Маргариту похолодеть от ужаса. Атмосфера этой комнаты была странной, полной зловещих потоков, невидимых водоворотов, чем-то таким, что порождало ощущение нереальности, зыбкости. В этой зыбкой реальности исчезали ориентиры. Маргарита уже не понимала, кто есть кто в этой комнате. Право, не сон ли это все?

– О чем, черт возьми, ты говоришь? – Де Гренье пнул Филиппа в спину.

Филипп споткнулся, но не упал. Повернувшись к де Гренье лицом, он встал перед Маргаритой, заслонив ее своим телом, как та, в свою очередь, защищала собой Лизетт. Сердце ее переполняла благодарность к человеку, сохранившему в своем сердце любовь к ней на протяжении двадцати лет разлуки, к тому, кто готов был защищать ее ценой собственной жизни. И в то же время сердце ее сжималось от страха за него, от страха потерять его, на этот раз навсегда.

– Саймон подозревал, что вы и есть Эспри, – сказала Лизетт.

– В самом деле? Умный парень.

– Да, умный. Именно поэтому Лизетт сейчас далеко отсюда, и ее воспоминания остались при ней, а я – здесь.

– Ты лжешь. – Де Гренье прищурился.

– Линетт? – в недоумении переспросила Маргарита.

Все смешалось у нее в голове. Каждый оказывался не тем, за кого себя выдавал.

– В данный момент из нас двоих я сильнее, – сказала Линетт, грациозно поведя плечом. – Я больше готова к тому, чтобы иметь с вами дело.

Губы де Гренье сложились в глумливую усмешку. Маргарита была раздавлена осознанием того, что отдала себя человеку, который не испытывал к ней ничего, кроме ненависти, и не желал ей ничего, кроме зла.

– Не будь столь самонадеянной, малышка. Куинн уже мертв, и твоя сестрица тоже. Скоро вы все встретитесь в аду.

Маргарита всхлипнула и потянулась рукой к Филиппу. Сердце ее исходило болью от страха и горя. Что может быть больнее, чем, едва воссоединившись с самыми близкими и дорогими людьми, разом потерять всех?

– Я встал из могилы, – с сильным ирландским акцентом произнес голос за спиной у виконта.

Де Гренье взвыл как раненый зверь. Маргарита с ужасом смотрела, как острие короткой шпаги вылезает из правого плеча виконта с душераздирающей медлительностью. Де Гренье упал на колени, Сен-Мартен ногой выбил пистолет из его руки, и тот со стуком отлетел на несколько футов в сторону. В дверях показался Куинн, и в руках у него была шпага, с которой стекала ярко-алая кровь.

Линетт схватила Маргариту и оттащила в сторону.

Рыча от боли и ярости, де Гренье поднялся на ноги и свалил Сен-Мартена на пол. Куинн бросился к Линетт и Маргарите.

Но Маргарита решила, что с нее хватит. Вдохнув поглубже для храбрости, она метнулась к валявшемуся на полу пистолету. Де Гренье схватил ее за лодыжку, и Маргарита, потеряв равновесие, тяжело рухнула на пол.

Пиная ногами виконта, она пыталась ползти, скользя по полу влажными от пота ладонями, тянулась за пистолетом. Теперь никто не причинит вреда ее детям. Покуда в ее теле еще теплится жизнь, она этого не допустит.

И вот, наконец, пистолет оказался у нее в руке. Пальцы судорожно сжались. Маргарита перекатилась на спину, ища глазами де Гренье. Он поднялся на колени и занес над распростертым на полу Сен-Мартеном кинжал.

– Нет!

Крик Линетт, отражаясь от стен, прокатился по комнате. И этот крик придал Маргарите мужества сделать то, что она должна была сделать.

Сен-Мартен приподнялся на локтях, отполз, опираясь на предплечья, и изо всех сил ударил де Гренье ногой в лицо, расквасив его благородный орлиный нос. И в тот же момент раздался выстрел – как гром среди ясного неба.

Глава 18

Четыре недели спустя

Саймон спрыгнул с подножки кареты и взлетел по ступеням к парадному подъезду дома Маргариты Байо. Погода радовала – после утреннего дождика, освежившего воздух, ярко светило солнышко. Отсюда дом выглядел приветливым и веселым, ярко-красные цветы, в изобилии росшие в каменных вазах по обе стороны от дверей, придавали ему особенно нарядный вид.

Дверь открылась еще до того, как он успел постучать. На пороге стояла прелестная Линетт.

– Добрый день, мадемуазель Руссо, – поприветствовал он свою возлюбленную, почтительно сняв перед ней шляпу и отвесив низкий поклон.

– Вы опаздываете, мистер Куинн, – сурово отчитала его Линетт.

– Нет, вовсе нет, – возразил он, доставая из кармана часы. – Сейчас ровно час дня. Я всегда прихожу с визитом в это время.

– Неправда, почти пять минут второго. – Она подхватила его под руку и, потащила за собой в холл, прикрыв за ними дверь.

Взяв у Саймона шляпу, Линетт небрежно швырнула ее на вешалку. Шляпа угодила ровно в цель и, покачавшись, замерла на крючке.

– Отличный бросок, – похвалил Линетт Куинн, с любовью глядя в ее выразительное, с живой мимикой лицо.

– Не пытайтесь поменять тему.

– А вы опять злитесь на меня. – Он улыбнулся. – Соскучилась по мне, тиаска?

– Ты знаешь, что я соскучилась, – проворчала Линетт, провожая его в гостиную первого этажа. – Я думала, ты не придешь.

– Ничто не может помешать мне прийти к тебе, – пробормотал Саймон.

Ему не терпелось к ней прикоснуться.

Недели воздержания сказывались на нем, но он был полон решимости ухаживать за ней как полагается. Линетт и Лизетт решили взять фамилию Сен-Мартена. Носить фамилию злодея де Гренье, после того как все раскрылось, они не пожелали. То был мужественный шаг – ведь, во всеуслышание, заявив о своем незаконном происхождении, девушки разрушили свои шансы удачно выйти замуж. Саймон как мог, постарался Линетт поддержать. Для него она нисколько не упала в цене от того, что утратила шанс стать виконтессой, и он хотел, чтобы и она, и остальные видели, с каким почтением он к ней относится. Именно поэтому Саймон решил, что будет ухаживать за ней с еще большей щепетильностью и церемонностью, чем, если бы он, безродный ирландец, пытался добиться руки и сердца французской аристократки.