Книга Плюсик в карму. Книга третья - Елена Штефан

ему притащила? – осторожно уточнила Ольга, судорожно припоминая, что именно заказывала и покупала для Жеха в шопинговой горячке.

– Ага. Только я не поняла, зачем ты три набора инструментов приперла.

– Три-и? – навострил уши коваль.

– Три, – улыбнулась Оля лукаво. – Тебе, Пашке и один, чтоб местных подразнить. Нужно же аборигенам дать пример, к чему стремиться?

– А мне зачем столько расчесок притащила? – Сима сияла шкодливой улыбкой. – Тоже местных подразнить?

– А я не знала, что тебе по руке, вот и скупила все что было. В двух экземплярах. – Оля ответила не менее яркой улыбкой. Про то, что это было решение Давида, признаваться сейчас не хотелось. Уж очень сладко Сима фонила довольством.

– И зачем мне сорок расчесок?

– Парочку мне выделишь, одну подавальщице подарю. Юрну и Браю побалуешь. Наяну нашу порадуем. А остальное прибери до случая. Придумаем, как использовать потолковее. На крайний случай просто презентуем полезным индивидам.

– Расчески вместо валюты? – хохотнул старый партиец, любовно посматривая на свой инструментальный чудо-сундук.

– Там еще рулетка вроде была, штангель, очки защитные, – припоминала Ольга.

– Да ладно?! – весело усомнился Жех. – И когда я это богатство получу?

– Да хоть сейчас, если в город ехать не лень. Только Пашку высвистай, а то старина Оусс тебя в особняк не впустит.

– И пропустить твой рассказ? Дýрней нэмá! – Семеныч комично развел руками. – Жил пять лет без рулетки – и еще денек выживу. Садись, – Жех картинно обмахнул лавочку, – и давай докладывай!

Оля с некоторой горечью отметила, что эта беседка около кузни появилась за то время, пока она была занята подготовкой экспедиции и не бывала на хуторе. Беседка была проста и красива – навес-дуга, она же решетка-шпалера. Плющевидный вьюн уже заплел ее больше чем наполовину. Не иначе, Ован постарался.

– Откуда богатство? – Оля ласково провела по аккуратным ячейкам из металлических подвитых прутков.

– Так все бульоны твои сухие, – проворчал Жех Семеныч, которому организация возни с мясом была поперек души. – Эта паразитка, – кивок в сторону Серафимы, – через своего стражника на мореходов вышла. Им сколько ни дай, все мало. Один капитан за поставку сухпая металлом рассчитался. Без наценки. Я взял. Теплички же надо подновлять. А эта, – опять недовольный фырк в сторону Симы, – и говорит: ты бы качели детям спроворил да навес от солнца. Ну, Истен и загорелся. Ты же знаешь, какой он упертый, когда увлечется. Одно слово – маг. Ну и сделали.

– Проволоку Истен тянул? – поинтересовалась Оля.

– В руках катал, как колбаски пластилиновые, – отмахнулся кузнец. – Потом их выгладили на этой вот столешнице.

Только сейчас Оля обратила внимание, что большой, идеально гладкий стол человек на десять вовсе не деревянный, а каменный.

– Долго возились? – посочувствовала Оля, остро жалея, что такое интересное и познавательное дело прошло без нее.

– Да нет, – пожал плечами коваль, – за четыре дня управились. Мажатам твоим без тебя и Серафимы скучновато было, вот они и навалились скопом.

– Это он дуется, что ему молотом помахать не дали, все магией сделали, – подначила Сима. Оля всеми фибрами чувствовала, как нравятся ее друзьям эти взаимные подколки. Жех показательно куксится, а у Симы в глазах не смешинки – хохоталки, и губы преехидно кривятся.

– Здоровенная получилась. Как только выгнуть исхитрились такую махину? – проснулся в Ольге инженер. – Под этот навес целый «пазик» загнать можно

– Ма-агия, – с издевкой, но как-то обиженно проблеял Жех. – Аний воздушный каркас сделал, по нему и выложили за день как по направляющей. Им же, падлюкам, сварка не нужна, онé пальчиком тыкнут вместо электрода – и ага, два прутка срослись, как так и было. И хоть бы одна зазубрина! Я им только шаблон сделал, чтоб ячейки решетки набирать без перекоса, да подсказал, что удобнее секций наделать на столе, а потом уж к месту их приладить. – Семеныч с видом крайней досады махнул рукой.

– Да ладно тебе. – Оля толкнула плечиком тугое плечо коваля. – Сам знаешь: без тебя у них ничего не получилось бы.

– Ты зубы-то не заговаривай, рассказывай давай!

– Партсобрание землян на Нрекдоле считаю открытым, – прыснула Серафима, усаживаясь на лавочку напротив. – Павлуха отсутствует по неустановленной причине. Повестка дня: отчет зам. зама глав. зава о поездке на родину.

Сима оперлась локтями на стол, а ладошками подперла щеки, изготовившись слушать.

– Павлуха Тырю воспитывает, чтоб она Мусю не перекусила.

 

Пока Сима объясняла Жеху, кто есть Муся, и рассказывала, как Мит и его маленькая сестренка Лими удивились котятам, Оля вспоминала нынешнее утро. Точнее, два часа пополудни, когда она проснулась. Проснулась оттого, что ей было жарко. Очень жарко. Между нею и стеной втиснулась меховая Тыря, а на груди, почти под самым подбородком, растянулась котейка. Муся вполсилы урчала, и этот звук, судя по Олиным ощущениям, производил на чудушку гипнотическое воздействие. После пяти минут тисканий сразу обеих меховушек случилась маленькая драма. Муська в игривом порыве куснула Ольгу за палец. Тыря та-ак удивилась, та-ак возмутилась такому непотребству, что решила кусьмануть нахалку в ответ. Кто, если не она, дорогую подругу защитит? В результате этого порыва дорогая подруга чуть не сверзилась на пол. Муся не удрала, а предприняла стратегическое отступление – решительно запрыгнула на ящик, служивший прикроватной тумбочкой, и оттуда шипела, выгнув спину горбатым мостиком и задрав хвост трубой. Откуда бедняге знать было, что такие маневры со щеной не работают? Миг – и Тыря уже не лежит рядом с Ольгой, а стоит на всех четырех, нависая шипастой башкой над пестрым недоразумением, и целится бивнем. Раз убегают, надо ловить! Кошатина метаморфозу явно оценила – выгнулась еще больше, зашипела громче, а кончик хвоста заходил в судорожном дерганье. Правда, в шипении Ольге чудилось удивление, а не только угроза. Было меховое и приятное, вдруг стало шипастое и страшное, а пахнет одинаково.

– Бивень ап, – скомандовала дорогая подруга и перехватила котейку за шкиряк. – Ты чего скандалишь, зараза пятнистая? – спросила Оля, поворачивая пленницу мордочкой к себе. – Поскандаль мне еще – детям