Книга От чести и славы к подлости и позору февраля 1917 г. - Иван Касьянович Кириенко

С. С. Ольденбург был человеком обширных познаний, глубокого ума, научной честности и благородной объективности, то читая его труд «Царствование Императора Николая Второго», мы верим фактам в нем и умозаключениям, хотя бы и видели в нем некоторые неточности. Но если автор книги – невежда, лжец, клеветник и самохвал, то мы книге не верим, хотя бы и признавали достоверность некоторых ее страниц.

Не буду опровергать книгу г. Кириенки на основании ее содержания, не отвечающего правде, это сделают мои соавторы в этой брошюре, но на основании книги охарактеризую ее автора, и тогда пусть читатель сам судит, можно ли г. Кириенко верить, можно ли принимать его книгу всерьез. (В дальнейшем цифры, взятые в скобки, будут означать ссылки на страницы книги г. Кириенко.)

1

Полевым галопом проскакавши по историческому периоду от 1613 до 1917 года (в заглавии книги указанному), г. Кириенко пишет (190): «…императорам, желавшим вернуться к веками испытанному и проверенному Московскому периоду, цареубийствами не дали этого сделать…» Считает ли г. К. своих читателей совершенными невеждами в истории России или он сам невежда? Ведь из императоров были убиты Петр 3-й и Павел – ужели их можно считать царями московского стиля? Петр 3-й был почитателем Фридриха Великого, а Павел – Мальтийского Ордена.

Невежественностью отдают не только исторические экскурсии г. К., но и его разглагольствования о современных нам событиях: «…в ответ на мобилизацию нашей армии, Тройственный Союз, то есть Германия, Австрия и Турция объявили России войну…» Все, кроме г. К., знают, что Тройственный Союз состоял из Германии, Австро-Венгрии и Италии и что Турция войну объявила нам не в связи с нашей мобилизацией в июле, но флотом напала на наши порты Черного моря 16 октября 1914 года.

Такие отступления от исторической истины нельзя назвать случайными оговорками – их так много в книге г. К., что необходимо признать автора ее невеждою. Невежественен он и в военной области, ни дюжина лет военной службы, ни высокий чин не избавили его от этого недопустимого недостатка. «Трехдневный план мобилизации русской армии оказался совершенно неожиданным для немецких штабов». Эта фраза – совершенная чушь: немыслимо поверить, что второочередной полк, в который по мобилизации попал К., мог в три дня изготовиться к выступлению в поход (полки второй очереди имели, вообще говоря, 7—10-дневный мобилизационный план), но если этот полк каким-то чудом и отмобилизовался в три дня, то это не дает г. К. ни малейшего права утверждать, что русская армия имела 3-дневный мобилизационный план. Каждому офицеру известно, что пограничные полки конницы начинали поход через два часа по получении приказа о мобилизации, что у границы стоявшие пехотные дивизии должны были быть готовы к выступлению через два-три дня, но остальное множество дивизий имело иные сроки мобилизационной готовности, 7—10 и более дней. Говорить о 3-дневной мобилизации армии может лишь невежда, а если он офицер, то выдающийся невежда.

Г.К. пишет: «К началу 1917 года русская армия была уже, как говорится, вооружена до зубов…» Вооруженными до зубов можно было счесть армии, нам союзные, и армии вражеские, их дивизии, состоявшие из 9 батальонов, имели около 120 артиллерийских орудий (около 17 орудий, легких и тяжелых, на один батальон). Мы же к началу 1917 года имели в дивизии из 16 батальонов около 42 орудий (то есть 2,6 жерл малых калибров на один батальон), не считая особых участков фронта, куда в предвидении большого боя подбрасывали тяжелую артиллерию. Разве это можно назвать вооружением до зубов? Г. К.должен был бы знать, что в Великую войну фраза Наполеона «большие батальоны всегда правы» была заменена другою – «большие батареи всегда правы». Мы имели «большие батальоны», а враги (как и союзники наши) имели «большие батареи». Вооруженными до зубов были они, а не мы.

Невежественность г. К. принимает облик мыслительной темноты, когда он пытается маршировать по стратегии; в 1918 году «все ждали, и так должно было бы и быть, что Вооруженные силы Юга России возьмут направление для естественного соединения с адмиралом Колчаком. Но генерал Деникин предпочел растопырить свой кулачок и первым войти в Москву». Не обращая внимания на клеветнический выпад против генерала Деникина, надо сказать: 1) если в Великую войну некоторые из наших генералов поверили в целесообразность сплошных фронтов со смыканием флангов армий, то сейчас ни один грамотный офицер уже не признает этой уродливой, упадочной теории, лишь г. К. погряз в ней; 2) в гражданской войне, как нам показала практика 1918–1920 гг. и как нас теперь учит разработанная теория, сплошные фронты, смыкание флангов, локтевое соприкосновение, – противоестественны и бессмысленны; эта истина неизвестна невежественному г. К. Он не в состоянии понять, что движение генерала Деникина на соединение с заволжанами и сибиряками не дало бы никаких стратегических выгод. Невежество – штука упорная, за четыре десятилетия можно было бы, читая военные книги и статьи, набраться стратегического разума. Г. К.не набрался, потому что ничего не читал или потому что у него разум невосприимчивый.

Эта темнота проявляется иногда прямо-таки анекдотически: наткнувшись на неизвестное ему слово «агнат» (оно означает людей, находящихся под властью домовладыки), г. К. из мрака своего невежества самоуверенно вещает: «агнат происходит от имени Св. Агна, память которого поминается 26 марта, а имя это означает – агнец». «Филолога» г. К. ничуть не смущает, что и «Агн» и «агнец» не имеют никакого касательства к членам Императорской Фамилии, названным «агнатами» в статье, которую цитирует г. К.

Эта темнота г. К., это его невежество подрывают доверие к фактам и к рассуждениям, заполняющим его книгу, невежественную книгу, темную.

2

Надо поражаться той «легкости в мыслях», какую на многих страницах своей книги великолепно проявляет г. К.: «Россия крепла, богатела и всесторонне развивалась, превзойдя все достижения Европы». Фраза была бы хороша, но он ее сделал несерьезной, вставив слово «все»; как ни гордись своим отечеством, все же нельзя утверждать, что оно во всех отношениях превосходило Европу.

Еще легкомысленнее утверждение г. К.: «Русский народ так долго пребывал под могучей охраняющей силой своей армии, что стал утрачивать чувство ответственности». При всей нашей офицерской любви к родной армии, при всем нашем преклонении перед ее славой, мы не можем утверждать, что в войнах 1854–1855 гг. и 1904–1905 гг. она была достаточно охраняющей, а в войну 1877–1888 гг. достаточно могучей. С чего же русскому народу было «терять чувство ответственности»? И в чем эта утрата проявлялась? В 1906–1914 гг. Царь, Правительство и войско, Государственная Дума и народ, в общем сознании ответственности за будущее России, приложили огромные усилия, чтобы мы от слабости нашей в