Книга Цена зла - Оливия Александер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Войдите.
Глубокий, низкий голос принадлежит Аксу, врачу, который ввел мне противозачаточный имплант. Это был единственный раз, когда я его видела, но я узнала его голос.
Я толкаю дверь, ожидая увидеть его сидящим на диване с одной из танцующих для него стриптизерш, но, когда я заглядываю, я его не вижу.
— Ваш заказ, сэр. — Я вхожу в комнату.
Он появляется рядом со мной словно из ниоткуда, и я вздрагиваю. У меня едва есть шанс рассмотреть его очки и узкие черты лица, прежде чем я вижу, краем глаза как его рука быстро двигается.
В моей руке острый укол боли. Я вздрагиваю, и поднос с грохотом выпадает из моих рук. Я открываю рот, чтобы закричать, но рука Акса прикрывает мне рот.
Накатывает головокружение, и комната кружится.
Акс подхватывает меня на руки.
Мир становится черным.
Я просыпаюсь секундой позже в полной темноте.
Мир полностью лишен света, в такой полной темноте я уже бывала раньше.
Меня охватывает паника. В последний раз, когда я была в такой темноте, я была в изоляции в Колонии. Я дергаюсь, но мое тело кажется медленным и тяжелым, мои мысли формируются медленно.
Когда я тяну за поднятые руки, звук звенящей цепи проникает в мои уши. Мои руки кричат от боли, как будто они слишком долго находились в одном и том же положении.
Сразу несколько осознаний поразили меня.
Во-первых, мои руки вытянуты надо мной, и холодная металлическая цепь обмотана вокруг моих запястий, звенья впиваются в кожу. Во-вторых, я стою на цыпочках, мои пятки оторваны от земли. Грубый цемент холодит мои босые пальцы. В-третьих, на мне нет одежды.
Я голая.
Снова.
Серьёзно? Как это продолжает происходить?
За исключением того, что последние два раза, когда я была обнажена, меня привязывал к кровати Спайдер, а затем к дереву в жаркой пустыне. Теперь такой удачи не будет. На этот раз я подвешена, вишу на цепи, как рыба, которую вот-вот выпотрошат.
Я никогда не слышала, чтобы пасторы раздевали прихожан догола, когда помещали их в изолятор, и они не делали этого со мной, когда я была заперта там.
Должно быть, я все еще с Дьявольскими Бандитами, но зачем Спайдеру вздергивать меня вот так? Между нами так многое изменилось. На прошлой неделе, после того случая с Кэпом, он был совсем другим человеком. Нежный. Сострадательный. Любящий.
Это не имеет смысла.
Мой взгляд скользит по сторонам, но куда бы я не смотрела, в комнате слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Здесь прохладно, и запах плесени висит в воздухе, как в подвале. Если и есть окна, то они заколочены досками, чтобы не пропускать свет.
Я ничего не вижу, но у меня такое чувство, что, если бы я могла, мое зрение было бы размытым.
Я помню это чувство. Это похоже на то, когда я испытываю оргазм, но без приятных, божественных ощущений, связанных с этим. У меня гудит голова, и по венам бегут мурашки.
Затем воспоминания о том, что произошло за несколько секунд до того, как я отключилась, нахлынули снова.
Укол иглы в мою руку. Акс, поднимающий меня на руки. А потом… ничего.
Накачанная наркотиками. Доктор накачал меня наркотиками.
Почему?
Очевидная мысль сильно поражает меня. Он работает против Спайдера. Предал его по какой-то причине. Это не имеет смысла, но Спайдер не стал бы внезапно подталкивать его к чему-то подобному. Не после прошлой недели. Он бы не стал.
Если боль в моих руках — это какой-то признак, то не прошло и секунды с тех пор, как Акс вонзил в меня эту иглу. Тогда как долго?
— Спайдер! — мой голос звучит дрожащим и слишком высоким. — Выпустите меня отсюда!
Никто не отвечает, и темнота остается.
Те дни, которые я провела в одиночестве, темнота изолятора заполняла мои мысли, разрушая мою решимость. Этот страх, что я останусь здесь одна и буду забыта, пронизывает меня до костей. Я представляю, как стены этой комнаты, где бы они ни были, смыкаются, мой кислород иссякает. Я представляю, как минуты превращаются в часы, потом в дни, а потом еще дольше, пока я не умру от голода или жажды.
— Спайдер! Кто-нибудь, помогите мне!
Несколько долгих минут проходят в молчании. В комнате нет ни звука, кроме моего собственного прерывистого дыхания. Минуты тянутся бесконечно. Бесчисленное количество раз я извиваюсь и пытаюсь высвободить руки, но цепи слишком туго натянуты. Паника сжигает мои внутренности.
— Выпустите меня отсюда!
Никто не приходит. Все еще остается тьма, густая и бесконечная. У меня болят руки и ноги. Еще несколько минут тянутся, пока я не уверяюсь, что мои руки отвалятся.
— Помогите! — я кричу. — Кто-нибудь, помогите мне!
Мое дыхание прерывается короткими вздохами, сердцебиение наполняет мои уши.
Если никто не придет за мной…
Слезы щиплют мои глаза, но я сжимаю их и сдерживаю слезы. Нужно оставаться сильной. Кто-нибудь придет. Я должна в это верить. Кто бы это ни сделал, он не может просто оставить меня здесь.
Или может?
Должно быть, прошел добрый час после того, как я пришла в себя, загорелся свет, длинные тонкие люминесцентные стержни, установленные в верхней части побеленной стены. Стержни гудят от электричества.
На мгновение ослепнув, я закрыла глаза, отворачивая лицо, пока они не привыкли. Мое зрение затуманено; случайные узоры на сером цементе, покрывающем пол, выглядят нечеткими.
Постепенно мое зрение начинает проясняться, и я оглядываюсь вокруг.
Я нахожусь в камере размером с небольшую гостиную. Четыре простые белые стены смотрят в ответ, безликие и без украшений, без чего-либо, указывающего, где я нахожусь. Окон нет. Там нет ничего, кроме маленькой металлической койки с тонким пожелтевшим матрасом у стены напротив стальной двери. Я оглядываюсь через плечо. Только еще одна глухая стена.
Нет, она не совсем пустая. В углу под потолком установлена маленькая камера, темная линза смотрит прямо на меня, как единственный черный глаз.
В изоляторе тоже были такие, что позволяло пасторам ежесекундно наблюдать за пленниками.
Я не могу быть тут. Меня не могли забрать обратно в Колонию. Если бы это было так, доктору пришлось бы работать на Его Святой Мир, и в этом примерно столько же смысла, сколько в том, что у меня две головы. Члены Его Святого Мира считали людей из внешнего мира ниже себя, а преступники, подобные байкерам, были бы низшими из низших. Члены церкви скорее умрут, чем вступят с ними в союз.
Итак, если я все еще с Бандитами, сколько друзей Спайдера там, наверху, наблюдают за мной? Он тоже там?