Книга Приеду к обеду. Мои истории с моей географией - Екатерина Рождественская

Летели, надо сказать, с большой нервотрепкой: в середине полета чьей-то бабушке стало плохо, сначала у нее резко, до одури, заболела голова, потом вырвало, потом потеряла сознание, – тяжелый гипертонический криз. Пилот попросил помощи у пассажиров, есть ли среди нас врачи, спросил. Нашелся гинеколог, лор и два хирурга. И стоматологов немерено. Все, видимо, не только опытные в своих узких специальностях, но и отважные, вместе бросились бабушку спасать. Положили на пол, захлопотали вокруг. Тут пилот объявил, что велика вероятность того, что мы экстренно сядем где-нибудь в Гренландии… Ну, не при такой ситуации я мечтала о Гренландии, конечно… Врачи борются, ползают, бьют по щекам, отпаивают ее, я одним глазам подглядываю, а мысленно, конечно, читаю «Отче наш», чтобы хоть чем-то бабушке помочь. Целый час хотели садиться, стюардесса все бегала к пилоту с последними известиями. Прибежит, мы начинаем снижаться, потом еще раз через пять минут сбегает, мы снова выравниваемся. Нервная была обстановка, все за бабушку переживали, но сидели молча, не шевелясь и прислушиваясь к переговорам врачей.

Но вот бабушку наконец откачали, привели в сознание, она удивленно заморгала, завертела головой, и ее унесли в хвост салона, чтобы положить повыше и поудобней, на кресла.

Обошлось, слава богу.

Как только сели в Лос-Анджелесе, ее первым делом под бурные аплодисменты унесли из салона, а она всем улыбалась и махала слабой рукой.

А потом началось обычное лос-анджелесское безобразие в аэропорту. Бываю здесь почти каждый год и постоянно убеждаюсь, что отношение к понаехавшим, мягко говоря, наплевательское. Двенадцать часов лета, добро пожаловать, гости дорогие, и нате вам, сразу на три часа в очередь к погранцу в такой живой змейке, которая вьется до горизонта и обратно, потом снова до горизонта и снова обратно, и так много раз, а под конец третьего часа лица пассажиров уже становятся знакомыми, у кого-то появляются клички, завязываются разговоры, а то и романы. Хорошо хоть, что дети не успевают родиться. А очередь-то из людей, которые летели, как и мы, минимум по 12–13 часов из Европы, а многие из Японии, из Китая, оттуда вообще не представляю, сколько времени добираться через Тихий океан, в общем, ближних рейсов в этом международном зале нету. А тут дети, груднички, бабушки, которым, как выяснилось, в самолете не всегда хорошо…

Ну вот и welcome прямо из самолета в очередь на три часа! А после прохождения границы еще таможня на час-другой, хотя куда теперь уж торопиться-то…

В общем, прилетела и слава богу!

А в Москве еще за месяц, как запланировала поездку, я ткнула пальцем в карту Лос-Анджелеса и таким методом тыка выбрала гостиницу! Обожаю так делать, хотя бывают, конечно, всякие косяки! Но не в этот раз! Гостиничка маленькая, уютнейшая и, что интересно, с двуглавыми орлами повсюду – на фасаде, на лестнице, даже на гостиничных тапках. Хотя безо всякой русской подоплеки. Скорее, с каким-то цыганским привкусом. Очень необычная. А двуглавый орел, наверное, как символ вольной цыганской жизни! Видимо, кому-то из хозяев понравилась такая странная живучая птичка о двух головах, которая смотрит в разные стороны и все порывается разорваться, чтобы как можно больше всего увидеть, и они ну ее рисовать повсюду, надо-не надо! Очень смешно на входе в лифт получилось – двери открываются и развозят птичьи бошки в разные стороны, потом закрываются, и птичка снова как новая. Интерьеры оформлены достаточно необычно и с большой дизайнерской выдумкой. Черная лестница, например, действительно черная, но с прекрасными граффити – иди рассматривай с первого по пятый этаж, делай невозможно жгучие селфи и радуйся.

Номер прекрасный, зонированный, с балконом и видом на зелень, прямо перед глазами дерево большое, раскидистое. Вышла на балкон вздохнуть. Присмотрелась. Я после житья в Индии к букашкам отношусь вполне терпимо, там все насекомые, как мне кажется, в период муссонов становятся летающими или пикирующими, как бомбардировщики. Ну практически все – тараканы, муравьи, есть, почти уверена, даже крылатые гусеницы! И если до этого они тихо ползали и медленно шебуршали по земле, то в период гона, то есть вёснами, у них, как в сказке, начинают прорастать крылья. Ведь есть же выражение «на крыльях любви», так это именно про них. Так вот, вижу, летает у меня перед носом приличный такой насекомый товарищ, крупный, серенький, но в общем-то невзрачный и ничем не выдающийся. Хоботок длиннющий, крылами трепещет и создает ультразвук. И все присаживается на какую-то определенную веточку напротив балкона. День летает, другой, третий… Уже прямо знакомым стал. И именно в одно и то же место садится, где ему как медом намазано! Решила рассмотреть поближе. Сфотографировала и увеличила точку, куда мотыль прилетает. Пригляделась и обомлела, оказалось-то, мама дорогая, что это не насекомое, а самая настоящая колибри, а прилетает к себе в гнездо с колибрятами! В гнездо, размером с чайное ситечко! Редкость и радость такое увидеть!

Оказалось, что гостиница, которую я выбрала методом тыка – широко известная в узких кругах, народ сюда со всего города специально приходит на вечеринки, заказывает праздники и справляет дни рождения. Постояльцам это не мешает – все происходит на крыше, где высажен целый сад, украшенный разноцветными гирляндами и индийскими божками. В этом же саду и завтрак. Но сначала-то мы с сыном ничего не знали о такой большой известности нашего отельчика, и вот ранним утром в первый же день после прилета отправились перекусить. Идем по коридору мимо сонных и чуть слышно похрапывающих номеров, еще не убранных тарелок на полу с подсохшей едой, по тихой сказочной живописной черной лестнице туда, наверх, на крышу, на завтрак и утренний кофе.

Открываем дверь – и попадаем в ночь! В красные шелковые пижамы, в декольте на шесть персон, туфли на шпильках у мужчин, роскошно-безвкусные шубы в блестках, в гремящую музыку и невидящие глаза тех, у кого еще ночь… Всё как в каком-то замедленном кино, где главные герои уже совсем не главные, их подруги уже и не их подруги, речь у всех невнятная, движения слишком плавные, как у умирающих лебедей, все до невозможности обессилены, расслаблены и добры. Утренние и вечерние жители ведь совсем разные, правда? И есть, за чем и за кем понаблюдать, особенно когда видишь этих жителей вместе…

Раз это такое райско-адское популярное местечко, решили зайти туда еще и вечерком, посмотреть, что там за такая особая жизнь на крыше! Заказали столик заранее, как полагается, пришли чинно-мирно, но попозже, когда все уже накопились. Заняли места и сели, как в кино. Действительно, так оно и вышло, как в кино!

Я, например, сразу обратила внимание на золотой блеск через столик от нас, просто слепило глаза! Золото сидело во главе стола еще с какими-то моложавыми, крикливо одетыми и посасывающими разноцветные коктейлики дамами, которые преданно и подобострастно смотрели на своего золотого вожака. Золотое пятно было мужчиной лет пятидесяти, с ног до головы завешенным цацками. Сразу его пожалела, это почему-то первое чувство, которое во мне отозвалось. Господи, как же ему тяжело, подумала. Штук пять огромных рабских цепей на шее толщиной с мою руку каждая! Даже с ногу! И разной длины! Одна душила горло, оставляя вмятины на сонной артерии, другая терлась о ключицы, третья цепляла жидкие волосики на груди. Четвертая, толстая и самая объемная, несла большую золотую медаль с собственным, видимо, профилем, и била по заметному пивному животику, ну а пятая спускалась еще ниже и прикрывала гланды. Ему самому было неуютно, это читалось по испарине и по тому, как он все время эту нижнюю цепь поправлял, когда она слишком агрессивно давила на яички.