Книга Музы героев. По ту сторону великих перемен - Наталия Сотникова

— Не обращайте внимания на злословие других против вас и мирно наслаждайтесь благородным использованием того, что извлекаете из доверия и привязанности короля[74].

В одном Зоэ могла быть совершенно уверена: соперниц у нее нет. Она придерживалась крайне монархических взглядов и потому стала «эгерией ультрамонархистов». 13 февраля 1820 года бонапартист Лувель, одержимый манией искоренить династию Бурбонов, убил наследника престола герцога Беррийского. После этого Людовик лишился своих либеральных воззрений и перешел к авторитарному правлению. Зоэ способствовала падению некоторых государственных деятелей, таких как министр иностранных дел Ришелье, его последователь Шатобриан, назначению премьер-министром реакционера Вильеля, одобрению всякого рода реакционных законов. Когда слава о могуществе фаворитке разнеслась по городам и весям Франции, ее принялись заваливать кучами прошений об оказании всякого рода помощи, но Зоэ не ответила ни на одно из них. Осознавая, что Людовик не протянет долго, она стремилась поскорее обстряпать свои собственные делишки.

Постепенно король впал в апатию и беспрекословно соглашался на все, что внушала ему фаворитка. Ей был весьма признателен граф д'Артуа, поскольку отказ от либерализма формировал именно такое королевство, которое он желал получить в управление после смерти брата.

Из Тюильрийского дворца новости о пассии короля просочились в народ и моментально пробудили к жизни поток эротических карикатур и саркастических стишков, которые чернь распевала на манер частушек на всех углах. Откликнулся даже народный поэт Пьер-Жан Беранже. Он нарек фаворитку именем Октавия, которое никого не могло ввести в заблуждение, ибо стихотворец призывал ее «не подставлять розовые лепестки своих уст мертвым лобзаниям бессильного призрака». Карикатуры изображали Зоэ в непристойной позе, позволявшей королю брать понюшку табака с ее ягодиц. По немногим воспоминаниям современников «королевская понюшка» располагалась на грудях фаворитки. Как упоминал де Витроль, «король брал в своей табакерке щепотку табака, которую клал на грудях своей фаворитки, как вложил бы ее в сердцевину розы». В народе Зоэ немедленно снабдили кличкой «табакерка короля».

В 1823 году, когда король уже практически был прикован к креслу-каталке, маршал Кастеллане стал свидетелем весьма скабрезной сцены, которую с удовольствием пересказывал в близком кругу. Во время посещений Зоэ дверь плотно закрывалась. Маршал вдруг услышал в кабинете ужасный грохот, затем пронзительные крики и приказал лакеям и дежурным офицерам войти в помещение. Там они обнаружили, что кресло-каталка свалилось на упавшего навзничь короля, который, будучи не в состоянии подняться на ноги, похоронил под собой Зоэ. Тут следует упомянуть, что вес монарха в конце жизни превысил 100 килограммов.

Королевские милости

Зоэ поистине стала усладой и отрадой последних лет Людовика, утешая его, внимательно выслуживая жалобы как на важные проблемы, так и на волнующие старика мелочи, рассказывая потешные истории, заботясь о его здоровье. Графиня чувствовала себя в полном расцвете сил, она отнюдь не потеряла вкус к любовным приключениям и в течение последних двух лет жизни короля состояла в интимной связи со своим нотариусом Жан-Пьером Леруа. Поскольку ловкая фаворитка была мастерицей соблюдать приличия, то сведения об этом увлечении не вышли за стены ее спальни.

Зоэ никогда ни разу никому ни словом не обмолвилась о своих интимных встречах с монархом. Он делал ей щедрые подарки: преподнес, например, роскошное издание Библии. Обычно раньше в особо ценных книгах иллюстрации перекладывались папиросной, или, как ее называли тогда, шелковой бумагой. Вручая свой дар, король прочувствованно промолвил:

— Если вас когда-нибудь постигнет несчастье, эта священная книга принесет вам сильное утешение.

Действительно, все пятьдесят иллюстраций были проложены банкнотами в тысячу франков. Сумочка графини из зеленого бархата, которую она не выпускала из рук при визитах, после посещения Людовика никогда не оставалась пустой. В ней она выносила из его кабинета то драгоценности, то золотые монеты. Король подарил ей замок Сент-Уэн под Парижем, неподалеку от берега Сены, небольшой, но с богатой историей, начало которой восходило к ХIII веку. В течение периода с 1759 по 1764 год это здание даже принадлежало фаворитке Людовика ХV маркизе де Помпадур. Для Людовика ХVIII это место было особенно дорого, ибо в нем он в ночь со 2 на 3 мая 1814 года подписал Декларацию, возвещавшую о восстановлении династии Бурбонов на троне Франции с признанием некоторых свобод, обретенных страной во время Французской революции и Империи. В 1815 году строение сильно повредили пруссаки, и король купил его у кавалерийского генерала Венсана Потоцкого.

Старое здание было полностью снесено, и на его месте за счет средств короля и под его надзором архитектор Юве построил совершенно новое, типичное для периода Реставрации. Скромное снаружи, внутри оно было роскошно отделано, с монументальной лестницей, просторными помещениями для приемов на первом этаже, беломраморными каминами и консолями, расписными потолками, отделкой из драгоценных сортов дерева, обставленное роскошной мебелью и украшенное великолепными гобеленами. К торжественному новоселью, состоявшемуся 2 мая 1823 года, был подарен умопомрачительный сервиз из севрского фарфора с видами замка. На праздник собрались 800 гостей самых голубых кровей, столы были накрыты на лужайке под навесами по эскизу известного художника Изабэ. Гвоздем торжества было представление портрета Людовика ХVIII в полный рост кисти лучшего портретиста Франции Франсуа Жерара, ученика Давида. Под ним была прикреплена пластина из белого мрамора с надписью: «Здесь, 2 мая 1823 года, началась новая эра». Сам король, который к тому времени был в состоянии передвигаться только либо на костылях, либо в кресле-каталке, отсутствовал, но утром приехал, чтобы проверить все мельчайшие детали праздника.

В 1824 году король заказал все тому же Жерару в пару к своему портрету изображение мадам де Кайла с детьми. Художник запечатлел ее с сыном и дочерью на пороге своего замка. Портрет создавался «в знак признания важных услуг, оказанных монархии мадам графиней де Кайла и в знак моей благодарности».

К тому времени здоровье короля окончательно подвело его. Он страдал диабетом, не мог стоять на ногах и в промежутках между приступами подагры ворчал, намекая на брата:

— Вам не нравится король без ног, вы еще узнаете, что такое иметь короля без головы.

Но в конце концов он был вынужден слечь, ибо тело его начало разлагаться заживо. Зоэ пригодился опыт ухода за больной свекровью, хотя теперь задача была сложнее, ибо от короля исходил совершенно непереносимый запах. Она оставалась с ним до последнего вздоха и доказала свою безусловную преданность монархистки династии Бурбонов. Дело в том, что просвещенный король наотрез отказывался собороваться, что, безусловно, стало бы несмываемым позором для династии. Именно Зоэ уговорила его принять архиепископа и отойти в мир иной подобно благочестивому христианину. Когда 16 сентября 1824 года король скончался, графиня была безутешна, рыдая и причитая в голос. Благодарный король составил завещание в ее пользу, но явившийся после его смерти в кабинет граф д'Артуа, ставший королем Карлом Х, забрал все бумаги и сжег завещание, проявив, прямо скажем, черную неблагодарность к фаворитке. Но он все-таки назначил графине пожизненную пенсию в 25 тысяч франков для достойного содержания замка Сент-Уэн.