Книга Белый вождь - Томас Майн Рид

Так они оказались напротив естественной аллейки, рассекавшей рощу, и вдруг им в глаза ударил яркий свет. Изумленные охотники остановились. Они достигли того места, откуда была видна лужайка. Посреди нее горел большой костер!

– Говорил я тебе! – воскликнул Мануэль. – Вон он спит, дурак! И не думал, что его ночью выследят... Холода-то не любит – какой развел огонь! Не ждет беды... Знаю я эту прогалину хитрое место, только с двух концов костер видно. Ага, вон и лошадь!

В отсвете костра был ясно виден стоявший неподалеку вороной.

– Черт побери! – продолжал охотник. – Не думал я, что белоголовый такой дурак. Гляди! Ведь это он спит там! Наверняка он!

Там, куда показывал Мануэль, у костра виднелось что-то темное. Похоже было, что это вытянулся спящий.

– Святая дева, так и есть! – подтвердил Пепе. – Разлегся у самого костра. Вот дурак! Ясно, что он думал – в такую темень мы его не выследим.

– Тише ты! Пса нет, белоголовый – наш! Хватит болтать, Пепе! За мной!

Мануэль двинулся не прямо к роще, а несколько ниже, к берегу реки. И охотники, не обмениваясь больше ни словом, пустили коней вскачь.

Их жертва была теперь в таком месте, что лучшего и пожелать нельзя, и они торопились воспользоваться случаем. Оба хорошо знали эту рощу, так как не раз, укрываясь в ней, стреляли оленей.

Охотники выехали на берег, спешились и, привязав лошадей и собак к ивам, направились в сторону рощи.

Теперь они не были так осторожны, как раньше. Они не сомневались, что жертва спит, растянувшись у костра. Дурень! думали они. Но как он мог подозревать, что они здесь появятся? Самый прозорливый человек считал бы себя здесь в безопасности. Ничего удивительного, что он лег спать, – уж наверно, он устал. И неудивительно, что он разложил костер: ночью сильно похолодало, в такую погоду без огня не уснешь. Все казалось совершенно естественным.

Они подошли к опушке рощи и, не раздумывая, заползли в кустарник.

Ночь была тихая, ветерок едва касался листвы – малейший шорох в кустах можно было услышать с любого края полянки. Тихое журчание воды далеко на быстрине, легкая зыбь и плеск у берега, порою вой степного волка да унылый зов ночной птицы – вот и все звуки, которые доносились до слуха.

И все же, хотя эти двое продирались сквозь густой подлесок, ни один звук не выдал их приближения. Лист не шелохнулся, не подогнулась ветка, не хрустнул сучок под рукой или коленом – ничто не выдало присутствия человека в темном кустарнике. Эти люди знали, как пролезть сквозь заросли. Они приближались неслышно, точно змеи, скользящие в траве.

На полянке царила глубокая тишина. На самой середине пылал костер, ярким пламенем озарявший все вокруг. Неподалеку стоял великолепный конь, славный вороной охотника на бизонов; в отсвете костра его нетрудно было узнать. А еще ближе к огню виднелось распростертое тело самого охотника, который, должно быть, спал. Так и есть – это его дорожная сумка, сомбреро, сапоги и шпоры. С шеи лошади свешивается лассо, и конец его, наверно, обмотан вокруг руки спящего. Все это можно было заметить с первого взгляда.

Лошадь вздрогнула, ударила копытом оземь, но вот она снова стоит спокойно.

Что же ей почудилось? Не подкрадывается ли дикий зверь?

Нет, не дикий зверь; тот, кто появился, опаснее зверя.

Из кустов, растущих вдоль южного края поляны, выглянуло лицо – лицо человека. Оно показалось на мгновение, и сразу же скрылось в листве. Его нетрудно узнать. Тот, кто увидел бы это лицо в сиянии пылающего костра, заметив, что оно желтое, мигом догадался бы, чье оно. Это лицо мулата Мануэля.

Недолго оно прячется в листве, потом появляется снова, и рядом с ним показывается еще одно лицо, более темное. Оба обращены в одну сторону. Две пары глаз устремлены на простертую у костра фигуру: человек, видимо, все еще безмятежно спит. В их глазах сверкает злобное торжество. Ну, теперь победа обеспечена! Наконец-то жертва в их власти!

И опять лица исчезают. Минуту не видно и не слышно, что в кустах люди. Но вот снова высунулась голова мулата, только уже в другом месте, ниже, у самой земли, там, где кустарник не так густ.

А еще через мгновение из зарослей появляется и туловище, оно медленно выползает на поляну. Потом выползает и второй охотник. Вот уже оба они неслышно подбираются по траве к спящему. Распластавшись на животе, они движутся, словно две огромные ящерицы, один по следу другого.

Впереди Мануэль. В правой руке его зажат длинный нож, в левой он держит ружье.

Они движутся медленно, с величайшей осторожностью, но готовы мгновенно ринуться вперед, если жертва проснется и заметит их.

Спящий невозмутимо лежит между ними и пламенем. Тело его отбрасывает длинную тень на траву. Для большей безопасности, охотники заползают в эту тень и, скрытые ею, движутся дальше.

Вот Мануэль уже в трехстах футах от распростертого тела; он весь подобрался и встал на колени, готовясь прыгнуть вперед. Яркий свет падает на его лицо, и он весь на виду. Его час настал.

Точно бич, щелкает выстрел, яркая вспышка пронизывает пышную крону виргинского дуба, растущего у прогалины. Мануэль внезапно вскакивает на ноги, с диким криком протягивает руки вперед, шатаясь, делает шаг-другой и, выронив нож и ружье, падает прямо в костер.

Вскочил и Пепе. Он уверен, что стрелял человек, прикинувшийся спящим. Стремительно бросается он распростертому телу и с отчаянной решимостью вонзает ему в бок лезвие ножа.

И тотчас с воплем ужаса он отскакивает назад. Не задерживаясь, чтобы помочь упавшему приятелю, он мчится через полянку и скрывается в кустах, а тот, что лежит у костра, по-прежнему недвижим.

Но вот по ветвям дуба, откуда раздался выстрел, спускается темная фигура; над лужайкой звучит пронзительный свист, и конь, волоча по земле лассо, бросается к дереву.

Прямо с дуба на спину лошади прыгает полуголый человек с длинным ружьем в руке. Еще мгновение – и человек и лошадь исчезают в прогалине меж деревьев. Всадник во весь опор мчится по долине.

Глава LX

Кто же все-таки лежал у костра? Это был не Карлос, охотник на бизонов. Но ведь это его одежда – его плащ и шляпа, его сапоги со шпорами!

И, однако, сам Карлос не лежал у костра. Нет, это он, полуголый, соскочил с дерева и ускакал на вороном коне. Загадка!

Мы расстались с ним два часа назад, когда он подъехал к опушке рощи. Чем же он был занят это врем? Вот тут-то и кроется разгадка.

Достигнув рощи, Карлос проехал вглубь на полянку; там он остановил коня и спешился. Поглядев с состраданием на Бизона, он осторожно положил его на мягкую траву, но раны собаки так и остались неперевязанными. Сейчас у хозяина не было времени: ему предстояло заниматься другими делами.

Карлос ослабил уздечку и оставил коня пастись, а сам принялся за выполнение замысла, который созрел у него в голове, пока он сюда ехал.