Книга Турпоездка «All Inclusive» - Олег Языков

И вот в этот момент король выпрямился в седле, как будто сбросив с плеч неимоверной тяжести груз, и поднял правую руку. Строй конницы дрогнул. Дрогнул и пошел вперед, клиньями рассекая уже не строй, а толпу беспомощных и потерявших волю к сопротивлению врагов на маленькие островки. Это была победа! И досталась она настоящему полководцу.

* * *

Я с наслаждением опустил уставшие и дрожавшие от напряжения, корежившего мое тело, руки. В это время в голове раздался резкий возглас Дубеля: «Мастер, сюда!» Похолодев от страшного предчувствия, я буквально на секунду глянул на карту. На ней в тяжелом ритме бились два красных значка. Кто?! Я бросил взгляд на место конной сшибки. Кто-то, подняв на копье черно-белый плащ, призывно им размахивал. Я скользнул туда. Стукнулся ногами о землю, пробежал пару шагов, гася скорость. Крылья беззвучно исчезли. Так же незаметно исчезли, растаяли и пропали тучи. Мне навстречу с окровавленными по самые локти руками поднялся барон ля Реган.

– Кто? – выдохнул я.

– Вал… безнадежен…

Я кинулся на колени, растаскивая скрывающие Вала мертвые тела. Он лежал на спине, глаза его были открыты, в углу правого глаза я заметил маленькую слезинку. Вал, не отрываясь, смотрел в небо. Его правая рука, вся в крови, страшно изуродованная, почти оторванная и держащаяся на каких – то волокнах мышц, нелепо и неправильно лежала ладонью вверх. Кольчуга на правой стороне груди была разорвана и окровавлена.

– Перстень, барон!

– Перстень не поможет… У него нет таких возможностей. Здесь нужна целая операционная или блок регенерации.

– Берем его. Скорей!

– Куда, Тур? Он умирает, сейчас он умрет. Слишком большая кровопотеря.

– Что можно сделать?

– Ничего, перстень не в силах остановить кровь из разорванных сосудов. Ему осталось жить две-три минуты…

– Не-ет! Не дам! – я резко и грубо подхватил Вала под плечи, положил его ровно, под искалеченную руку подсунул кем-то брошенный щит. Перстень полыхнул лучом лазера. Надо спешить – я ведь не жалея тратил заряд. Да и Вал не может ждать. Я поймал взгляд Вала, он был отстраненным и спокойным. Жизнь уходила из его глаз.

– Вал, смотри в небо, в это голубое небо… Больно не будет, верь мне.

– Не будет… – прошептал Вал.

Выбросив все из головы – страх, жалость, неуверенность, я четко, плавно и не спеша провел лучом лазера линию прямо по плечу Вала, отступив от плечевого сустава лишь пару сантиметров вниз, туда, где начинается подмышка. Отсеченная рука глухо стукнула о щит. Запахло паленым мясом. Температура луча заварила плоть и остановила кровь. Срез выглядел страшно, просто ужасно. Я приложил перстень к левой руке Вала. Давай, давай! Борись, держись за жизнь, зубами держись, если руки нет! Через минуту на культе показалась розовая пена. Она вспучилась и стала засыхать, покрывая обрубок розовато-коричневой коркой. Взволнованный Дубель беззвучно дышал за моим плечом.

– Тур, кажется, получается, получилось… Он будет жить!

– Еще как будет, я ему задницу надеру, если не будет! – я продолжал удерживать перстень. Он, вероятно, делал все, чтобы поддержать жизнь израненного Вала.

– Кто второй?

– Игги… – прошептал Дубель, – но там случай полегче.

– Вал, очнись, посмотри на меня… – позвал я его. Вал открыл опустившиеся было веки и взглянул мне в глаза.

– Мастер, вы…

– Вал, дружище. Ты будешь жить, ты будешь жить долго и счастливо. Я построю тебе… – я опомнился. – Я построю тебе замок, а ухаживать за тобой, пока ты слаб и беспомощен, будет та красивая и пышная кухарка, помнишь?

– Кухарка… моя Баська… – прошептал Вал.

– И еще, волей Адриана, Вал, ты меня слышишь? Я даю тебе новое боевое имя. Отныне ты… Слушайте все! – я обвел глазами столпившихся вокруг нас воинов храма. – Все! Отныне ты будешь носить имя – Десница Сына Бога! Десница Тура. Ты один во всем мире, кто будет носить такое имя, слышишь?

– Слышу… – Вал закашлялся, и с угла губ протекла струйка крови.

– Что с грудью? – шепнул я Дубелю.

– Там ничего серьезного, я проверял. Просто тяжелый удар и рассечена грудная мышца… – шепнул он в ответ.

– Кто знает, как это произошло? – я вновь оглядел послушников.

– Те, кто видел, и те, кто остался в живых, рассказали, что командир бил копьем предводителя этих рыцарей и нанизал его на копье, как сома на острогу. Вон он лежит, – воин мотнул головой куда-то в сторону.

– А другой хотел проткнуть командира, чтобы защитить своего… Но не успел. И не попал Валу, прошу прощения, Деснице, прямо в грудь, а скользнул по броне, порвал грудные мышцы и перебил руку. Это было так.

Все замолчали. Вал снова закрыл глаза, дыхание его стало ровней, со щек уходила синюшная бледность.

– Дубель, замени меня, я сейчас. – Я встал. – Подойди ко мне, воин. Возьми эту отсеченную руку… эту десницу. Если в королевстве будет когда-нибудь построен храм Тура, эта десница будет по праву храниться там и только там. Ты отнесешь сейчас ее в храм, в Бергот.

Воин подошел, одним движением сбросил с плеч двуцветный плащ, расстелил его и бережно перенес на плащ страшный обрубок. Луч расплавил кольчужные кольца, и они плотно вцепились в плоть. Десница как была, так и осталась рукой воина.

Послушник тщательно завернул руку в плащ и поднялся на ноги.

– Вы, двое, мечи наголо! Встаньте у него по бокам. Глаза закрыть. Пошли.

Я перенес ребят на храмовую площадь Бергота. Не обращая внимания на отхлынувшую от нашей группы толпу, я скомандовал:

– Вперед, воины! Идите в храм. Там все и расскажете.

Сам же сразу вернулся назад. Кроме Вала, свою «порцию ласки» ждал Кот.

Вал спал. Или просто потерял сознание от боли и лечения. Но выглядел он уже получше. Я поднял его телекинезом и перенес на место, где трупы не лежали вповалку. Воины храма вновь набросали плащей. На них я и уложил Вала. Пусть пока полежит. Не надо его теребить.

– Где Кот? – спросил я Дупеля.

– Вон он сидит, – показал глазами телохранитель.

Мы направились к Коту. В душе поднималась холодная злость. Ну, сейчас я тебе задам, котишка ты паршивый!

* * *

При нашем приближении Кот попытался подняться, но не удержался на гнущихся ногах и вновь неловко завалился на задницу.

На первый взгляд он был похож на Щорса из старой и знаменитой песни. Левая сторона головы, включая глаз и ухо, была замотана безобразной, протекшей кровью, повязкой.

– Что? – уголком рта задал я вопрос Дубелю.

– Глаз и ухо, – шепотом ответил он. – Видимо, пропустил скользящий, уже на излете, удар мечом. Но ему хватило. Глаз вытек, половины уха нет. Глаз перстень не сможет восстановить. Перстень – не хирург, не окулист. Перстень – это примерно как индивидуальный пакет у вас, в вашей армии. Так, чтобы какое-то короткое время поддержать жизнь у раненого, до помощи врача, но не более. Не надо относиться к нему как к всемогущему чуду… – почувствовав мое раздражение, проговорил Дубель.