Книга У каждой лжи две правды - Анна Мария Роу

…Дочь Ра коронована. Дочь Ра подобна отцу своему…

…Как правит он на Небе, так и на земле не будет равных ей…

Остался последний удар.

Сутью своей, что сроднилась с магией, древняя колдунья чувствовала, что ритуал получается ещё более полным и прекрасным. Жертвой для обретения вечной жизни и молодости станет не обычный смертный маг, а тот, кто впитал в себя дыхание времён.

Забрав его знания, его опыт, его силу, вознесётся она до престола небесного и свергнет храмы трусливых богов, что забыли имена первозванные.

Рукою своей она будет повелевать водами и твердью земной.

Преклонятся перед ней народы. И никого не будет равной ей.

И цена сему – один удар.

Не так уж и много, если помнить, что этот человек сам хотел ей смерти.

На какой-то шум за спиной Прекраснейшая не обратила внимания. Кого ей опасаться? Стефанию? Здесь нет живых растений, которыми она могла бы ей навредить…

И зелёный аркан, нейтрализующий её силы, был для мумии полной неожиданностью.

За минуту, пока Божена танцующей походкой победительницы шла к Рунихену, Янек перебрал в голове с десяток заклинаний. Но чистой силой тут не обойтись.

Уже сейчас колдунья была слишком сильна. Её нельзя оставлять в живых. Если не хочешь однажды проснуться в мире, который кто-то решил сделать идеальным.

Взлохматил волосы, вытащил сухую травинку.

Стефания схватила её и сжала в руках, как величайшую драгоценность.

– Она живая! Я её чувствую!

А то пани Заремская уже начала бояться, что её магия исчезла.

– Ты у меня гений! – Янек схватил её за запястья. – Я тебе говорил? А теперь представь, что эта травинка растёт и превращается в огромную лиану…

А уж на растение он сможет нанести и нейтрализующие плетения, и укрепляющие, и что-нибудь ещё из своего арсенала.

Стефания его поняла. И травинка, послушная её воле, превращалась в длинную и крепкую верёвку. А магия мужчины легко вплетались в её структуру. И отторжения не было. Сложные заклинания не конфликтовали друг с другом, а, наоборот, словно усиливали друг друга, наполняли растительную основу, свивались в петли. Три короткие. Одна длинная.

Янек раскрутил аркан над головой. Свист вплёлся в чужое заклинание, словно подгоняя. Торопя.

В полёте раскрылась петля.

Чуть дёрнулась в воздухе.

Чтобы упасть на плечи колдунье, сдавить, пустить дополнительные побеги, спеленать не хуже бинтов, которыми древние тамерийцы обматывали мумии.

Божена захлебнулась своим пением. Потух её кинжал. И выпал из ослабевших пальцев, похожих на скрюченные корни.

А зелёные побеги всё бежали, заматывая тело, изогнутое в немом крике.

И лопались, рвались, не имея сил сдержать свою пленницу. Её энергия раздирала волокна ветви и сушила листья. Почки отмирали, не дав ростков. И чёрная гниль ползла по стеблю к рукам мага и его жены.

На лбу Янека выступили капельки пота.

Удержать мумию было сложно. Магия, дававшая ощущение чуть ли не всесилия, перед колдовством древней жрицы стала похожа на детскую игрушку. Бесполезную для взрослых дел.

И отпустить аркан невозможно.

Стефания зажмурилась. Выхода всё равно не было.

Создать крепкую лиану из былинки ей казалось легко. Тогда она испугалась, что сила, которая доставила ей в жизни множество неудобств, вдруг взяла и пропала. И когда магия заструилась, выращивая что-то совершенно новое, девушка испытала небывалое облегчение. Словно она потеряла и вновь обрела часть себя.

Сейчас же… Стефа видела, как слабеют линии силы, которые подпитывал маг. И как рвётся её «былинка», сдерживая очень злую колдунью.

Попробовать сделать травяной канат ещё крепче? Растительная плоть отозвалась глухой болью. Нет, она выжала всё, что могла.

А вот помочь… Усилить магию. Почему бы и нет?

Направить поток своей магии к нему, обвить руки, влиться в его узор заклинаний…

– Ты что творишь?! – зашипел Янек. Уж он-то знал, чем может кончиться такая вот помощь!

Но скидывать её не стал.

Потому что сила его жены действительно помогала.

Воздух загудел, кольца лианы сжались плотнее. Под ногами мумии начал плавиться песок. Идти пузырями, превращаться в расплавленное стекло.

Стефания не заметила рывок, когда Божена освободила одну руку и бросила в их сторону огненный шар.

Янек отпустил свой аркан, сжал девушку и отпрыгнул с ней в сторону, готовя щит и контрзаклинание. Нужно было что-то простое, но мощное. Потому что эта Прекраснейшая, чтоб ей ещё сто лет в гробу лежать, колдует как в сказках: бровью дёрнет – море расходится, рукой махнёт – города в руины обращаются.

И щит выдерживает второй удар огненной молнии.

Божена отводит руку для следующего броска. И заваливается на спину.

Пшемислав держит её за шею, в другой руке одна за другой сменяются иероглифы. Один застывает, от него к груди мумии соскользнули яркие молнии.

Впились в тело и содрали кожу. Пробежали по венам, разрывая сосуды.

Божена заорала. На миг опять стала собой. Рыжей и отчаянно некрасивой девицей. Потом на её месте появилась черноволосая женщина, с искажённым болью лицом. Почему-то Стефе показалось, что она была невероятно красивой. Когда-то. И ей хотелось подчиняться. И защищать.

Никак иначе.

Стефания дёрнулась, чтобы помочь той, которая достойна называться госпожой. И правильно служить и поклоняться. И только ей, а всё остальное тлен и ложь.

Разве можно жить иначе?

Но Янек не пустил, лишь крепче прижал к себе, лёгким поцелуем в висок прогоняя наваждение. А сам смотрел во все глаза и не верил.

Заклинание, выпивающее магию. И жизнь заодно.

Тоже считалось утраченным. Почти. В династии палачей что-то похожее передаётся из поколения в поколение. Но не настолько мощное.

С тихим шелестом рассыпался в песок куст. Пальма почернела, и порыв ветра развеял её пеплом. Жирные серые хлопья посыпались с неба. Замерла река. Окаменели птицы.

– Что вы стоите? – крикнул им Рунихен. – Жить надоело? Бегите!

Скрежет раздался со всех сторон. Далёкий пейзаж стал похожим на рисунок, а потом словно гигантская невидимая рука смяла лист с неудачным наброском.

Янек потащил Стефанию в кусты, откуда когда-то вылез, но девушка заупрямилась и кивнула в сторону террасы, которая единственная сохранила цвет.

Небо становилось ниже, песок – плотнее. И бежать по дорожкам было проще, словно по каменным плитам. Но воздуха не хватало, он застывал вместе с дыханием. Иллюзия умирала со своим создателем. Камень же отвоёвывал украденное пространство, вмуровывал в себя деревья, кустарники, цветы.