Книга Ночь всех проверит - Александра Ковалевская

Некоторое время собеседники молчали.

Наставница белошвеек дала время Тимоху обдумать услышанное.

«Галера» оказалась скрытой точкой напряжения, рубежом, на котором необходимо поддерживать равновесие ради существования Звездного Содружества.

Ксантиппа сказала:

– В этом цилиндре хранится очень важная для человечества реликвия – стратегия госпожи Айоки. Эти страницы удалены из полных дневниковых записей, и без них дневники представляют исторический интерес только как хроника первых шагов землян в большой космос. В таком виде и копируются, и распространяются на базы белошвеек. Но самые важные выводы госпожи Айоки хранятся только на «Галере», у капитана. Это разумно. Потому что именно капитан «Галеры» возглавляет «Силу», и скрытая у него информация не для широкого пользования.

Сейчас наши карманные враги в партии «Сила» на пике активности. Удерживать их под контролем становится все труднее.

Ксантиппа заглянула в глаза патрульного:

– Офицер Тимох Рей Гвенн Тимофей Йлонен Семилунен, «Галере» нужен молодой, решительный и мудрый капитан. Потому что работа предстоит большая.

– Готов! – отозвался Тимох на вызов Ксантиппы и судьбы. – Но смерть моего друга, полковника Петре Браге… Госпожа, вы не сказали, что случилось с ним.

– Петре и ваш маленький эфеб оказались в одном летающем отеле с наемниками врагов белошвеек. Хакеры, мужчина и женщина, получили задание взломать системы «АДРОНа» и были так самоуверенны, что решили, это по силам человеку. Они даже позволили себе не замечать, что их действия не щадят электронику аэрокрафта. Впрочем, они рассчитывали спастись в любом случае, используя киберняню вашего Рейнясу.

– Откуда вам это известно?

– Потому что я знаю всех крикунов, противников Объединенного Звездного флота, ратующих за автономные полеты кораблей! – с чувством ответила наставница. Тимох Рей нечаянно задел ее главную болевую точку, и она позволила себе выплеснуть эмоции.

– Спесивые эгоисты, они не понимают, что каждая белошвейка – уникальна, они не знают, как мало на самом деле девушек, способных создавать надежные пространственные туннели. Они уверены, что белошвейкой может стать любая девушка, освоившая швейное ремесло. В их воспаленном воображении рисуется, что в каждом корабле будет своя Первая мастерица: послушный инструмент и исполнитель воли капитана. Они хотят власти для себя, хотят раздробить Звездный флот на удельные княжества-звездолеты, где станут господствовать безраздельно. А для этого им нужно контролировать квантовый «АДРОН»!

Ксантиппа сделала паузу и, глубоко вздохнув, продолжила, как всегда спокойно и с достоинством:

– Прогулочный аэрокрафт разбился над скалами Северного кольца у Малеона. Это произошло на закате. Петре до последней минуты жизни заботился о ребенке. Мои агенты присутствовали там, но не могли ничем ему помочь; одного агента ранили, второй вынужден был блокировать преступников.

– У вас есть своя агентура?

– Как видите, – повела бровью Ксантиппа. – Теперь она есть и у вас… Хакеры сделали вашего эфеба своим любимчиком. Они принялись угождать ребенку, проводили с ним время, и сначала эта пара оставалась вне подозрений офицеров команды, заподозривших неладное. И даже Петре Браге подозревал во взломе компьютерных систем не истинных виновников, а Филиаса и Энге, моих людей. Это было на руку моим агентам, они продолжали играть роль неудачников и ждали, что их вот-вот арестуют по ложному подозрению. Хакеры наблюдали, как круг сжимается вокруг Филиаса и Энге. Должно быть, это их забавляло и преступники расслабились.

Тем временем игрушки вашего мальчика Энге Лаперуз приспособил для наблюдения, начинив их следящими камерами и микрофонами. Игрушки записывали разговоры хакеров. Самым эффективным был привязчивый мячик, малыш с ним не расставался. Роковая случайность помешала моим людям предотвратить крушение аэрокрафта, но Энге удалось найти способ посадить падающий аэрокрафт на скалы. Он спас сотни туристов, которым повезло встретить ночь в закрытых каютах. И хакеров они взяли и предъявили против них неопровержимые улики. Но Петре… Петре не дождался помощи.

Тимох опустил голову.

Слишком много новостей за одно утро. Шокирующих новостей.

Древесный лист на ветке перед ним затрепетал без ветра. Иланец заметил трепетание.

«Мне здесь не место, вот что значит беспокойное дрожание, нерв леса, – подумал Тимох. – Что не так во мне? Или, наоборот, не во мне дело, просто я действительно должен быть в другом месте?»

Лист успокоился.

«Уяснил», – сказал себе бывший патрульный пилот, без пяти минут капитан «Галеры» и руководитель враждебной белошвейкам партии «Сила».

Лесорубы все сделали как надо. На свежей могиле Ветера высажен черный ирис.

На планете-матери есть город, в котором лет пятьсот пытались вырастить этот цветок, чтобы непременно черного цвета – как на городском гербе. У них ничего так и не получилось. Тот город называется Флоренция – значит «Цветущая». На Ило тоже есть своя Цветущая, столица кантона на восточном архипелаге. Только ирис на эмблеме здешнего города белый. Черные на этой планете не в диковинку. Когда заселяли планету, понадобилось много черных цветов…

Пожалуй, Анна права, увезя отсюда тело Мрии. Пусть лучше космос примет первую белль.

Анна.

Анна!

«Где бы ты ни была, знай: мне без тебя – никак. Жду, драгоценная стрелочка моя!»

Ему показалось, в небе Ило Семилунного приветливо блеснул звездолет.

Показалось.

Семь керамических рюмашек – для собравшихся за поминальным столом. Рядом еще три рюмки. Эти останутся нетронутыми.

У ребят лесорубов суперская чача.

Душевная.

Терпко пахнет стол, свежий древесный горбыль, застланный в два слоя широкими лентами поминай-травы. На поминай-траве рядом с хлебом – маслянистые ктитты и сочные луковицы фра. Старые синие луковицы фра – ядреные, жгучие. Белые, молодые – почти без шелухи и сладкие. На плетеном блюде горой – улитки, запеченные в глине, на другом блюде – обжаренные на открытом огне корни сыти. Нынче завтрак поздний…

Солнце высокое, но не злое. Душно. Видно, к вечеру опять соберется дождь.

У ребят лесорубов суперская чача.

Ну, по второй.

Хороших людей потеряли.

По щеке пилота скатилась слеза.

Ило! Да за что же так – строго?!