Книга Весна художника - Анастасия Малышева

— Женщины — слабые создания, которые руководствуются какими-то эмоциональными порывами. Это нужно пресекать, иначе мир рухнет в бездну.

— Хватит, — вмешалась в разговор мама Лены, — Мне надоели эти бессмысленные разговоры. Лена уезжает сейчас с нами, а вы, — бросила она полный неприязни взгляд в нашу сторону, — Отправляетесь своей дорогой. Живите своей жизнью — танцуйте, рисуйте и чем вы там еще занимаетесь. А про мою дочь забудьте.

— Я согласен, — хмыкнув, кивнул я, скрещивая руки на груди, — Мне тоже надоела эта беседа. Вот только без Лены мы не уедем. Уж простите, но мы к ней привязались.

Демид кивнул, выглядя как никогда мрачным:

— Лена — наш человек. А мы своих не бросаем. И вообще — удерживать человека против своей воли слегка незаконно. И мерзко.

Вот за это я также всегда уважал своего лучшего друга. Он был ловеласом, который менял девушек чаще, чем носки. Но при этом он к каждой относился с уважением, не позволяя ни себе, ни другим оскорблять и унижать их. Как физически, так и морально. Каждая для него была личностью, неважно, простой или сложной. Но вести себя так, будто женщина — вещь или мебель — нет, такого Кот не терпел.

Так что остановить Волкова для него стало не просто помощью другу — это обернулось делом чести.

— Лена, — позвал Кот мою девушку, не сводя при этом напряженного взгляда с её мужа, — Подойди к нам, пожалуйста. Нам пора ехать домой.

Я был как никогда благодарен Демиду. Своим непрошибаемым спокойствием и уверенностью он незримо поддерживал меня. Не будь друга рядом — я бы уже, не сдержавшись, набросился бы на мужика, с вполне конкретным желанием — выбить из него всё дерьмо.

Дернув руку из наверняка сильной хватки матери, Лена высвободилась и сделала первый шаг в нашу сторону, затем еще один. Когда она поравнялась с Волковым, тот попытался остановить её, но я рыкнул:

— Руки! — а сама Лена отшатнулась от него, и мужчина в итоге зачерпнул рукой лишь воздух.

Я был один сплошной нерв, напряженный, как струна, пока Лена не поравнялась со мной. Лишь тогда я позволил себе оторвать взгляд от Волкова и взглянуть на любимое лицо.

— Всё хорошо, — тихо сказал я, мягко улыбаясь, — Ты в безопасности.

— Я бы не был в этом так уверен, — услышал я Волкова и, подняв на него глаза, застыл, как и стоящий рядом Кот.

В руке мужчины блеснуло что-то черное. Пистолет. Дуло которого было направлено в нашу сторону.

— Костя, — осторожно позвала его теща, и я впервые услышал в голосе женщины неуверенность, — Опусти оружие. Это того не стоит.

— Она стоит, — процедил Волков, — Она — моя жена, и я не собираюсь кому-то её отдавать. Мне не нужно, чтобы за мной закрепилась репутация идиота, которому жена наставила рога с каким-то безродным художником.

— Лена, — осторожно позвал я, протягивая к девушке руку и не сводя при этом взгляда с её мужа, — Встань за мной.

Но та, будто не слыша меня, дрожащим голосом сказала:

— Костя, пожалуйста. Не делай этого. Одумайся.

— Мужик, — одновременно с ней сказал Демид, — Ты прекращай это всё. Не усугубляй ситуацию. Тут полно свидетелей. Ты не отмоешься от этого. А всех не убить.

Но Волков будто не слышал их. С диким блеском в глазах он еще раз повторил:

— Она — моя.

После чего послышался звук выстрела. Всё, что я успел сделать чисто на интуитивном уровне — это оттолкнуть Лену в сторону, слыша крик ее матери и Демида. И мы оба упали на холодный асфальт.

Глава 28

Лена, оглушенная выстрелом, по инерции зажмурилась, и скорее ощутила, нежели увидела, как Ефим толкнул её. Острая вспышка боли от столкновения с асфальтом на секунду выбила её из колеи. Зашипев от боли в ушибленном локте, девушка приподнялась на руках, оглядываясь.

Первое, что ей бросилось в глаза — это Демид, который стрелой налетел на её мужа, сбивая того с ног. Котов вышиб пистолет из ослабевшей руки мужчины, и тот покатился к ногам Волковой.

Та выдохнула с облегчением. Видеть Костю с оружием в руках было страшно. Безумный огонь в его глазах также уверенности не добавлял, и Лена всерьез опасалась, что её всегда рассудительный и расчётливый супруг в порыве ярости сделает что-то непоправимое. Однако, взглянув на свою мать, которая застыла с гримасой ужаса на лице, девушка поняла, что что-то случилось.

Повернувшись, Лена вскрикнула. Запоздало вспомнился выстрел, и то, что Ефим не просто так решил дать ей поздороваться с асфальтом. Он пытался спасти её — или прикрыть собой. И у него это вышло. Мужчина лежал буквально в шаге от девушки, положив руку на грудь, и девушка с поразительной четкостью видела, как по его белой футболке стремительно расползается красное пятно.

Не было ни оцепенения, ни ступора — ничего из того, что обычно описывается в романах. Нет, Волкова сразу же подорвалась и в следующее мгновение, уже сидела рядом с Ефимом, зажимая руками его рану. Из её горла вырвался сдавленный всхлип, и она громко, на грани истерики крикнула:

— ДЕМИД!

Через секунду рядом с ней приземлился их друг и, стряхнув её руки, зажимая ладонью дыру в теле лучшего друга.

— Чувак, на меня смотри! — рыкнул он, хлопая свободной рукой по щекам Грозного.

Тот приоткрыл мутные глаза и, бросив рассеянный взгляд в сторону Котова, медленно повернул голову, ища глазами лицо Лены. Поймав её взгляд, он мягко улыбнулся и хотел что-то сказать, но вместо этого изо рта у него вырвался лишь сухой кашель, а из уголка губ вытекла струйка крови.

У Волковой всё оборвалось внутри. Она поняла, что задеты дыхательные пути, и легкие Грозного медленно, но верно, наполняются кровью. Если они не поторопятся — то потеряют его. Понял это и Демид. Который, стараясь сохранять спокойствие, почти спокойно произнес чуть дрожащим голосом:

— Эй, это всего лишь одно легкое. Чувак, ты же можешь дышать другим. Ну, давай, смотри на меня!

— Мы должны вызвать «скорую»! — заламывая в отчаянии руки, сказала Лена, борясь с подступающей истерикой.

— Они будут ехать слишком долго, — процедил сквозь зубы Демид, — И неизвестно, помогут ли. Придется самим.

— А с Костей что делать? — блондинка бросила быстрый взгляд в сторону лежащего без сознания мужа.

— Лена, — послышался рядом дрожащий голос ее матери.

Не думая, Волкова схватила валявшийся рядом пистолет и направила на женщину. Она понимала, что у неё просто сдали нервы из-за всего, что произошло за день, но не могла себя остановить.

— Не приближайся к нему! — прошипела Лена, глядя на родную мать с неприкрытой ненавистью, — Это всё ты виновата! Ты и Костя!

Софья Петровна подняла руки вверх, замирая и не решаясь сделать шаг в сторону дочери. В ее глазах плескалась вина, и весь вид женщины говорил о том, что она сожалеет о случившемся.