Книга Герцог из ее грез - Софи Барнс

– Отличная новость, – кивнул головой герцог.

Он не отрываясь смотрел на диван, где она сидела – похоже, подумывал о том, чтобы сесть рядом с ней, и это заставило Амелию подняться. Ей вовсе не хотелось, чтобы Ковентри оказался к ней так близко: ее решимость и без того пошатнулась, даже звук его голоса заставлял ее сомневаться в правильности принятого решения. Трое суток подряд Амелия убеждала себя в том, что этот брак не принесет ей счастья. «Но ведь тогда Томас станет твоим, а ты будешь принадлежать ему», – снова зазвучал из глубины души тихий внутренний голос. Однако дело было не только в этом; требовалось нечто большее. Амелия твердо знала, что будет сильно страдать, если этого не обнаружится.

– А как вы себя чувствуете? – спросила она, отдаляясь от дивана и увеличивая дистанцию между ними.

Быть может, Томас развлечет ее, рассказывая о своих повседневных делах и заботах.

– Не очень хорошо, – ответил он. – По правде говоря, просто ужасно.

От удивления Амелия остановилась и снова внимательно вгляделась в его лицо – в каждую черточку. Глаза, в которых прежде сверкали искорки, теперь погасли. Кожа стала гораздо бледнее, чем когда-либо прежде. Герцог выглядел нездоровым, и это побудило Амелию подойти к нему ближе.

– Вы не захворали? – Тут ей в голову пришла неожиданная мысль. – А с Джереми все в порядке? Надеюсь, он не…

– Он совершенно здоров.

– А ваша матушка?

– Она тоже жива-здорова.

Томас шагнул к ней, и Амелия в очередной раз убедилась в том, что он гораздо выше и сильнее ее, а также в том, что их обоих, как всегда, неудержимо влечет друг к другу. Она допустила тактическую ошибку, позволив ему приблизиться: теперь ей уже не убежать. Томас поймал ее руку и, поднеся к губам, сперва поцеловал костяшки пальцев, а потом повернул ладонью кверху и прижал ее к своей щеке.

– В нашей семье лишь один человек поражен недугом.

– Недугом? – Сердце Амелии дрогнуло от этих слов; герцог кивнул и посмотрел ей прямо в глаза. – Каким же?

– Любовным. – Ковентри слегка повернул голову и запечатлел поцелуй на ее запястье.

От этого, как и от его слов, у Амелии сладко закружилась голова.

– Любовным? – Она не в силах была этому поверить, а также не могла остановить прилив радости, охватившей все ее существо, когда смысл сказанного дошел до ее сознания.

– Я люблю тебя, Амелия. – Герцог неуверенно посмотрел на нее. – Я не представляю себе жизни без тебя.

Она почувствовала, как ее глаза наполняются слезами. Горло перехватило спазмом, и Амелия была не в силах вымолвить слова, которые ей хотелось произнести. Она пыталась подавить рвущиеся наружу рыдания. Ее губы дрожали, и девушка смогла лишь молча кивнуть головой. Томас погладил ее пальцем по щеке.

– Надеюсь, что это слезы радости, а не горького сожаления.

Амелия снова кивнула и произнесла одно только слово:

– Радости.

И это слово привело ее в его объятия.

Томас обвил рукой ее талию и привлек девушку к себе. Его пальцы приподняли ее подбородок, и их взгляды встретились. Его темно-карие глаза лучились теплом, в них читались нежность и восхищенное удивление. То был взгляд, который Амелия не скоро позабудет – он заставил ее испытать гордость и почувствовать себя объектом заботы и ласкового внимания.

– Я тоже люблю тебя. Разве я тебе об этом не говорила?

– До этой минуты – нет, – покачал головой Томас. – Если уж на то пошло, я имел основания предполагать противоположное – учитывая то, как упорно ты отказывалась выходить за меня замуж.

Сквозь сомкнутые губы Амелии пробился судорожный смех.

– Ты заблуждаешься, Томас. Я полюбила тебя в тот день, когда мы впервые танцевали вместе. И хотя временами мне очень хотелось тебя разлюбить, сердце отказывалось повиноваться разуму.

– Я рад, невероятно рад!

Герцог с улыбкой зарылся лицом в ее волосы. Потом их губы встретились – сперва осторожно, пугливо, затем все увереннее. Его рука скользнула на ее затылок, удерживая голову. Амелия задрожала всем телом; ее накрыла волна жара, побуждая сдаться на милость победителя, и она капитулировала. Руки девушки обвились вокруг его шеи, тело выгнулось, плотно прижимаясь к его крепкому торсу и стремясь слиться с ним воедино. Томас отозвался на это голодным рыком, и ее губы разомкнулись, впуская его язык.

Поцелуй вышел горячим и по-настоящему страстным, оба вложили в него всю силу охвативших их необузданных желаний. Амелия словно горела в пламени; пылала каждая клеточка ее тела, и оно становилось податливым. Ей хотелось, чтобы руки Томаса прикасались к ней, гладили ее, но они будто застыли на месте, что приводило Амелию в ярость.

– Томас, – только и сумела вымолвить она, когда снова смогла дышать.

Он в ответ захватил зубами ее нижнюю губу и легонько прикусил ее.

– Мне тоже хочется большего, – признался герцог в унисон ее мыслям. Он запечатлел поцелуй на девичьей щеке, затем скользнул губами по подбородку, наконец добрался до ушка и зашептал: – Но мы ведь в доме твоего брата, да и дверь распахнута настежь… – Его рука поднялась чуть выше, дразня Амелию. – Поэтому я остановлюсь – пока что, – добавил он. – Но когда мы поженимся и останемся наедине в супружеской спальне, ты можешь не сомневаться – я буду обладать тобой всеми способами, до каких только смогу додуматься.

Это обещание вовсе не смутило Амелию, оно лишь заставило ее вздохнуть от неутоленной страсти. Воздух вокруг влюбленной парочки, казалось, сгустился и стал осязаемым.

– Амелия, что ты со мной делаешь… – Томас тряхнул головой, словно пытаясь сбросить с себя наваждение. – Давай поскорее подготовим все к свадьбе, любовь моя. Чем раньше мы это сделаем, тем быстрее я смогу позаботиться о том, чтобы доставить тебе удовольствие.

– Не только мне, – возразила она, расхрабрившись, – но и себе самому, ваша светлость.

– Жду не дождусь этого, – сказал Томас с пылающим от внутреннего огня взором.

Амелию тоже снедало нетерпение, но у нее не было выбора – приходилось ждать, сколько положено. Пройдет не менее трех недель, прежде чем они произнесут клятвы перед алтарем, ведь сперва должно быть оглашение. Амелия поцеловала Томаса еще раз и отстранилась от него, размышляя над тем, сможет ли пережить такой долгий срок ожидания.

Увы, три недели превратились в четыре – отсрочку вызвала доставка материи для свадебного наряда. Амелия была в таком отчаянии от задержки, что согласна была надеть одно из своих бальных платьев. Но Томасу хотелось, чтобы день свадьбы стал для нее радостным во всех отношениях, поэтому он попросил невесту отложить церемонию, пока все не будет готово целиком и полностью. Эту просьбу он высказал скрепя сердце, после чего сразу же принес свои извинения и уехал к себе. Этот маленький эпизод, как и многие другие, свидетельствовал о том, что в нем нарастает возбуждение.