Книга Полный котелок патронов - Александр Зорич

Еще не хватало, чтобы он исчез после всех тех мучений, что мы с Синоптиком ради него перетерпели! К слову, Синоптик возился с этим винчестером добрых шесть дней. Даже помощь всероссийского клуба хакеров попросил! И стоило мне это удовольствие в два раза больше, чем я заплатил Шестопалову!

Но судьба вознаградила меня. На винчестере была техническая документация по генному процессору. Настоящая. Секретная. Не известная Рыбину. И Рыбин пообещал ее купить!

Это было бы здорово. Не только потому, что бабло — оно всегда побеждает зло. А и потому, что подтверждает поговорку, которая мне с детства нравится, про деньги, которые идут к деньгам.

И вот Рыбин сидел передо мной — такой же скрытный, опасный и деловой, как и когда-то давно, во времена моего романа с лихтенштейнской принцессой Ильзой. Только в ухе у Рыбина теперь был не бриллиант, а сапфир. Может, и поддельный сапфир, но такой же бездонный и черно-синий, какими бывают сапфиры настоящие («А вдруг это какой-то масонский знак? Который говорит о ранге масона? И то, что теперь сапфир, а раньше был бриллиант, говорит, что адепта повысили… Или, наоборот, понизили?»).

Формальности остались позади — Рыбин проверил информацию с винчестера на подлинность, остался ею доволен, и теперь мы говорили о моем гонораре.

— Опять, что ли, банковское золото потребуешь? Как в прошлый раз? — устало осведомился Рыбин.

— Нет. В этот раз выначиваться не буду с этим золотом. Если понты отбросить — геморрой один.

— А я тебя еще в прошлый раз предупреждал, — сказал Рыбин и скроил презрительную гримасу, — бери деньгами!

— Не предупреждал ты!

— Предупреждал.

— Рассказывай… В прошлый раз мы вообще, кажется, на «вы» были…

— А теперь вроде как старые друзья… Или вроде того. — Рыбин в полрта улыбнулся, словно бы показывая, что слово «друзья» для него ну практически ничего не значит.

«Кто бы мне сказал десять лет назад, что я буду числить в друганах представителя Организации! И не какого-то рядового, а крупного босса! Сволочь из сволочей! Убийцу из убийц! Упыря из упырей! Душителя свобод, гнобителя сталкеров и многое прочее. Смешно», — подумал я, но, конечно, промолчал.

— В общем, деньги на счет тебе перевести, так? — уточнил Рыбин, пряча винчестер в неброском кожаном портфеле под цвет туфель.

— Ага, бросай. Там разберемся, — вальяжно махнул рукой я. Мол, доверяю старому партнеру.

На самом деле я ему действительно доверял. Потому что не доверять мне было лень.

Однако после сделки Рыбин не заторопился уходить — как, я полагал, он непременно сделает.

Не брезгуя кухней сталкерской забегаловки, он подозвал Зиночку-Балду, которая третий день сияла свежим фингалом под глазом, заказал себе поесть и выпить.

Рыбин явно собирался задержаться в «Лейке» на ближайшие полтора часа. Я, однако, скрыл свое удивление. На всякий случай.

Тем временем на мобильник позвонил Тополь. Интересовался, можно ли ему присоединиться к нашему застолью. Рыбин не возражал.

А я — так просто был в восторге! Не видел его целые сутки, а это страшно долго по нашим меркам! И потом, лучше бухать с Тополем и Рыбиным, чем просто с Рыбиным. От ихних фээсбэшных шуточек через полчаса челюсти сводит, а в голове начинают роиться однообразные мысли: «Куда катится Россия, если ею управляют люди, начисто лишенные чувства юмора?»

Тем временем со сцены зазвучали уже знакомые мне слова:

Ландыши, ландыши,

Сталкеру Вове приве-ет!

Ландыши, ландыши,

Белый букет!

И Рыбин, повернувшись ко мне (раньше-то он пялился на певицу Мышку), одобрительно оскалился.

— Это про тебя, что ли, Комбат? — подмигнув, спросил он.

— Понятия не имею, — соврал я. — Я с ней плохо знаком!

Рыбин был явно обнадежен моими словами про непричастность к Мышке.

— А она симпатичная, — как-то очень по-хозяйски заметил он. — И декольте у нее такое, ну… грамотное. И чулочки эти… Сексуально!

— Ну, как по мне, так на любителя, — вяло отозвался я.

По Рыбину было сразу видно, что в заведения вроде «Лейки» его заносит нечасто. Иначе ни чулочками, ни торчащими над корсетом сиськами, ни прочими простецкими вокзальными трюками его было бы не пронять.

А дальше много чего было.

Явился гуляка Тополь. Уже навеселе и в надетой шиворот-навыворот рубахе.

Рыбин послал Мышке бутылку шампанского «Кристалл».

Мышка подумала, что бутылка от меня.

Рыбин выпил три раза по сто виски (не пойму, почему люди из Организации так привязаны именно к виски, а не, например, к коньяку?) и пошел танцевать «ча-ча-ча» в надежде покорить сердце Мышки.

Через пятнадцать минут чем-то рассерженная Мышка подошла к нашему столику и дала мне звонкую пощечину. За что?! До сих пор не пойму.

А Тополю позвонила Атанайя (та самая киевская телка, что до изнеможения поила его энергетиком) и принялась выпиливать Косте мозг явно непонятной ему проблемой…

Щека горела. Рядом зеленел лицом Тополь, в сотый раз повторяющий в трубку фразу «Конечно, я понимаю твои чувства, милая!»

Я окинул бар, где низко стелился тяжелый сигаретный дым, усталым взглядом. Мне было до ужаса тошно и скучно. И я не мог понять причины этой тошноты.

Я закрыл глаза: а вдруг полегчает, если на все это не смотреть? И мне… на самом деле полегчало!

Потому что перед своим мысленным взором я увидел… заплаканное и нежное лицо Лейлы, изысканно прекрасной и ни одной капельки не вульгарной танцовщицы из киевского кабаре «Овация». Лейла смотрела на меня с тоской и надеждой, как смотрела когда-то, когда мы засыпали лишь под утро, тесно-тесно обнявшись.

И вдруг меня осенило по вопросу «Что делать?» Не иначе как из ноосферы пришло!

Я извинился перед своими собутыльниками Тополем и Рыбиным и вышел на крыльцо бара.

На крыльце потрескивал морозец. Минус пять, не меньше. Я зябко поежился в своей футболке с надписью «Шайзе». Близоруко посмотрел в неосвещенную, черно-серую даль, где-то там Периметр…

Потом вытащил из кармана свой мобильный. И вдохнув полной грудью — для храбрости, — набрал номер Лейлы. Я знал, через полчаса у нее обычно начинается выступление, значит, сейчас она как раз в гримерке, надевает браслеты и пояс, застегивает особенный такой лифчик, обшитый золотыми монетками, а значит, мобильник еще не выключила.

Через десять гудков трубку наконец взяли.

— Можно я приеду? — спросил я любимую, пропустив приветствия, объяснения и прочие «как дела?».

— Приезжай, — приветливо ответила она.

Полковник Буянов выбрался из уютных, но душных бронированных недр своей командирской машины на базе старого доброго БТР-50 и с удовольствием вдохнул полной грудью холодный воздух Зоны.