Книга Леонид Гайдай - Евгений Новицкий

— В сценарии у всех яркие характеры, — заметила она мужу, — и только твоя Надя, которую ты мне предлагаешь, совершенно никакая.

— А жена и должна быть такой, — усмехнулся Гайдай.

Поразмыслив, Нина Гребешкова согласилась на эту роль, твердо решив привнести в нее частицу самой себя, что ей, несомненно, удалось: в ее исполнении Надя получилась отнюдь не «никакой»; глядя сегодня на ее работу в этом фильме, мы даже можем отчасти представить себе, какой Нина Павловна была в быту, в семейной жизни с Гайдаем.

А когда после выхода «Бриллиантовой руки» Гребешковой стали пачками приходить письма от восторженных зрителей-мужчин, Гайдай возликовал:

— Ну вот видишь, а ты еще не хотела играть!

Что касается Нонны Мордюковой, то она в свое время признавалась: «Честно говоря, сниматься у Гайдая довольно трудно. Он из тех режиссеров, которые считают, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Иными словами, Гайдай дает актеру лишь самые основные направления для работы. На каждую съемку к нему нужно приходить хорошо подготовленными, предлагать свои варианты прочтения роли, создания образа. Думаю, именно поэтому у Гайдая легче сниматься актерам с большой фантазией, актерам яркой индивидуальности — именно таким, как Анатолий Папанов».

Для Папанова, как и для Мордюковой, «Бриллиантовая рука» была первой работой с Гайдаем. Актер был не очень доволен тем решением образа Лелика, на котором настоял режиссер, но, несмотря на это, у него остались самые приятные впечатления от съемок у Гайдая. В следующее десятилетие артист сыграет одну из главных ролей (Городничего) в гайдаевском «Ревизоре» — «Инкогнито из Петербурга». А в 1983 году Папанов опубликует в газете «Труд» трогательную заметку, посвященную шестидесятилетию Леонида Иовича: «Когда заходит речь о режиссере Гайдае, мы, актеры, с неменьшим удовольствием говорим и о человеке по фамилии Гайдай. Общаться с ним не просто интересно, но потрясающе увлекательно. Понимаете, он человек с доверчивой душой ребенка. Искренне любит нашего брата актера — ведь сам в молодости играл на сцене Иркутского драматического театра. Нет, он не добренький, его и во гневе увидишь в жизни или на съемочной площадке. Но в том-то и дело, что даже в гневе своем он… добрый! Желающий добра!»

В августе и сентябре 1968 года снимались заключительные сцены фильма — лесные (те, что позже войдут в пятиминутную вторую часть «Бриллиантовой руки» под названием «Костяная нога»). Съемки проходили в Павловской Слободе (село в Подмосковье) и окрестностях города Гжатска (Смоленская область).

А 12 сентября съемочная группа отправилась в новую экспедицию — работать над «стамбульскими» сценами в Баку. Там киношники пробыли до конца месяца, после чего вернулись на «Мосфильм», где занялись павильонными досъемками и одновременно озвучанием готовых сцен.

Двадцать первого октября состоялся предпоследний худсовет по «Бриллиантовой руке». К тому времени большинство сцен уже обрело тот вид, который известен зрителям. Тем не менее новое обсуждение не многим отличалось от предыдущего, двумя с половиной месяцами ранее:

«Т. Соколовская (редактор «Мосфильма». — Е. И.): Роль Мордюковой решена неинтересно. Слишком сгущены краски. Это выбивается из стиля эксцентрической комедии. Плющ слишком много, и она монотонна… Очень пластичен Миронов, обаятелен Никулин, интересен Папанов.

В. Леонов: Мордюкова, мне кажется, просто не всё хорошо делает. Надо весь материал с ней проверить.

Е. Скиданенко (редактор «Мосфильма». — Е. Н.): Материала много, и он интересен. Трудно определенно сказать режиссеру, что надо резать. Беготню по тупику Миронова необходимо сократить. Мордюковой много, но где ее подрезать — трудно сказать. Слишком много закрывания замков в квартире Шефа. Проезд на рыбалку тоже можно подрезать.

Э. Рязанов: Картина получается, стало много смешного, но у меня ощущение, что затянуто всё, почти каждый эпизод. Не очень мне нравится сцена на пароходе, где поют Миронов и Никулин. Зритель еще к этому не готов. Сюжет должен развиваться стремительно, идти быстро к арбузной корке. Надо сократить гида и метания Миронова по лабиринту… История с Шефом не раскрыта.

Л. Арнштам: Материал детективного характера хорош, бытовой — хуже… Песня на пароходе мне не нравится. «Песня про зайцев» может звучать только в ресторане. Гид, конечно, не нужен. Лабиринт слишком длинный. Надо выбросить весь эпизод с девушкой-скрипачкой. Я оставил бы только историю в такси. Мордюкову надо сократить, проезды на рыбалку тоже. Слишком много возни с железякой и камнем на рыбалке. Нужно найти ритм картины.

Л. Гайдай: Сокращать, конечно, надо, но что? Тут надо подумать. Наверное, надо сократить Никулина на пароходе. Короче, предстоит серьезный монтаж».

Почти все рекомендации, высказанные режиссером Лео Арнштамом, были приняты Гайдаем. От гида-эмигранта в фильме не осталось почти ничего, девушка-скрипачка выпала из картины полностью. Но эти сцены сохранились в опубликованном после выхода фильма сценарии.

Вот как изначально выглядело завершение экскурсии по Стамбулу:

«Экскурсия окончена, и, как это принято у советских туристов, руководительница группы преподносит гиду сувениры: модель спутника, матрешку и блестящий электросамовар.

— Спасибо, спасибо, господа! — говорит по-настоящему растроганный гид. — Желаю вам счастливого возвращения на вашу… если позволите сказать, на нашу прекрасную родину… Я бы хотел…

Но тут он вдруг замолкает, словно проглотив какой-то комок, и опускает голову.

Туристы затихают. И в наступившей тишине чуткий Семен Семенович, чтобы разрядить обстановку, говорит:

— А это вам… От меня лично… И от нас всех… Особая московская… — Он протягивает гиду сувенирную бутылочку».

Скрипачка появляется в сцене, когда Семен Семенович отправляется поздно вечером в булочную:

«— Вы к кому? — подозрительно обращается лифтерша к девушке со скрипкой в футляре.

— В 15-ю квартиру… — почему-то смущается девушка, поднимаясь по лестнице.

Лифтерша провожает ее неодобрительным взглядом».

А когда Горбунков возвращается из булочной на такси, следует окончание этого эпизода:

«На скамейке у подъезда сидят товарищ Плющ и лифтерша.

— Мне, говорит, в пятнадцатую… Сама вся дрожит, а для вида футляр приволокла…

— Ясно, — решает Варвара Сергеевна. — Артист… Жена на курорте. Недели не прошло — уже со скрипкой…

— Ай-ай-ай!.. — сокрушается лифтерша.

— Ну что ж, придется сделать так, — вздохнув, резюмирует товарищ Плющ. — Жене — телеграмму. Письмо — в редакцию «Советская культура». Ну и копию куда надо!

Лифтерша согласно кивает головой».

В ноябре, наконец, фильм был полностью готов: произведен окончательный монтаж, закончено озвучание, записана музыка. 26 ноября по «Бриллиантовой руке» прошел заключительный худсовет — и уж тут-то работа Гайдая, можно сказать, была встречена почти с триумфом.