Книга Опасные тайны - Нора Робертс

Что он мог сделать? — спросил сам себя Канингем. Если в Черчил-Даунз Большая Шеба останется «в битом поле», то придется забыть о Марле, о собственной усадьбе, о тешащих тщеславие визитах в паддок, куда пропускают только тренеров и владельцев.

Большая Шеба, подумал Билл Канингем. Он хотел превратить ее в свой главный козырь, он вбухал в эту кобылу все свои наличные деньги — все что ему удалось скопить и занять, — а она оказалась фляером со слабыми легкими…( 1Ф л я е р — резвая, но недостаточно выносливая лошадь).

Закрыв глаза, Канингем проклял тот день и час, когда связал свое будущее с Шебой. Теперь у него оставалась единственная надежда — дерби. Выиграй он дерби, и этого вполне хватит, чтобы окупить все затраты. После этого он вполне сможет прожить на деньги, вырученные от продажи потомства Шебы.

Так делалось и раньше, размышлял Канингем, снова и снова возвращаясь к предложенному Риком плану. И, пожалуй, все пройдет без сучка без задоринки. Одна скачка, одна-единственная выигранная скачка — и все.

Ему захотелось тепла, и он прижался к Марле. Очень скоро ее храп убаюкал его, и Билл Канингем уснул.

Глава 14

Путь из сельскохозяйственной Виргинии в провинциальный Мериленд показался Келси гораздо более продолжительным, чем в тот раз, когда она впервые ехала на ферму матери, однако это было ей только на руку. Ей хотелось все как следует обдумать. Сомневаться в том, что ее ожидает сопротивление, не приходилось. И если за последние несколько недель ничего не изменилось, сопротивление самое ожесточенное. Хуже всего было то, что Кендис наверняка успела созвониться с Милисент и сообщить ей о приезде Келси.

И все-таки Келси предпочитала сразиться с ними со всеми сразу. Шокировать, разочаровать, вывести из себя — и победить.

Превосходный план, подумала она, криво улыбаясь. Кендис будет шокирована, отец — разочарован, бабушка разозлится.

Но зато она добьется своего.

Когда Келси свернула на подъездную дорожку, Филипп Байден работал в саду. По этому случаю он был одет в старенький свитер с заплатанными локтями и широкие парусиновые брюки с испачканными землей коленями. Профессор пропалывал азалии, которые только-только начали давать бутоны.

Келси выскочила из машины и бросилась к отцу через аккуратно подстриженный газон, чтобы поскорее обнять его. Филипп поднялся ей навстречу, и они некоторое время стояли лицом к лицу, не замечая ничего вокруг.

— Господи, как я люблю этот дом, — прошептала Келси, опуская голову на плечо отца. — Только недавно я поняла, как мне повезло, что я выросла именно здесь.

Потом она подумала о Гейбе и рассеянно тронула рукой нежно-розовый цветок шиповника, качавшийся на кусте перед самым ее лицом.

— Как мне повезло, что у меня был ты, был этот сад и цветы… — Она улыбнулась. — И уроки балета.

— Балетную школу ты возненавидела месяцев через пять, — напомнил Филипп.

— Но я счастлива, что она была в моей жизни. Понимаешь?

Филипп внимательно посмотрел в лицо дочери, заботливо поправил рассыпавшиеся по плечам волосы.

— У тебя все в порядке, Кел?

— Да.

— Мы беспокоились. Этот недавний случай с убийствами…

— Я знаю, — перебила Келси. — То, что случилось с этими двумя людьми, просто ужасно. И увы, я не могу сказать, что это не произвело на меня никакого впечатления. Разумеется, нам всем было очень не по себе, но теперь, кажется, все пришло в норму.

— Я вижу, и очень этому рад. По телефону это как-то не так… — Филипп наклонился и стал собирать в проволочную корзину свой садовый инвентарь. — Самое главное, что ты наконец дома. Только давай пройдем через заднюю дверь, не то Кендис снимет с меня с живого кожу, если я испорчу полы.

По дороге Келси обняла отца за пояс.

— О, я вижу бабушкин автомобиль!

— Да, Кендис позвонила ей, как только ты сказала, что приедешь. Они обе в гостиной — обсуждают весенний благотворительный бал в клубе. — Филипп сочувственно улыбнулся дочери. — Самая главная их задача — это найти тебе достойного кавалера.

Келси по привычке подмигнула отцу, но сразу же задумалась.

— Весенний благотворительный бал… Его проводят в мае, ведь так?

— Да. В первое воскресенье мая.

В этот день весна приходит в Кентукки, вспомнила Келси. В один и тот же день, из года в год. В этот день проводится большое Кентуккийское дерби. Ну что же, пусть пропущенный весенний бал падет еще одним тяжким грехом на ее совесть.

— Пап… — Келси подождала, пока Филипп уберет свою корзинку в крошечную кладовку, которая, впрочем, блистала такой же безупречной чистотой, как и весь дом. — Боюсь, в эти выходные меня не будет в городе.

— Не будет в городе? — Филипп направился в кухню, чтобы вымыть руки. — Послушай, Кел, насколько я помню, ты не пропустила ни одного весеннего бала с тех пор, как тебе исполнилось шестнадцать.

— Я знаю. Мне очень жаль, но у меня свои планы. Профессор молча вытирал руки о полотенце. Разочарован, подумала Келси. Вот он уже разочарован.

— У меня свои планы, — повторила она. — Но лучше, если я расскажу о них, когда мы все соберемся вместе.

— Вот и хорошо. — Стараясь не очень волноваться, Филипп последовал за дочерью в гостиную.

Кендис и Милисент действительно были здесь. Судя по всему, они коротали время за непринужденной беседой; перед ними на столе стояли вазочка печенья и крошечные чашечки с чаем.

Жасминовый, определила Келси, принюхавшись.

Потом ей пришло в голову, что на конюшне в это время дня она торопливо рвала зубами длинный сандвич, сделанный из разрезанной пополам булки, и запивала его крепким черным кофе.

Да, ее вкусы — как и многое другое — изменились быстро и самым кардинальным образом.

— Келси! — Кендис радостно засмеялась и встала с кресла, чтобы расцеловать падчерицу в обе щеки. Келси уловила исходящий от нее аромат «Лэр дю там», смешавшийся с запахом чая и «Шанели» — «фирменных» духов Милисент.

Запахи светского салона, подумала Келси, успевшая привыкнуть к назойливым ароматам стойла, и, в свою очередь, обняла Кендис — быть может, слишком крепко, словно чувствуя за собой вину.

— Ты замечательно выглядишь, Кен! Новая прическа?

Кендис машинально поправила короткие черные волосы.

— Не слишком ли это молодежный стиль, как тебе кажется? — спросила она. — Принстон такой милый, он, кажется, способен убедить меня постричься наголо.

— Тебе очень идет, — уверила ее Келси, припоминая, что сама она вот уже несколько недель подряд не была ни в салоне красоты у Принстона, ни в обычной парикмахерской.

— Привет, бабушка! — Приветствие, как и поцелуй в щеку, вышли довольно напряженными. — Ты тоже отлично выглядишь.