Книга Песня огня - Кэтрин Коултер

— Кассия, иди ко мне.

Грэлэм не смотрел на жену, но чувствовал, как завибрировала постель, когда она подвинулась к нему.

— А теперь, — сказал он тихо, — я хочу, чтобы ты поцеловала меня.

На мгновение Кассия нахмурилась, удивленно глядя на мужа. Он не двинулся с места. Она медленно поднялась, опираясь на локоть, склонилась над ним и быстро клюнула его в губы.

— Отлично, — похвалил рыцарь с серьезным видом, — Теперь я хочу, чтобы ты снова меня поцеловала, только на этот раз не сомкнутыми губами и не так быстро.

Грэлэм почувствовал теплое дыхание жены, ее сладкие от вина губы, снова прикоснувшиеся к его губам. Он заглянул в глаза Кассии и улыбнулся.

— Это было не так ужасно, верно?

Она покачала головой.

— Хочу почувствовать твой язык на своих губах. Тебе не будет больно, обещаю.

Когда, полная смущения и недоверия, Кассия сделала так, как он просил, она внезапно ощутила, что тело ее вплотную прижато к его телу. Он такой большой, слабо подумала она и тут же почувствовала, как его язык в первый раз за это время легонько коснулся ее губ и языка. Она сделала попытку отодвинуться, но Грэлэм продолжал лежать, и она позволила их языкам ощутить друг друга. Это от вина, думала Кассия, от вина ей тепло. Она не замечала, что теперь ее рука покоится у него на груди, а пальцы робко ласкают его густые волосы.

Когда она подняла голову, то слегка задыхалась, а в глазах ее было глубокое беспокойство. Грэлэму захотелось одновременно и рассмеяться, и сжать ее в своих объятиях, но он не сделал ни того, ни другого.

— Еще, Кассия, — сказал он тихо. Грэлэм позволил ей действовать, как она захочет, и был в восторге, когда почувствовал, что ее поцелуи становится более глубоким, а рука легла на его плечо. Рыцарь почувствовал прикосновение ее нежных грудей к своему телу и удивился, как ему еще удается сохранять спокойствие. Очень медленно он выпростал одну руку из-под головы и осторожно положил на ее спину. Рука его потянулась к ее мягким волосам и погладила их; он старался не спугнуть ее, несмотря на то что его сжигало яростное желание. Грэлэм почувствовал, как она вздрогнула и попыталась отодвинуться, вновь объятая недоверием.

Он думал, что лопнет, когда ее рука погладила его по груди и спустилась вниз, к животу.

— Тебе нравится мое тело? — спросил рыцарь, не отрываясь от ее рта.

Ответом был судорожный вздох; она испуганно отдернула руку. Кассия не знала, почему ей нравится дотрагиваться до него. Ей показалось, что теперь ее тело не принимает приказаний разума, а действует само по себе.

— Я… я не против… поцеловать тебя, — прошептала она, с трудом оторвавшись от него.

— Вот и отлично, — ответил Грэлэм и услышал хрипоту в своем голосе.

«Клянусь костями святого Петра, — подумал он, с трудом подавляя стон, — это мука, какую я и вообразить не мог».

Пальчики ее скользнули ему под голову, чтобы притянуть его поближе к себе.

Когда она снова коснулась поцелуем его губ, он почувствовал дрожь ее тела при соприкосновении их языков. Ее обнаженное бедро легонько коснулось его бедра, и Грэлэм заметил, как оно напряглось. Если бы он разрешил ей продолжать ласкать его, то не смог бы за себя поручиться.

Осторожно рыцарь высвободил руку и сжал плечо жены, стараясь отстраниться.

— Ты вела себя хорошо, — сказал он, пристально вглядываясь в ее подернутые дымкой глаза, — спи, Кассия.

Она непонимающе смотрела на него, чувствуя, как внутри ее тела, в самой его сердцевине, нарастает жар, а груди набухли и приобрели непривычную чувствительность. Вдруг Кассия поняла, что ей совсем не хочется спать, а хочется продолжать ласкать его.

— Я, я… не понимаю, — задыхаясь, пролепетала она.

— Спи, — повторил он.

Грэлэм осторожно отстранил ее, перекатился на живот и отвернулся. Он почувствовал, что она не шелохнулась, с трудом улыбнувшись, он добавил:

— Я хочу, чтобы ты сняла рубашку. Если ночью ты озябнешь, я хочу, чтобы ты прижалась ко мне и согрелась в моих объятиях. Доброй ночи, жена.

Кассия потянула пояс своей ночной рубашки онемевшими пальцами и выскользнула из нее с глубоким смущенным вздохом. Потом свернулась клубочком рядом с ним.

— Я никогда не научусь тебя понимать, — сказала она в темноту,

«Возможно, — думал он, стараясь успокоиться и дышать ровно, — возможно, я и сам никогда не научусь понимать себя».

Глава 23

Фермер Роберт с восторгом встретил предложение обзавестись новой женой. То, что жена уже носила в своем чреве ребенка лорда, ничуть его не обеспокоило. Она была пригожая и совсем молодая бабенка. С сыновьями, которых она, вне всякого сомнения, народит ему, ферма его станет процветающей, а вместе с ней будет процветать и он сам. Что же касается ребенка лорда, то о нем позаботятся надлежащим образом. Он тотчас же понял, что ей вовсе не по вкусу перспектива стать его женой, но с присущей ему терпеливостью подумал, что все быстро изменится.

Узнав новость, Нэн сначала не поверила, потом пришла в ярость. Она бросала убийственные взгляды на Кассию и умоляющие — на Грэлэма. Но все было напрасно. Мужа она сразу же возненавидела, хотя он не был ни старым, ни безобразным.

Священник Вулфтона, отец Тобиас, поженил их не мешкая, и Грэлэм на радостях подарил фермеру бочонок своего лучшего вина, а Нэн дал щедрое приданое.

Хотя Кассия и сочла, что Грэлэм слишком жестоко обошелся со своей любовницей, при мысли о том, что Нэн скоро покинет замок, она испытала огромное облегчение.

Но еще больше Кассию занимало то, что она почувствовала, когда поцеловала мужа, нечто такое, от чего ее обдало жаром, что-то, что отчаянно толкало ее к нему. Однако Грэлэм опять оттолкнул ее. Отверг. Когда утром она проснулась, его уже не было рядом, а в зале он приветствовал ее так, будто ничего и не произошло и все, что было между ними, не выходило за рамки обыденного. На мгновение у нее даже появилось всепоглощающее желание ударить его.

Кассия стояла рядом с мужем, глядя, как Нэн и ее супруг покидают Вулфтон в открытой повозке; бочонок вина примостился возле Нэн и был похож на пухлого ребенка. Какое-то время леди Кассия тешила себя, намереваясь сказать мужу, что она отказывается участвовать в сделке. Он теперь не мог больше угрожать ей тем, что оставит Нэн и та будет донимать ее своей наглостью. Но она вовремя прикусила язычок. Теперь Кассия не была так уж уверена, что не хочет выполнять условия их договоренности, если та останется в силе. Почему, корила она себя, почему она раньше не попросила отца объяснить ей, каковы мужчины?

В то же время Грэлэм отчаянно мечтал о битве. Энергия его была неистощимой, настроение — воинственным. Он был бы даже рад, если бы Дайнуолд де Фортенберри напал на его земли, потому что это сулило ему возможность сойтись с врагом в бою. Так как желание его не могло осуществиться, по крайней мере в этот день, он с дюжиной своих людей направился в деревню Вулфтон, и все они лихорадочно принялись достраивать оборонительную стену. Вернувшись домой поздно, рыцарь чувствовал себя совершенно измученным и был доволен, что работа на целый день вытеснила из его головы мысли о жене.