Книга Око Озириса - Ричард Остин Фримен

Едва мы ступили на Даути-стрит, вдали на перекрестке замаячил силуэт велосипедиста, но когда мы достигли Гилфорд-стрит и посмотрели вниз на длинную, освещенную фонарями улицу, он исчез, словно растворился в воздухе.

– Странно, – пожал плечами Торндайк, – куда он делся? Давайте пойдем по Теобальдс-роуд. – И мы двинулись вдоль старинных домов, где наши шаги эхом отдавались от стен, так что мне чудилось, будто нас сопровождает целая толпа. – В этих старых улицах Блумсбери с их увядшим великолепием и благородной обветшалостью заключается нечто патетическое, – добавил Торндайк. – Они напоминают мне немолодую даму высокого происхождения, которая ныне материально стеснена, но пытается держать марку. Ой, что это?

Внезапно сзади раздался шорох, а за ним – звон стекла: кажется, разбилось окно в одном из ближайших домов. Мы замерли, как вкопанные, и несколько секунд стояли, уставившись во тьму; затем Торндайк бросился наискосок через улицу, я – за ним. Когда все это случилось, мы успели пройти ярдов сорок вверх по Джон-стрит и теперь мчались к дальнему углу Генри-стрит. Маленькая улица была пуста, мы опять остановились и прислушались: мертвая тишина.

– Звук донесся отсюда, я уверен, – сказал Торндайк и снова припустил вперед, зазывая меня рукой.

Через несколько ярдов с левой стороны показался переулок, мы нырнули туда и в несколько прыжков достигли конца улицы. Слева, параллельно переулку, тянулся узкий проезд с дощатым тротуаром; добежав до угла и заглянув в проезд, я увидел велосипедиста, бесшумно катившего по направлению к Литтл-Джеймс-стрит.

С громким криком «Держите вора!» я устремился в погоню, но велосипедист рванул вперед, и я понял, что не догоню его. «Странно, – подумал я, – почему он едет так быстро, хотя педали крутит медленно?» В этот миг лучик фонаря выхватил из тьмы огромные колеса, и я узнал велосипед, который мы видели на станции. Беглец свернул на Литтл-Джеймс-стрит и исчез.

Скорость, с которой он передвигался, делала дальнейшее преследование бессмысленным, и я поплелся обратно, едва переводя дыхание и на ходу вытирая пот, – я был весь мокрый от этой беготни. Едва я возвратился на Генри-стрит, из соседнего переулка выскочил Торндайк и коротко спросил:

– Велосипедист?

– Ага, – ответил я, запыхавшись, – удрал. На таких колесах впору умчаться на край света.

– Похоже, он выслеживал нас от станции. Вы не заметили, Джервис, при нем был саквояж или что-нибудь еще?

– Сбоку висела трость, а больше я ничего не разглядел.

– Что за трость?

– Толстая такая, вроде малаккской, кажется, с рукояткой. Я увидел ее в момент вспышки фонаря.

– Велосипед оснащен фонарем? И каким же?

– Как я мог разобрать в кромешной тьме? Фонарь зажегся, когда этот тип поворачивал за угол, но светил очень тускло.

– Небольшое количество масла, накапанного на поверхность стекла, снижает яркость света, – авторитетно произнес мой коллега, – особенно если на дороге пыльно. Кстати, на Джон-стрит вышел какой-то мужчина – наверное, хозяин квартиры, где разбили окно. Давайте подойдем к нему.

Мы приблизились к дому, возле которого, тревожно озираясь по сторонам, в растерянности топтался незнакомый человек.

– Вы никого тут не видали? – спросил он, огорченно указывая на осколки.

– Мы как раз проходили мимо, – пояснил Торндайк. – Сожалеем о вашей потере, но и вы нам посочувствуйте: предмет, разбивший окно, швыряли в нас с целью убить или ранить.

– Как?! – опешил мужчина. – Кто это сделал?

– Неизвестно, – развел руками Торндайк. – Мы не смогли догнать злодея, он ускользнул на велосипеде.

– На велосипеде? – переспросил человек, подозрительно уставившись на нас. – Может, еще на воздушном шаре? Складно у вас получается. А какого дьявола, спрашивается, ему вас убивать?

– Это я и пытаюсь выяснить, – спокойно парировал Торндайк. – Кажется, дом пустой?

– Вам-то что за дело? Ну да, он временно не заселен. Я тут служу сторожем. Но какое отношение все это имеет к происшествию?

– Прямое. Мы с коллегой прогуливались перед сном по городу, – сказал Торндайк. – Некий предмет: камень, пуля или черт знает что – был брошен или выпущен в нас либо в меня лично, и я хочу установить его природу. Не откажите в любезности и позвольте на него взглянуть.

Сторож покосился сначала на Торндайка, потом на меня, повернулся к парадному входу и неприветливо махнул рукой вперед, пробормотав что-то вроде приглашения. Пропустив нас, он запер подъезд на ключ. Мы очутились в просторном холле. В углу прямо на полу стояла керосиновая лампа, которую сторож моментально подхватил, освещая нам путь.

– Идите сюда, – указал он пальцем на дверь в начале коридора, повернул ключ в замке и отпер комнату. – Это, вроде как, гостиная. – Он вошел первым, держа лампу над головой. – Вон видите, центральное окно вдребезги. Попадись мне этот мерзавец, я бы ему руки оторвал!

– С удовольствием помог бы вам, – усмехнулся Торндайк и кивнул на стену напротив: – Наверное, там отметина.

– Что такое? Неужели выстрел? – всполошился я, но, осмотрев стену, счел благоразумным промолчать.

Сторож не спеша приблизился и, подсвечивая себе лампой, стал внимательно разглядывать поверхность, Торндайк же тем временем быстро нагнулся, поднял что-то с полу и осторожно положил в карман жилета.

– Я не нахожу тут никаких отметин, – нахмурился сторож.

– Похоже, пуля угодила вот сюда, в боковую стену, – предположил Торндайк. – Да-да, конечно, ведь стреляли со стороны Генри-стрит.

Сторож пересек комнату и направил луч света в нужное место.

– А, черт! – злорадно крикнул он. – Вон там маленькая выбоинка, сорван кусочек обоев, и обнажилась штукатурка. Выглядит как след от пули, но вы говорите, что не слышали выстрела.

– Его и не было, – сказал Торндайк, – видно, палили из рогатки.

Сторож водрузил лампу на пол и принялся шарить вокруг, мы оба ему помогали, причем я едва сдерживал смех, видя, с какой серьезностью Торндайк вглядывается в пол в поисках предмета, который уже давно лежит у него в кармане. Мы так увлеклись, что вздрогнули, когда послышался удар в парадную дверь, затем второй, еще сильнее, после чего раздалось настойчивое дребезжание колокольчика у цокольного этажа.

– Полиция нагрянула. Сейчас устроят переполох из-за ерунды, черт возьми, – выругался сторож, схватил светильник и выбежал.

– Я ее поднял, – признался Торндайк, когда мы остались одни.

– Видел.

– Спасибо, что держали язык за зубами.

Дверь распахнулась, и вошел сторож в сопровождении дородного констебля, который окинул комнату беглым взглядом и одарил нас дружелюбной улыбкой.

– Бродяг развелась тьма-тьмущая, – посетовал страж порядка, осматривая разбитое стекло, – редкая ночь обходится без сюрпризов. Постоянно что-то ломают, бьют, дерутся. Я слышал, господа, вы проходили мимо, когда это случилось?