Книга История шпионажа времен второй Мировой войны - Ладислас Фараго

Глава 20

Накануне дня «Д»

Разящий удар, нанесенный Эйзенхауэру немцами в 1943 году в Северной Африке, отчасти объясняет поразительно гладко проведенное вторжение во Францию в 1944 году. В штаб был включен Кеннет Стронг, что и обеспечило поразительную достоверность разведывательного обеспечения операции «Оверлорд» в июне 1944 года.

В феврале 1943 года в ходе Тунисской кампании из фронтовых частей в штаб «Айка» (Эйзенхауэра) поступали агентурные сообщения об угрожающей активности противника в районах Фандука, Фаида и Гафсы. Упомянутая активность носила все признаки скорого и массированного контрнаступления. Фронтовые разведчики ожидали удара со стороны Фаида. Однако верхний эшелон собственной разведки «Айка» сначала отмел эти предупреждения как фантазии необученных вояк, а затем решил, что если и существует угроза контрнаступления, то со стороны Фандука. Контрудар был нанесен со стороны Фаида. Немцам удалось продвинуться далеко вперед, прежде чем командование союзников сумело правильно оценить сложившееся положение. Немцы перешли перевал Кассерин и к 23 февраля в точке самого глубокого прорыва отбросили союзников примерно на 80 миль.

«Разведывательный отдел допустил серьезную ошибку, — писал позднее Эйзенхауэр. — После битвы я сменил начальника разведывательного отдела в штабе командования союзных войск».

Заменой стал бригадир Королевского шотландского фузилерного полка Кеннет Уильям Добсон Стронг. Это был 43-летний, аскетичного вида, жилистый, умный кадровый военный, всю свою сознательную жизнь специализировавшийся на разведке. Он был настолько предан своей работе, что даже не женился, считая, что лишь не обремененный женой и детьми холостяк способен полностью отдаваться всепоглощающим требованиям избранной им специальности. Старший сын профессора, бригадир был продуктом британских закрытых частных привилегированных школ и Сандхерста. За исключением краткого периода командования батальоном фузилеров, вся его карьера была посвящена разведке. Он жил в Германии, Франции, Италии и Испании, изучая обычаи и языки этих стран. Его первая явная разведывательная миссия пришлась на Берлин накануне войны. К 1943 году в британской армии за ним прочно укрепилась репутация выдающегося эксперта по Германии.

Привлечение Эйзенхауэром Стронга было ярким примером того, какую важную роль и какое большое место отводил «Айк» разведке. Эйзенхауэр был тем, кого можно было назвать солдатом мыслящим. По-настоящему в безопасности он чувствовал себя, только понимая, что в его личном распоряжении находится самая лучшая разведка, укомплектованная и подготовленная самым лучшим из ее начальников.

Накануне вторжения в Северную Африку осенью 1942 года возникла настоятельная необходимость установления тайных контактов с просоюзнически настроенными французскими генералами в Алжире и Марокко. Эйзенхауэр носился с идеей отправиться на это секретное задание лично. «Поскольку я сам, безусловно, не мог пойти на такую встречу, — писал он, — то из числа многих добровольцев я выбрал своего заместителя генерала Кларка». До места встречи Кларк и сопровождавшие его «агенты» пробрались на борту подлодки и испытали на себе опасности шпионского ремесла. Им пришлось скрываться, уходя от слежки секретных служб режима Виши, у которых они вызвали подозрение. Это был прославленный тайный вояж, в ходе которого Кларк потерял штаны, но добыл бесценную информацию.

Впоследствии Эйзенхауэр организовывал другие подобного рода секретные миссии: бригадира Стронга и начальника собственного штаба генерала Уолтера Беделла Смита, в августе 1943 года отправившихся на тайные встречи в Лиссабон для обсуждения с генералом Кастеллано капитуляции Италии, а другой генерал, Максвелл Д. Тейлор, действовал как его визитная карточка в Риме, пока город еще удерживали немцы.

«Айк» в полной мере оценивал не только важность, но и увлекательность подобных тайных операций. В «Крестовом походе в Европу» он описывал их с наивным энтузиазмом поклонника Эрика Амблера. «Затем началась, — писал он, — серия переговоров, секретных обменов мнениями, тайных вояжей секретных агентов и частых встреч в условленных местах, над театральностью которых, окажись они плодом вымысла романиста, читатель от души посмеялся бы. Составлялись различного рода планы, которые тут же отменялись в силу изменения условий». Особенно сильное впечатление на него произвело мастерство Тейлора как конспиратора и его бесстрашие в оккупированном противником Риме, «его личные приключения и приключения сопровождавшего его товарища составили еще одну яркую страницу всей этой захватывающей истории». «Айк» добавил: «За всю войну я не просил никого из агентов или эмиссаров идти на такой риск, на какой решился Тейлор. Столь сложное задание он выполнил безукоризненно и до конца, ежеминутно рискуя быть раскрытым и встретить смерть».

В Англии с января по конец мая 1944 года бригадир (позднее генерал-майор) Стронг отвечал за комплекс разведывательных мероприятий по подготовке дня «Д». Он состоял из трех взаимосвязанных, но, по сути, совершенно различных операций. Одна из них — сбор разведданных. Другая — обеспечение соблюдения абсолютной секретности при подготовке предстоящих действий в целях сокрытия готовящегося вторжения. Третья — разработка сложной системы дезинформации, вводящей противника в заблуждение в отношении реальных намерений союзников, его численности и направления главного удара.

Игры во введение врага в заблуждение начались в январе 1944 года, сразу же после прибытия Эйзенхауэра в Англию и принятия на себя командования операцией «Овер-лорд». В то время союзники окутали все непроницаемым туманом, позволившим немцам лишь подозревать о лихорадочной подготовке к неизбежному вторжению в Западную Европу. В те дни и недели «Айк» действовал со всей возможной скрытностью. Главной задачей всеобъемлющей секретности было сбить с толку немцев и заставить их распылить свои силы по всему обширному фронту.

В марте единственный новехонький бомбардировщик В-29 приземлился на аэродроме Бовингдон в Англии. Этот прилет не остался не замеченным военным атташе Испании в Лондоне, из чьих донесений в Мадрид немцы, как известно, черпали важные разведывательные данные. На самом деле В-29 предназначались для боевого применения на Тихоокеанском театре военных действий, однако создавалось впечатление, что их намерены использовать против Германии. Дезинформация привела к значительной перегруппировке немецкой противовоздушной обороны и вынудила противника начать поглотившие много сил учения вместо того, чтобы сосредоточить эти силы в нужный момент на диктуемых реальностью оборонительных мероприятиях.

В мае, всего за несколько недель до дня «Д», дезинформационная кампания шла полным ходом. Ее замысел основывался на использовании ахиллесовой пяты Германии — острейшей нехватки общевойскового резерва. По оценке Объединенного разведывательного комитета союзников, у Гитлера имелось в общей сложности 336 боевых дивизий, однако, согласно разведывательным данным, из них во Франции и в странах Бенилюкса дислоцировались лишь 58. Около 200 действовали на Восточном фронте, связанные ожесточенными боями с Красной армией[80].