Книга Закон маузера - Валерий Большаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да я и сам еле сдерживаюсь, — чистосердечно признался Кирилл. — Так и тянет повесить тебя, паскуду, на ближайшем суку!
В это время в салон заглянул Котов.
Не замечая Троцкого, обессиленно севшего на кожаный диван, он отдал честь и доложил:
— Ваше высокоблагородие, поезд наш!
— Отлично! Мы его не слишком раскурочили?
— Да не-е… Капитан Рипке говорит, что починит за неделю. Всё на ходу, а пробоины латками заварить можно. Пути уже починяют… — Тут Степан разглядел бывшего хозяина бронепоезда. — Ух ты! Сам?!
— А то! — хмыкнул Исаев.
— И ты, Брут! — криво усмехнулся Троцкий, с ненавистью глядя на Котова. — И ты с врагами народа снюхался?
Авинов ожидал более резкой реакции от Степана и уже изготовился перехватить его руку, если дроздовец потянется за оружием, но тот оставался спокоен.
— Врага народа Елизар Кузьмич повязал, — проговорил Котов и фыркнул: — Народ, главное! Ты, падла, в Кремле прописан и наркомовский паёк жрёшь, а народ по карточкам ржавую селёдку получает, по хвосту в руки. И, пока ты коньячок хлебаешь под ананасы, народ морковным чайком пробавляется с сахаринчиком!
— За помещиков, значит? — скрипел по-прежнему наркомвоен. — За буржуев?
— Так вы и есть новые буржуи! — Степан обвёл руками роскошный салон. — Вот этого у народа нет! И вообще, насрать мне на тебя. Разрешите идти, ваше высокоблагородие?
— Ступай, Котов. Передай Рипке, чтобы закрасил старое название.
— Разрешите спросить: а какое новое будет?
Кирилл сказал, и Степан расцвёл.
— Тихменёв! Тебе важное задание — доставишь Троцкого в Харьков.
— Так точно! На «ильюшке»?
— Да. Вылетишь ночью. Подгадаешь так, чтобы прибыть на место засветло. Текинцев для охраны я тебе дам. Исполнять.
— Есть!
— Кузьмич, выводи этого упыря.
— Шагай! Яд-дрёна-зелёна…
Авинов вышел на свежий воздух и улыбнулся. Накатило ощущение безмятежной радости, как в детстве, когда бываешь счастлив от одного того, что живёшь.
Солдаты бодро стучали ломами и ширкали лопатами, ровняя полотно. Исковерканные рельсы уже валялись под насыпью, дроздовцы, берясь за шпалы по двое, аккуратно укладывали их.
— Па-берегись!
Вот и первый рельс лёг, благо на контрольных платформах бронепоезда этого добра хватало. Звонкие удары кувалд по костылям озвучили конец заботам «путейцев».
Трупы матросов уложили под деревьями.
Целая толпа прислуги наркомвоена — повара, шоферы, печатники и тому подобный люд — тщательно отмывали и оттирали вагоны изнутри.
Скоро их выведут наружу и вручат лопаты — пускай хоронят своих сами. А до Апраксина идти пять минут…
— Штабистов не трогать! — строго сказал Кирилл. — Сейчас мы красным такие приказы разошлём, таких команд наотдаём, что сам чёрт ногу сломит!
— Это правильно, — поддакнул Конради. — У комиссаров и без нас бардак, а мы им устроим бардак в дурдоме!
Двумя часами позже бойцы ОМСБОНа закончили выводить на стенке блиндированного вагона крупными белыми буквами: «Капитан Иванов».
Оба бронепаровоза разводили пары.
— На Орёл, ваш-сок-родь? — бодро осведомился Исаев, подкручивая усы.
— Так точно, Кузьмич, — улыбнулся Авинов, наблюдая за «похоронной командой» через открытую бронезаслонку. — Пошалим немного…
Сняв трубку телефонного аппарата, он сказал:
— Командира бронепоезда к телефону.
— Я у телефона, господин подполковник, — послышался голос капитана Рипке.
— Ход вперёд.
— Слушаю, господин подполковник!
«Ход вперёд, — подумал Кирилл. — Да, это то самое, что нам всем сейчас нужно. Полный ход вперёд!»