Книга Рыжая Соня и ловцы душ - Энтони Варенберг

Монторн ждал его, и Гинмар сразу почувствовал, как тот напряжен.

— А уж мы было подумали, что ты исчез бесследно,— неестественно улыбаясь, первым заговорил правитель.— Проходи, проходи... и оставь, во имя богов, эти церемонии...— Так он отреагировал на учтивый поклон ковента.— И где же ты пропадал, Гинмар?

— Я был в стане гирканцев и говорил с Вождем Орды,— сообщил тот.

— Неужели? — Белесые брови правителя взметнулись вверх.— Вот это новость. И тебя отпустили живым? А может быть, с почестями проводили до самой Ианты?

— Позволь мне рассказать. Кейнкорт готов пойти на переговоры с тобой, дабы не проливать напрасно кровь своих и наших воинов.

— С тобой, значит, он уже договорился,— заметил Монторн.— Что было вовсе не сложно: почему бы и не договориться с предателем, готовым на все, чтобы сместить законную власть и стать гирканским наместником в Офире? Что, для этого тебе и понадобился наш лучший отряд — чтобы поставить его целиком под знамена Гиркании и тем завоевать еще большее расположение своих новых покровителей, не так ли?!

Ковент почувствовал себя так, словно получил пощечину.

— Монторн,— хрипло произнес он,— как ты смеешь? Разве не я поддержал твою власть с самого начала? И разве я дал повод хоть раз усомниться в моей верности?! Ладно,— взял он себя в руки,— спишем это на временное помрачение твоего рассудка. Встретимся позже, когда ты опомнишься и будешь способен меня выслушать.— Он решительно повернулся, чтобы уйти; лицо Гинмара пылало от гнева и обиды.

— Не спеши. Тебя проводят.

По знаку Монторна стража окружила Гинмара.

— Что это значит? — воскликнул тот.— Немедленно пропустите меня!

— Это значит, что ты арестован, изменник! Не советую тебе сопротивляться. Твоя подлая игра окончена.

Ситуация напомнила Гинмару тот день, когда его вот так же схватили, обвинив в колдовстве. Ну нет. Второй раз он в камеру не попадет.

— Руки, ковент.

«Сейчас,— подумал он,— Я тебе покажу "руки"!»

Сцепив пальцы в замок, он молниеносно ударил самого ближнего из стоящих к нему стражников, а потом пустил в ход все свое искусство сражения и, уложив еще нескольких, бросился бежать. Слава богам, это у него всегда получалось неплохо.

Схватив за руку Соню, дожидавшуюся его у входа во дворец, Гинмар, ничего не объясняя, увлек ее за собой. Она все поняла. Или почти все. Но этого оказалось довольно, чтобы устремиться прочь со всей возможной скоростью.

Оторвавшись от преследователей, Гинмар присел на корточки и вытер пот, градом льющийся по лицу.

— Ну вот,— произнес он, отдышавшись,— теперь меня обвиняют в измене. И кто?! Монторн, которого я считал своим другом!

— Да,— протянула девушка,— с гирканцами было проще.

— Когда-то ты и Джилла вытащили меня из тюрьмы,—сказал он.— Тех дней я никогда не забуду. Это была настоящая преисподняя.— Он содрогнулся.— Все повторяется. Но живым они меня больше не возьмут! Монторн — безумец, он погубит Ианту...

— Я тоже помню, каким мы тебя тогда привезли в Риатеос,— согласилась Соня.— На тебе живого места не было. Но нам стоит подумать о том, как быть теперь.

— Я из Ианты бежать не собираюсь,— сразу же заявил Гинмар.

— Да кто тебя заставляет бежать?.. Я полагаю, нам нужно поговорить с Маргиром — он с самого начала был на твоей стороне. Ты знаешь, где его найти?..

* * *

— ...Зачем его искать? — говорил в это же время Монторн, бессознательно — как это часто с ним случалось, если он был взволнован,— хрустя пальцами.— Сам явится, когда узнает, что его семья у меня в руках: я велел взять его жену и сына. На такую приманку он клюнет непременно, придет за ними, и тогда ему конец. Негодяй, гирканский прихвостень...

Подозрительность правителя, и прежде отличавшая его, в последнее время сделалась просто болезненной. Теперь ему казалось, что причина всех его беспокойств — в одном только ковенте.

— Видишь, я была права,— заметила Велда,— и ты напрасно не поддержал Тизара, доверившись этому колдуну. Турнир, по правде говоря, ничего не должен был определять. Зачем испытывать судьбу, когда требуется самому решить дело?

— Допустим, Тизар тоже не подарок...

— Но он не предатель,— отрезала она.— А ковент и прежде был неравнодушен к гирканцам, он восхищался Кейнкортом, заявлял, что тот — талантливый полководец... Но Нергал с ним, с Тизаром. Мало ли достойных людей? Мне жаль только, что ты не покончил с Гинмаром; он же как кость у тебя в горле — и это после того, как ты столь проницательно раскрыл его подлые планы...

Она, разумеется, умолчала о том, что на мысль об измене ковента сама же и навела Монторна, изложив ему собственный план захвата власти, только подставив совсем другие имена... Будучи умной и опытной женщиной, Велда отлично знала: ничто так не тешит самолюбие мужчины, как приписывание ему чужих заслуг; мужчину можно склонить к чему угодно, если почти открыто высказывать ему определенные идеи, а потом выдавать их за его собственные. Умело подогревая болезненную подозрительность Монторна, она сделала его недоверчивым и способным своими руками уничтожать именно тех людей, которые и составляли истинный оплот его власти.

Но, конечно, того, что Гинмар так удачно ей подыграет, Велда предположить не могла и в самых смелых мечтах. Все складывалось как нельзя лучше — он сам явился и сообщил, что вел переговоры с гирканцами за спиной правителя, он, всего седмицу назад клявшийся бросить голову Кейнкорта к ногам Монторна! Вот только этот тухлый белесый краб оказался неспособным даже на то, чтобы задержать ковента, который в результате умудрился улизнуть.

Велда незаметно вздохнула. С кем только ей не приходится иметь дело! То, с полоумным Тизаром, жестоким в постели, но совершенно лишенным умения просчитать свои действия на два хода вперед; то с этим выродком Эвилда, который и как мужчина-то ни на что не годен, а уж как правитель...

— Монторн,— спросила она,— а что за рыжая красотка все время крутилась возле Гинмара?

Этот вопрос давно не давал Велде покоя. Вроде как проклятый ковент давно остепенился и вел до отвращения праведный образ жизни — во всяком случае, что касается интрижек на стороне, он был верен своей принцессе много лет, с самой свадьбы... Как вдруг объявляется какая-то дрянь, открыто виснущая на нем, он расхаживает с ней по городу у всех на глазах, а кто она такая, никто толком не знает; вроде не из Ианты, а живет в Риатеосе, и всюду сует свой нос.

— Какая еще рыжая?

«Ну конечно,— подумала Велда,— где тебе обращать внимание на других женщин, когда ты и с одной-то не знаешь толком, что делать». Настоящий мужчина уж ни за что не пропустил бы этакую приметную девицу, а этот впервые о ней слышит.

— После турнира он с ней обнимался,— напомнила Велда, но тщетно: эта деталь отнюдь не прояснила память Монторна.