Книга Тихий центр - Тамара Лисицкая

— Настя!

— Блин, Алешенька!

Обнялись. Было клево.

— Ну, рассказывай!

— Ты рассказывай!

— Ну, что рассказывать? Я решила снова переехать к вам!

— Ой, Настя! Настя!

Алешенька начал целоваться, скакать.

— Все, успокойся, успокойся!

— А вот смотри, что я нарисовал! — Алешенька засыпал Настю котами. — Смотри! Это — кот профессор! Это — кот думает! Это — кот, который влюбился.

Настя Вторая в который раз подумала о том, что котов надо пристраивать. Хорошие коты пропадают! Обязательно заняться!

— Слушай, Алешенька! У меня тут знакомый режиссер из Москвы кино снимает! Ну, как кино… Сериал… Фигня, конечно, просто тут дешевле… так вот он спрашивал для одной эпизодической роли актера с каким-нибудь физическим уродством.

— А что такое физическое уродство?

— Ну, это когда какое-то уродство на теле. На руке или на ноге. Или в целом.

— А что такое уродство?

— Ну…

Настя задумалась, как бы это подоступнее объяснить доброму мальчику такую простую, но горькую вещь. Увидела свое отражение в темном окне.

— Уродство — это мы с тобой.

— Мы с тобой?

— Да, мы с тобой уроды. Когда не такие. Когда всех это, ну, удивляет или возмущает. Но тебе самому по фигу. Ты знаешь, что ты хороший человек.

— Ух ты! — Алешенька страшно обрадовался. — Мама! Мама!

— Тише! — Настя едва успела прикрыть ладонью орущий Алешенькин рот, не хватало еще поделиться таким счастьем с Лилией Степановной. — Тише!

Алешенька, пользуясь случаем, зацеловал Настину руку, потом помчался в мамину комнату за книгой, потом вернулся и с ходу, воодушевленный, начал декламировать:

— Анна Ахматова! «Есть в близости людей заветная черта, ее не перейти влюбленности и страсти!»

Настя засмеялась, замахала руками — хватит! Только этой Ахматовой еще не хватало! Села на пол у дивана, на старенький вытертый коврик.

— Иди сюда, Лешка!

— Иду!

Алешенька охотно шлепнулся рядом, глазки светятся.

— Лешка? Я приняла решение!

— Ура! А какое?

— Ты сначала послушай, а потом ори «ура»!

— Хорошо!

— Так вот.

Настя посмотрела вокруг, на обшарпанные обои, на убогонькие полочки, на старинный художественный хлам.

— А какое решение?

— Так вот! Я приняла решение… ну, короче… Опекать тебя… Быть рядом все время, понимаешь? Что бы не случилось! Всю жизнь, до самой смерти! Понимаешь?

— Да!

Настя Вторая улыбнулась. Хорошо, если понял. И если не понял, все равно хорошо. Главное, ей самой теперь все понятно.

Игорь и Оля уснули в ванне. Проснулись оттого, что как-то уж больно странно журчит. Оказалось, водица из крана, сдвинутого сонной ногой Игоря, славно льет прямо на пол. И, судя по кругам, давно.

— Игорь! Игорь! Потоп! Блин, у меня все вещи на полу лежат! Я же просила тебя забить гвозди в стену, хоть так развесить!

— Давай скорее, белье на пол!

— Зачем?

— Затем, чтобы воду собирало! Воду собирать! Бегом!

Оля хотела обидеться, но Игорь так рванул собирать воду, не одевшись, не обтершись, с диким выражением лица. В общем, выбралась и она. Начала осторожно гонять ковриком цунами из одного угла ванной в другой.

— Да чего ты делаешь? — орал Игорь. — Собирай в тряпку и в ванну выкручивай!

— Как я ее соберу? Она же жидкая!

— Собирай, говорю!

Вода тонким слоем сверкала и в гостиной-спальне. Коробки из-под пиццы задумчиво покачивались на мели. Игорь промчался в комнату, нашел свои джинсы, выволок из кармана абсолютно мокрый телефон, тут же отбросил в сторону.

— Все ценное на диван! — рявкнул, натягивая мокрое. — Побегу за помощью!

— Игорь, стой! А я как же?

И Оля осталась стоять посреди разрухи, с тряпкой, голая и пенная, как Прекрасная Уборщица кисти Рафаэля.

Игорь, запахиваясь на ходу, слетел вниз. Надо было сначала с соседями разобраться. А потом думать, как жить. В квартире № 3, естественно, никого не было. Игорь стучал еще и еще, а потом уперся лбом в дверь и так стоял пару минут, соображая, каким должен быть следующий шаг. Звонить. Кому? С какого телефона? С Олиного? Олин телефон плавает сейчас на полу. Тогда с какого? С телефона, который имеется в квартире его бывшей жены? Отказать. Можно к Митьке. Так, хорошо, позвонить можно от Митьки из четвертой квартиры. Позвонить куда? В ЖЭС? В такое время суток? Не пойдет. Тогда куда?

Митя открыл, странный, мутный. Хотя, почему странный? Ночь.

— Митя! Того… Мы вас затопили, да?

— Что? — Митя посмотрел черными зрачками. — Что вы нас?

— Залили! Затопили! Надо что-то делать, да? Что вы обычно делаете, если херня какая-нить?

— Мы? — Митя силился понять ситуацию.

Игорь даже кулаком в стенку стукнул… Да что ж такое? Что ж такое-то?

— А ты кто? — подумав, спросил Митя. — Ты курить будешь?

* * *

Утро в подъезде выдалось бурное. Лилия Степановна, Настя Первая и Алешенька вытащили на улицу промокшие стулья и ковры — там хоть и морозно, но ведь солнечно. Теперь всем миром спасали квартиру Светланы Марковны.

Ей досталось больше других. Древние обои отстали от стен и волнами стекли на пол. Потолок превратился в перевернутую лужу. Да все пыльное пространство замокло, почернело и залилось густыми запахами сырой старости. Посреди этого всего у зеркала сидела тихая Светлана Марковна и с ужасом смотрела в отражение. Там теперь была не она одна, такая несчастная и привычная. Там теперь еще суетились чужие люди, бегали, растаскивали мебель. Там еще была соседка Алия. Она ворковала, напевала, пританцовывала, улыбалась и мастерила на голове Светланы Марковны причудливый сноп из яркой шали.

— Ах, как вам красный идет! Вы просто красавица, Светлана Марковна! Весну будем обязательно встречать в красном!

— К весне я умру! — на всякий случай мрачно напомнила Светлана Марковна.

— Вот когда умрете — тогда и говорите! А пока живете — живите!

Таня тоже мелькала где-то рядом. Она с опаской посматривала в сторону конструкции Светлана Марковна — Алия, ожидая в любую секунду активного протеста первой. Таня не могла представить, чтобы Светлана Марковна вот так спокойно допустила в свою квартиру и к себе самой столько посторонних. Вот еще чуть-чуть, и будет истерика, скандал, слезы начнутся, придется просить всех уйти, укладывать Светлану Марковну… Куда? Постель мокрая, все мокрое… Но куда-то надо уложить, успокоить… Сейчас начнется. Обязательно начнется.