Книга Царь Соломон. Мудрейший из мудрых - Фридрих Тибергер

Противоречия между монотеистической концепцией жизни и нееврейской литературой, первые мрачные размышления о тщетности жизни возникли никак не раньше эллинистической эпохи. Основываясь только на лингвистических свидетельствах, не учитывая более поздних дополнений, мы можем отметить несомненное египетское влияние. Прежде всего оно проявляется в Книге притчей Соломоновых.

Однако в александрийские времена достигшая зрелости греческая философия своей систематизированностью могла также оказать влияние на древние египетские и вавилонские произведения. Более того, греческий дух мог проявиться как раз в эллинистическо-еврейских сочинениях.

Превыше всего греческие философы ценили знания и мудрость, глядя свысока на необразованных людей. Сходные мысли есть и в Екклесиасте, где, правда, с извинением говорится о тщеславии обладающих мудростью.

В словах пророка Исайи, жившего через 150 лет после Соломона: «Будем есть и пить, ибо завтра умрем» (Ис, 22: 13), – звучит реакция на греческий гедонизм, возникший как осознание суетности жизни.

Необходимо учесть и такой аргумент: после появления книг пророков Ездры и Неемии, то есть спустя пять веков после Рождества Христова, в Палестине не смогла бы получить распространение книга, в которой бы отразились все религиозные споры, и уж тем более ее не включили бы в библейский канон. Следовательно, составление Книги Екклесиаста следует отнести к той эпохе, когда в Иерусалим из Египта и других стран сходились мудрые учителя. Как и в Притчах Соломоновых, там обращаются к человеку как таковому, без учета его национальной принадлежности. Соответственно всеобщий смысл приобретает и идея Бога. Но можно ли связать основной вопрос, над которым размышляет Проповедник, с тем человеком, который построил первый Храм, окружил себя роскошью и неутомимо, яростно боролся, чтобы обеспечить будущее нации?

Внимательное изучение его личности показывает, что в нем одновременно боролись противодействующие силы, которые не сумели нарушить свойственное ему душевное равновесие. Экзальтированный или философски настроенный человек мог совершенно иначе подойти к спорным вопросам веры: скажем, страстно бросить вызов Богу или полностью его отринуть.

Но в Екклесиасте звучат крайне резкие ноты в размышлениях о реальности жизни, если речь заходит о монотеистической вере. Это хорошо видно при анализе приспособления греческих или египетских идей к библейскому тексту. Несмотря на все особенности, он принадлежит к еврейской монотеистической традиции.

Можно четко представить особенности работы ее составителя, если сравнить Екклесиаст с другими книгами Библии, которые, рисуя течение человеческой жизни, отражают проблемы справедливости Господа, например, с Книгой Иова. Последняя выстроена как протест страдающего человека, пытающегося восстать против Бога. Возможна ли справедливость, если человек незаслуженно страдает, – вот тот вопрос, который обсуждается с разных сторон.

Но Проповедник не испытывает ни счастья, ни несчастья, ни страдания – он просто не может найти смысла в жизни, даже когда она наполнена удовольствием и радостью. Он не бунтарь, с которым судьба обошлась несправедливо. Его проблема выходит далеко за пределы разговора о вине человека и его судьбе, хотя и связана с ними. Для Проповедника, как и для Иова, имеет значение только один аспект проблемы. Похоже, что сам-то он вознагражден всеми радостями материальной и духовной жизни. Он не обвиняет Бога, как это делал Иов, не ждет приговора Господа – он просто спрашивает, возможна ли жизнь для того, кто понимает, что она конечна. Но сам не боится смерти, а только пытается понять ценность жизни перед лицом неизбежного.

Даже если предположить, что Проповедник является всего лишь образом, созданным неизвестным автором, его поэтическая интуиция позволила ему передать черты реального исторического правителя, сущность человека, который не ощущал жизнь как бремя, был удачлив во всех своих начинаниях, проникал в каждую мелочь, сталкивался с трудностями не реже, чем с везением, но никогда не вступал в противоречия ни с самим собой, ни с Богом.

Всегда осознавали, что главной проблемой Проповедника с его постоянными амбициями была глубокая набожность. Великий раввин, требовавший включения произведения в канон, знал, что человек может прийти к Богу только через сомнения и потрясения. В Екклесиасте не менее, чем в других фундаментальных монотеистических сочинениях, жизнь осознается как бессмысленная без веры в Бога. Человек ничто, Бог – все. Но загадка тщеты нашего существования требует ответа, и без ее решения мы не сможем жить. Содержащиеся в книге ответы способны прояснить ситуацию, и они есть в Библии. Каждый из них может стать утешением и помочь рассеять одолевающие нас сомнения. Но поскольку каждый ответ порождает новый вопрос, возникает цепочка, проходящая через историю вероучения и жизнь каждого человека. Со временем любое утверждение подвергается сомнению, и потребуется новое толкование вопросов Проповедником. Вот почему Соломон и настаивал на монотеизме.

В большинстве современных исторических исследований содержится описание деятельности Давида и Соломона. Литературный анализ текста позволил расширить наши представления. Возможно, именно в этот период и творилась история человечества начиная с создания мира и до времен Соломона, которая стала содержанием Библии и впервые оформилась как единое целое.

Нам неизвестно, был ли Соломон инициатором создания произведений, но вряд ли от этого их значение уменьшится. Подвиг уже одно то, что он создал условия, в которых появилась самая совершенная и утешительная книга в истории человечества, как и собрание текстов, призванных духовно вооружить учителей нации, она вдохновлена правителем – истинным человеком духа, но и бесконечно жизнелюбивой личностью. В этой книге воплотилась идея национального единения, верность традициям. Она освобождена от противоречий и неточностей. Более того, составитель ее текста пользовался и источниками, не связанными с еврейской традицией.

Сам царь, строитель Храма, знал, что без духовного единства существование нации было бы нестабильным.

Одного он не мог предугадать, что оставленное им духовное наследие окажется настолько значительным, что сможет обеспечить жизнеспособность нации и после разрушения царства.

Не доведется Соломону узнать, что его духовным достижениям было суждено стать основанием, на котором собирались и далее строить единое государство.