Книга Цивилизации Древнего Востока - Сабатино Москати
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И еще:
Если найдешь вола врага твоего, или осла его заблудившегося, приведи его к нему; если увидишь осла врага твоего упавшим под ношею своею, то не оставляй его; развьючь вместе с ним.
Некоторые формулировки, особенно тема защиты вдов и сирот, уже знакомы нам из правовой литературы других народов Древнего Востока. Но есть и новые моменты: к примеру, предписание любить не только друзей, но и врагов своих, помогать не только тем, кто любит нас, но и тем, кто нас ненавидит, – предвестники положений Нового Завета; в этих предписаниях даже израильский национализм выглядит менее исключающим и ограниченным. Это можно понять – ведь именно в этом ментальном и духовном мире кроются корни Нового Завета.
Если существует такая сторона культуры, в которой определенно и живо выражается исключительное главенство религии, характерное, как мы уже отмечали, для Израиля, то это искусство. Мы знаем, что израильская религия запрещает изображать божество; такого запрета достаточно, чтобы полностью сорвать всякое развитие изобразительных искусств – живописи и скульптуры. Следовательно, остаются только редкие архитектурные памятники и традиционные малые формы, особенно мелкая рельефная резьба. Можно даже задать вопрос: имеем ли мы вообще право говорить об израильском искусстве? Ответ будет положительным в том поверхностном смысле, что памятники все-таки есть; но отрицательным, если говорить о серьезных импульсах художественного развития, об их характерных особенностях и практической реализации.
Можно даже сказать, что израильская враждебность к искусству распространяется даже на надписи. Разве не удивительно, что великие цари Израиля не оставили нам ни одной памятной стелы, ни одного победного камня? У них ведь были предприятия, достойные памятных надписей, и победы, достойные празднования. А традиция запечатлевать все это на камне была распространена очень широко, о чем свидетельствуют памятные стелы и надписи гораздо менее значительных соседних царьков. На возражение о том, что такие надписи просто пока не найдены, можно ответить, что Палестина – наиболее тщательно исследованный регион Ближнего Востока. Трудно поверить, что отсутствие надписей случайно: для этого должны существовать более глубокие причины, даже если природа этих причин пока неясна. Какой религиозный закон запрещает надписи?
Что касается архитектуры, в нескольких местах обнаружены остатки укреплений: можно назвать укрепления в Самарии, в Лахише и Хазоре. Стены укреплений выстроены в ханаанской традиции. Дворцы тоже; или, если говорить точнее, дворцы, подобно ханаанским дворцам, построены в соответствии с основными принципами месопотамской архитектуры. Основа их – один или несколько внутренних двориков, вокруг которых сосредоточены и в которые выходят небольшие комнаты. Естественно, пропорции здесь куда более скромные: если царский дворец в Мари имеет больше 260 комнат, то в самарийском дворце их тринадцать.
От религиозных сооружений ничего не сохранилось. Но библейская традиция полностью компенсирует недостаток археологических данных – приводит подробное описание знаменитого храма, который Соломон выстроил в Иерусалиме (рис. 5). В храме этом был внешний двор, где стоял алтарь для жертвоприношений и большой сосуд для воды, «море бронзовое». Ворота с двумя колоннами по бокам, также сделанными из бронзы, вели в вестибюль. За ним располагался центральный зал с золотым алтарем для благовоний и столом из древесины кедра для хлебов предложения. Наконец, там было святилище, отгороженное занавесом; это было темное кубическое помещение, где хранился ковчег Завета. Входил туда только первосвященник, один раз в год, в День искупления. По бокам и сзади храм был окружен небольшими кубическими комнатками в несколько ярусов.
Несложно ответить на вопрос, был ли этот храм оригинален по своему устройству. У евреев в этом отношении не было никакой оригинальности, да она им была и не нужна. Из кочевого прошлого они не вынесли никакой архитектурной традиции, поэтому во всем полагались на финикийских мастеров, приглашенных Соломоном. Финикийцы, в свою очередь, тоже не обладали особой художественной независимостью. Как мы уже замечали, они полностью находились под египетским влиянием. Нет ничего удивительного в том, что храм Соломона с его анфиладой залов, ведущих в самое отдаленное и закрытое помещение – святилище, – повторяет черты египетских храмов.
Скульптура и живопись отсутствуют, поэтому переходим сразу к произведениям малых форм. В основном это рельефная резьба на небольших предметах вроде печатей или пластинок из слоновой кости. Печати, очень многочисленные, принадлежат к штамповому, а не к цилиндрическому типу, и обычно напоминают по форме египетского скарабея. Вырезанные на них сюжеты состоят в основном из грифонов, сфинксов, скарабеев и солнечных дисков, обязательно с крыльями: все это очень характерные египетские сюжеты. Изредка встречаются изображения животных: львов, быков, птиц и обезьян; еще реже – изображения божеств. Изображения эти чисто декоративны, а божества – всегда чужие. Столь же редко встречаются изображения человеческих фигур, обычно в молитвенной позе.
Рис. 5. План храма в Иерусалиме: реконструкция
Изображения на медалях статичны и декоративны по замыслу; на него часто накладывается надпись с именем владельца, обычно состоящая из двух строк. Примерно такими же чертами обладают небольшие пластинки из слоновой кости, которыми украшались внутренние стены дворцов: так, в Самарии были найдены образцы таких пластинок с изображением херувима (фото 29) и египетского бога Гора в виде ребенка; подобные пластинки обнаружены также в Мегиддо, а совсем недавно – на израильских раскопках в Хадоре. Изображения на пластинках несут на себе признаки египетского влияния, дошедшего сюда, скорее всего, через Финикию. Еврейское искусство малых форм полностью укладывается в традиции финикийского или, в более общем плане, сирийского искусства; и можно сказать, что израильские произведения не обладают отчетливой индивидуальностью или независимостью.
Суммируя израильскую цивилизацию в целом, необходимо особо отметить ее удивительную однородность. Подобно политическим, литературным и правовым формам, искусство Израиля также указывает в одном-единственном направлении – в направлении религиозной веры. В какой-то мере это можно сказать обо всех народах Древнего Востока, но лишь в какой-то мере: одно дело, когда религиозные принципы отражаются в формах жизни и искусства, и другое – когда они являются доминирующим, если не сказать эксклюзивным, условием и темой этих форм. Религиозные принципы израильтян схематически просты, поэтому понятно, почему черты их культуры оказались столь индивидуальными и гармоничными, – тогда как у других народов разрозненные элементы не всегда гармонизируются и сливаются в единое целое. В этой сфере Израильское царство заложило прочную основу на будущее. Религия народа здесь не была религией государства, а потому сумела пережить государство на века. Но возможен и следующий шаг вперед – осознание того, что в особом народе тоже нет необходимости. Этот шаг сделает христианство; Израиль не смог его сделать, поскольку это положило бы конец той самой исторической концепции, которая сделала возможным выживание народа.
