Книга Россия и становление сербской государственности (1812-1856) - Елена Кудрявцева

3. Русско-южнославянские церковные связи в 30–40-х гг. XIX в.

В многовековой истории русско-югославянских отношений одно из важнейших мест занимала религиозная общность народов России и Балканского полуострова. Идея конфессионального единства находилась в центре внимания как официальных, правительственных кругов и общест венного мнения, так и простого народа. В первой половине XIX в. религиозная, церковная помощь России югославянским народам играла важную роль в восстановлении православной церкви на Балканах, возрождавшейся после векового мусульманского притеснения. В зависимости от той или иной провинции Турции этот процесс шел неодинаково и далеко не равномерно. Так, в Сербии после утверждения автономного статуса в составе Османской империи активно возрождался институт национальной церкви, в то время как в Болгарии, Албании, Боснии православная церковь испытывала большие трудности и претерпевала значительные лишения.

Сведения о поступавшей из России материальной помощи можно почерп нуть из документов, исходивших из российских консульств на Балканах и посольства России в Константинополе. Все просьбы местных священников относительно их бедственного состояния сходились туда же. Об отдельных акциях материальной поддержки известно также из распоряжений Святейшего синода и высочайше утвержденных докладов.

Наиболее простой и распространенной формой помощи со стороны России православной церкви на Балканах была помощь деньгами и церковной утварью для храмов. При этом она могла иметь постоянный характер в форме твердо установленного пансиона определенному храму, монастырю или учебному заведению, или это была разовая акция по конкретной просьбе настоятеля церкви или другого официального лица. Примером может послужить сообщение, поступившее российскому консулу в Белграде Д. С. Левшину о том, что «его величество всемилостивейше соизволил пожаловать» Белградскому кафедральному собору полное церковное облачение. Это решение было принято после того, как Николаю I был представлен доклад о том, что в храме «имеются бедные и ветхие ризы»[605]. Кроме того, Левшин докладывал в Петербург, что «в облачении священнослужителей в Сербии введено некоторое отступление от настоящей формы, употребляемой в православной церкви». В ответ император повелел оказать помощь кафедральному собору в Белграде, с тем чтобы он мог «служить также образцом и для прочих церквей в Сербии»[606].

Утверждению эталонной формы богослужения российские власти уделяли большое внимание, поскольку она должна была стать примером для других, более мелких церквей в православных провинциях Турции, где в силу определенных причин постепенно утрачивался строго канонический православный обряд. Это происходило из-за нехватки средств, отсутствия облачения и утвари, а также прямого притеснения со стороны мусульманских властей. Отдельным фактором, представлявшим угрозу православию, было активно расширявшееся на Балканах миссионерское движение протестантов и католиков. Кроме того, посредством правильной организации убранства церкви и служб Россия стремилась повысить авторитет православия и своей роли в его поддержке как державы-покровительницы. Так, когда греческое правительство выделило церковь Св. Никодима для использования ее в качестве посольской церкви российской миссии, Николай I распорядился: «Церковь отделать прилично и снабдить всем потребным так, чтоб служить могла образцовой для края»[607].

Однако простая помощь деньгами уже не могла удовлетворить ни русскую, ни югославянскую сторону, хотя и она, безусловно, была очень важна. Россия должна была закреплять свое преобладающее положение в Балканском регионе путем упрочения позиций православия, его защиты от наступления католицизма и мусульманства. Российские власти были заинтересованы в воспитании православного духовенства непосредственно в провинциях Османской империи. В этом они встречали полное понимание представителей балканского клира, которые также говорили о необходимости учреждения школ, училищ, налаживании типографского дела по производству духовной литературы, приеме в свои учебные заведения специалистов по изучению русского языка и богословия. Эти новые направления во взаимоотношениях России с представителями православной церкви на Балканах получали все большее развитие и постепенно становились доминирующими.

Традиционно тесными связями были отмечены отношения России с Сербским княжеством. Здесь с конца 30-х гг. XIX в. находилось российское консульство, через которое Петербург мог получать наиболее полные сведения об обстановке в стране и через которое мог оказывать влияние на внутриполитическую обстановку в Сербии. После завоевания автономии сербская православная церковь поддерживала хорошие отношения с Константинопольской патриархией. В 1831 г. митрополитом был избран архимандрит монастыря Врачевтницы Милентий Павлович, первый на этой кафедре серб по национальности. До этого времени в Сербии, как и в других провинциях Османской империи, все высшее духовенство на местах составляли греки, мало заботящиеся о состоянии церкви[608]. С 1833 по 1859 г. должность митрополита исполнял Петр Йованович, также серб по происхождению. В начале июля 1832 г. сербское правительство заключило с константинопольским патриархом конкордат, по которому митрополит и епископы в Сербии должны были избираться князем и народом из среды сербского духовенства, белградский архиепископ получал сан митрополита всея Сербии и ему подчинялись все епископы, которые, в отличие от митрополита, могли быть посвящены в сан без патриаршего соизволения[609].

Перед восстанием 1804–1813 гг. в Сербии было две епархии – белградская и ужицкая; в 1836 г. открыто еще две – шабацкая и тимочская. В 1833 г. была утверждена кафедра викарного епископа, состоявшего при белградском митрополите, но вскоре ее упразднили. До 1830 г. в Сербии находилось 24 монастыря, состояние которых, так же как и состояние церквей, было крайне запущенным. Церковь в Сербии не была отделена от государства: без воли князя ничего не могло произойти в церковной среде. Митрополит Петр Йованович выступил за самостоятельность церкви и примкнул к оппозиции княжеской власти. По Сретенскому Уставу внутреннее управление церковными делами переходило в ведение митрополита и вновь утвержденного Синода[610]. На Духовной скупщине 1836 г. был провозглашен новый церковный закон, что явилось победой митрополита и его сторонников.