Книга История Англии для юных - Чарльз Диккенс

Отшумела в это царствование война с Шотландией, и еще одна, короткая и глупая, с Францией, из-за ее покровительства Шотландии, но события внутри страны складывались на редкость неблагоприятно и оставили несмываемые пятна на ее истории, а потому я не стану рассказывать о том, что делалось за границей.

Еще один-другой кошмар, и царствование Генриха подойдет к концу. Жила в Линкольншире одна женщина, Энн Эскью, которая держалась протестантского учения, за что муж, ревностный католик, выгнал ее из дому. Энн приехала в Лондон, где за нарушение шести статей ее заключили в Тауэр и там пытали, надеясь, возможно, что она от страха назовет имена заслуживающих наказания людей или возведет на кого-нибудь напраслину. Женщина терпела мучения без единого стона, и в конце концов комендант Тауэра приказал своим солдатам оставить ее в покое. И тут два присутствовавших при сем священника, сбросили сутаны и принялись собственноручно вертеть колеса дыбы и терзать Анну, раздирая на части ее тело и ломая ей кости, так что на костер ее после пришлось нести в кресле. Сожгли ее вместе еще с тремя несчастными: дворянином, священником и портным, и жизнь пошла своим чередом.

То ли король начал побаиваться всесилия герцога Норфолка и его сына графа Суррея, то ли они его чем-то обидели, но он решил и их обоих отправить следом за многими, уже покинувшими этот мир. Первым допрашивали сына — разумеется, невиновного — он держался стойко, и, разумеется, был признан виновным, и, разумеется, казнен. Затем взялись за отца и тоже отправили его на тот свет.

Однако не за горами был и смертный час самого короля, назначенный ему владыкой более могущественным, и земля наконец смогла от него избавиться. К тому времени он весь раздулся, так что на него было страшно смотреть, а ногу ему продырявил огромный свищ. Когда стало ясно, что он вот-вот испустит дух, послали за Кранмером, который находился в своем дворце в Кройдоне, и тот сразу же примчался, но король уже утратил дар речи. К счастью, тут же он и преставился. было ему пятьдесят шесть лет, из которых он царствовал тридцать восемь.

Нашлись писатели из числа протестантов, превозносившие Генриха Восьмого за то, что при нем совершилась Реформация. Но важнейшие заслуги в этом деле принадлежат не ему, а совсем другим людям, преступлениям же этого чудовища нет никаких оправданий, и тут уж никуда не денешься. И то, что был он кровопийцей и злодеем, настоящим извергом рода человеческого, и запятнал историю Англии кровью и грязью — чистая правда.

Глава ХХІХ. Англия при Эдуарде Шестом (1547 г. — 1553 г.)

Согласно последней воле Генриха Восьмого до совершеннолетия его сына (в ту пору десятилетнего) управления страной был назначен совет из шестнадцати человек и еще один из двенадцати в помощь первому. Самым влиятельным среди советников был граф Хартфорд, юного короля, который без проволочек торжественно препроводил племянника в Энфилд, а оттуда сразу же в Тауэр. Юный король скорбел об отце, и в ту пору это сочли знаком великой его добродетели, но мы не станем на этом долго задерживаться, — ведь и простые смертные подчас точно так же горюют.

Завещание Генриха было не совсем обычным в одной своей части: там говорилось, что душеприказчикам короля надлежит исполнить вместо него все обещания, когда-либо им данные. Некоторые из придворных лишились сна и покоя — до того им было любопытно узнать, что это за такие обещания, и тогда граф Хартфорд и еще несколько заинтересованных высокопоставленных лиц пояснили, что король имел в виду те титулы и богатство, которые он сулил им. Таким образом, граф Хартфорд сделал сам себя герцогом Сомерсетом, а своего брата Эдуарда Сеймура — бароном, и далее последовали еще несколько продвижений в том же духе, весьма лестных дая тех, кого они коснулись, и, без сомнения, достойно увековечившие память покойного. А чтобы не ударить в грязь лицом и быть по настоящему достойными этой памяти, все они обогатились за счет церковных земель и были очень довольны. Новоиспеченный герцог Сомерсет добился своего назначения протектором королевства, а по сути дела — стал королем.

Юный Эдуард Шестой был воспитан в протестантской вере, и потому все понимали, что она и будет исповедоваться в Англии. Надо сказать, Кранмер, который отвечал за религию, действовал осторожно и не впадал в крайности. Многие глупые предрассудки и нелепые обряды запретили, а безобидные оставили в покое.

Герцог Сомерсет, протектор, добивался изо всех сил помолвки молодого короля с юной шотландской королевой, чтобы предотвратить ее возможный союз с кем-нибудь из чужеземцев, но поскольку многие в Шотландии отнеслись к его плану с неодобрением, он вторгся в эту страну. Оправдывал он свои действия тем, что шотландцы из приграничной области, то есть обитатели тех мест, где соединяются Англия и Шотландия, часто тревожат англичан. Однако вопрос этот был спорный, так как англичане из приграничной области тоже не давали шотландцам спокойно спать, и о нескончаемых, не затихавших годами распрях исстари слагали предания и сочиняли песни. Короче говоря, протектор напал на Шотландию, а Арран, шотландский регент, двинул ему навстречу вдвое большую армию.

Сошлись они у берегов реки Эск в нескольких милях от Эдинбурга, и там, после недолгой схватки, протектор предъявил на редкость умеренные требования, предложив отступить, если шотландцы пообещают не отдавать свою королеву замуж за иностранного принца, и регент подумал, будто англичане струсили. Но он жестоко ошибся, потому что английские солдаты на суше и английские моряки на море дружно навалились на шотландцев, и те обратились в бегство, потеряв больше десяти тысяч убитыми. Бились не на жизнь, а на смерть, и беглецов уничтожали без всякой пощады. Землю вокруг Эдинбурга на четыре мили устилали мертвые тела, отсеченные конечности и головы. Одни пытались прятаться в ручьях и тонули, другие сбрасывали с себя доспехи и падали замертво на бегу почти обнаженные. Англичане потеряли в битве при Пинки всего две или три сотни человек. Снаряжение у них было много лучше, чем у шотландцев, и они поразились бедности последних и их страны.

По возвращении Сомерсета собрался парламент, отменил «плеть о шести хвостах», принял одно-другое дельное решение, но, увы, не запретил наказывать сожжением заживо тех, кто был не согласен веровать по-новому, как велело правительство. Кроме того, был издан глупейший закон (призванный покончить с нищими), предписывавший клеймить каленым железом, заковывать в кандалы и отдавать в рабство любого, кто живет праздно и шатается без дела больше трех дней кряду. Дикость эта, к счастью, просуществовала недолго.

Протектор лопался от гордости, сидя в парламенте напротив самых знатных вельмож справа от трона. Многие из них возгордились бы не меньше, будь и у них для этого такая причина, и, понятное дело, затаили против него злобу. Говорили, что герцог Сомерсет поспешил вернуться из Шотландии, потому что его брат, лорд Сеймур, ему угрожает. Этот лорд занимал тогда пост лорда Адмиралтейства, был очень хорош собой, пользовался благосклонностью многих придворных дам и в том числе юной принцессы Елизаветы, уделявшей ему чуть больше внимания, чем было принято у принцесс в ту пору. Лорд Сеймур был женат на Екатерине Парр, вдове покойного короля, к тому времени уже тоже умершей, и чтобы усилить свое влияние, тайком подбрасывал молодому королю деньжат. Возможно, он и вступил в сговор с врагами своего брата, задумав свести мальчика в могилу. Во всяком случае, по этому и еще нескольким обвинениям лорда Сеймура заключили в Тауэр, обвинили в государственной измене и признали виновным, а подпись его родного брата — хоть говорить об этом дико и горько — стояла первой под смертным приговором. Казнили лорда Сеймура на Тауэр-Хилле, и умер он, не признавшись в измене. Покидая эту землю, он напоследок написал два письма — одно принцессе Елизавете, другое — принцессе Марии, а его слуга позаботился об их сохранности, спрятав к себе в башмак. Предполагают, что в письмах он советовал принцессам остерегаться брата и просил отомстить за свою гибель. Доподлинно содержание их неизвестно, однако принцесса Елизавета одно время очень прислушивалась к совету лорда Сеймура.