Книга Отдел - Алексей Сальников

— У тебя сейчас лицо, как у «Паровозика из Ромашково», — сварливо заметил Молодой.

— Много ты видишь в такой темноте, — сказал Игорь.

Игорь знал, для чего они едут, знал, чем это все закончится, но ему отчего-то казалось, что все будет хорошо. Сергей Сергеевич сообщил, что на этот раз не будет никаких женщин и детей, и это придавало Игорю сил.

— Куда это мы катимся-то? — крикнул Игорю Васильевичу Молодой. — В сторону кладбища, что ли? Ты нас закопать решил?

Игорь Васильевич поблестел зубами и глазом в их сторону.

— В частный сектор едем, — пояснил он охотно.

— А-а, — сказал Молодой. — У отчима там домик есть и огород. Хотя смотря в какой частный сектор.

— В Малинки, — сказал Игорь Васильевич.

— Тогда не там, — сказал Молодой. — У моего в Шахтерах домик и огород. А в Малинках ни хрена нет.

Продолжительное время справа от дороги, среди деревьев, виднелись огни города, который они огибали, а слева были только деревья и большие, снежные еще поля. Потом деревьев слева стало совсем мало, а полей все больше, затем пошли, выворачиваясь из-за горизонта, одни только поля с очень редкими перелесками, чернеющими вдали. Потом мелькнула одиноко стоящая, как бы оторванная ото всех населенных пунктов бетонная автобусная остановка, серая снаружи от темноты и черная внутри от темноты же. Игорь успел увидеть, что к козырьку остановки прикреплено расписание автобусов, сделанное из жести, и не позавидовал пассажирам, которые идут сюда зимой или осенью через заснеженное, продуваемое поле или грязь, растоптанную в виде пешеходной тропы.

После автобусной остановки дорога шла по насыпи, из-за этого все, что было возле дороги, казалось находящимся в некой долине. Плавный, почти незаметный поворот медленно вывел из-за леса далекий поселок, состоящий из скученных одноэтажных и двухэтажных домишек. Чуть на отшибе стоял еще трехэтажный дом городского типа, в этом доме, в правом его верхнем углу, подсвеченное потусторонним, скорее всего, коридорным светом, едва светилось желтовато-красное окно. Трехэтажный дом стоял на одном конце поселка, а из другого торчал длинный хвост пассажирского поезда, внутри окон поезда тоже был слабый ночниковый свет. При виде этого света сердце Игоря взяла непонятная ему самому сладкая тоска, какая, наверняка, пробирает собак при виде полной луны.

Наверху у поселка торчала труба котельной, но не такая, как у них, кирпичная, а, скорее всего, металлическая, с красным огоньком на макушке, похожим на тлеющий огонек сигареты, слабый дым из трубы был едва виден. Игорю больше нравилась теплая погода, но при этом ему, как человеку выросшему в городе, нравились и всякие заводские дымы, которые в морозные дни особенно пышно перли из труб прямиком в небо.

Без задержек миновав железнодорожный переезд, машина резко взяла вправо, как бы возвращаясь в город со стороны, обратной тому месту, где был отдел. Опять появились ухабы городской дороги, разношенной заезжавшими в город грузовиками и другим транспортом, затем у Игоря вообще возникло ощущение, что они едут по грунтовке, присыпанной талым снегом, смешанным с грязью, — так можно было решить по тому, что колеса чавкали в ухабах, словно те были глиняными.

— Я представляю, какие вы оба будете красавцы, если мы сейчас застрянем, а я вас заставлю машину толкать, — сказал из-за плеча Игорь Васильевич, но в голосе его слышалось больше напряжения, нежели шутливой интонации.

— Хрена ты угадал, — решительно ответил Молодой, — если мы застрянем, я сам за руль сяду, а вы будете толкать, потому что от меня все равно толку не будет, я тут среди вас самый дрищеватый.

Теперь Игорю казалось, что они едут по нехоженому лесу. Передние фары освещали только сплошную стену елей, и так продолжалось настолько долго, что Игорю уже не казалась смешной шутка Игоря Васильевича про бумажные пакеты, сказанная им в начале поездки. Если Игорю было просто не очень весело, то Молодой ругался в голос. Придерживая свою бандуру руками, ногами, чем только можно, Молодой просил Игоря Васильевича выбирать дорогу аккуратнее.

Затем в елях наметилось что-то вроде просвета и мелькнули какие-то фонари. Один раз их слева обогнал легковой автомобиль, и это было удивительно, потому что казалось, что он вовсе не прыгает на кочках, а летит на воздушной подушке. Молодой остро прореагировал на ровную езду скрывшейся впереди машины и спросил Игоря Васильевича, правда ли тот едет по дороге, а не выбирает путь поинтереснее.

— Да это из местных кто-нибудь, — слету оправдался Игорь Васильевич, — он небось тут все ухабы знает и с закрытыми глазами может ездить.

Игорь Васильевич сказал так и тут же нажал на тормоз и, кажется, даже дернул ручник, так что все пассажиры полетели по салону, как мешки с картошкой, бандура с удивительной легкостью скользнула по полу и тюкнулась обо что-то впереди, из-под сиденья Молодого с грохотом выкатилось ведро, которое полагалось надевать на голову допрашиваемого.

— Фух, чуть кого-то не сбил, — пояснил Игорь Васильевич, опережая оскорбительные слова в свой адрес.

— Кого ты чуть не сбил? — заорал на него Молодой, ощупывая бандуру так, будто она была непристегнутым ребенком и могла удариться обо что-нибудь родничком. — Как в кино, бля. «Ой, я чуть не сбил оленя». А потом на нас охотятся местные реднеки в таких же комбинезонах, как у нас.

— Только в грязных комбинезонах, — добавил Игорь, потирая ушибленную голову и оглядываясь в поисках того, обо что ударился.

— Это собака вроде была, — сказал Игорь Васильевич, высунулся в окно и посвистел.

— Езжай уже, а? — попросил Молодой, отряхиваясь и садясь с ведром в руках напротив Игоря. — Главное, непонятно, вроде еле плелись, а как ты затормозил, чуть через лобовуху не вылетели.

Игорь Васильевич осторожно тронулся с места.

— Зря, кстати, ты Фила с нами не взял, — поизмывался Молодой вдогонку. — Я зеленый от твоей езды, Игорь тоже зеленый. Фила бы тут, наверно, вообще полоскало.

Близость частного сектора угадывалась по обширной свалке, которая появилась за окном, едва заметная среди леса, но все равно было понятно, что это свалка, поскольку под колесами зачавкала не только грязь, но и захрустели осколки бутылок и еще какой-то мусор. Залежи хлама как-то по-особенному поблескивали и чернели между деревьями, возле самой дороги стоял человек, что-то подбирал с земли и складывал в большой мешок возле своих ног. Молодой прильнул к стеклу, чтобы лучше его разглядеть.

— С ума сойти, — восхитился Молодой. — Сейчас ночь, а он тут стоит. Прямо триллер. Летом тут, наверно, комарам от мух не протолкнуться.

Сразу же за свалкой лес заканчивался, по одну сторону дороги показалась трансформаторная будка, чье гудение Игорь услышал подсознательно даже через гул машины, а по другую — покосившийся телеграфный столб с обвисшими, будто усы одного из солистов «Песняров», проводами.

Дорога чуть изгибалась, спускаясь, а внизу было не протолкнуться от мешанины черных домиков и высоких заборов. Там и сям горели редкие фонари на высоких столбах. В свете фар была видна быстро удаляющаяся хвостатая задница улепетывающей белой собаки.