Книга Крушение пирса - Марк Хэддон

Несколько секунд мать почти вызывающе смотрела на нее сверкающими от гнева глазами, потом лицо ее исказилось, и она заплакала. Кэрол взяла ее за руку и ласково сказала:

– А теперь давай-ка пойдем домой.

В регистратуре больницы Кэрол сказали, что мать лучше оставить до утра, и она на всякий случай написала несколько слов Робин. Мать лежала в палате без сознания, и Кэрол спустилась в больничное кафе, где выпила чашку горького растворимого кофе и, чтобы немного отвлечься, принялась разгадывать кроссворд в «Таймс». Мрачные видения и мысли бродили у нее голове. Горбатые киты кружили в темной бездне на границе воображаемого и реального мира. Прямо у ног ее открывались бескрайние просторы океана. Падали на землю пылающие самолеты. Уходили на дно корабли, которые до скончания веков так и не будут найдены. Извилистые туннели вели в те глубины, где все когда-то и началось. Ей почему-то вдруг вспомнилась журнальная статья, прочитанная несколько лет назад, в которой рассказывалось о батискафе «Триест», затонувшем над Марианской впадиной и провалившемся на глубину шесть миль, где его стальная обшивка со стонами ломалась под воздействием невыносимого давления в несколько тонн на каждый квадратный сантиметр.

Она и не заметила, как напротив нее за стол присела Робин.

– Она взяла и прямо среди ночи ушла из дома, – сообщила ей Кэрол.

– Боже мой, Кэрол! А ведь ты всего два дня здесь!

Кэрол очень хотелось сказать: «Я же не виновата в том, что она ушла», но она промолчала, потому что в глубине души все-таки чувствовала себя виноватой. И теперь, пожалуй, даже понимала, в чем была ее вина.

– Ты в точности как папа. Всех, кроме себя, идиотами считаешь!

– Но с мамой все уже нормально, она скоро поправится.

– Да неужели?

– Это просто последствия нервного потрясения. И потом, она была совершенно измучена.

– Неужели ты не понимаешь, Кэрол, что нельзя просто взять и мгновенно все изменить, все переделать по-своему? В реальном мире так не бывает. – Робин говорила скорее раздраженно, чем сердито, словно втолковывая что-то упрямому надоедливому ребенку. – Есть люди, у которых слишком хрупкая душа.

Врач, пухленький, умненький, энергичный, больше напоминавший школьника-вундеркинда, чем профессионального медика, по очереди пожал обеим руки и представился:

– Доктор Ахлувалия. Я постараюсь все сделать быстро и безболезненно, – пообещал он, достал из кармана карандаш и спросил у их матери, знает ли она, что это такое.

Она с изумлением посмотрела на Кэрол и Робин – видимо, ей показалось, что доктор Ахлувалия не в своем уме.

– Ну, доставьте мне удовольствие, – улыбнулся врач.

– Это карандаш, – сказала она.

– Вот и отлично! – Доктор Ахлувалия сунул карандаш в карман и попросил: – Я сейчас скажу три слова, а вы постарайтесь их запомнить и повторить вслух.

– Хорошо.

– Яблоко. Автомобиль. Вилка.

– Яблоко. Автомобиль. Вилка.

– Семью девять?

– Господи, я никогда не была сильна в устном счете! – засмеялась она.

– Справедливо, – согласился доктор Ахлувалия и тоже засмеялся.

Кэрол почувствовала, что мать уже начинает относиться к этому человеку почти тепло, и вдруг ощутила беспокойство: а что, если она не сумеет разглядеть расставленную для нее ловушку? Мать между тем вполне успешно сообщила доктору сегодняшнее число, свой адрес и вполне разумно прибавила:

– А вот номер телефона вам придется спросить у моей дочери. Не могу сказать, чтобы я слишком часто сама себе звонила.

Доктор Ахлувалия спросил, сможет ли она повторить фразу: «Поступай с другими так, как хотел бы, чтобы поступали с тобой», и она улыбнулась ему так же, как улыбалась Кэрол, когда сидела в ванне, а та ее мыла.

– Ах, миссис Поступай-с-другими-так… Давненько я этого имени не слышала. – И она умолкла, погрузившись в воспоминания.

– Мам?.. – не выдержала Кэрол, и доктор Ахлувалия тут же с мягким упреком посмотрел на нее, чуть приподняв бровь.

– Миссис Поступай-с-другими-так… – сказала вдруг мать, – и миссис Пусть-с-тобой-поступят– так…

Доктор Ахлувалия спросил у нее, может ли она составить предложение «о чем угодно».

– Это из книжки «Дети воды»[71], – пояснила она. – Мы ее в школе читали. Там была девочка Элли из очень обеспеченной семьи и мальчик Том, который был трубочистом… – Она прикрыла глаза и процитировала: – «Между прочим, вот ты учишь уроки, и у тебя, слава богу, хватает чистой воды, чтобы запить проглоченные знания, и есть сколько угодно воды, чтобы дочиста вымыться, как подобает истинному англичанину». – И она счастливо улыбнулась – ну просто отличница, порадовавшая ответом любимого учителя.

– Отлично! – Доктор Ахлувалия достал из кармана блокнот и изобразил на листке пятиугольник. Затем вырвал листок и подал его пациентке. На каждой странице блокнота красовалась реклама: «Велбрутин – первосортное средство от депрессии». – Мне хотелось бы знать, сумеете ли вы скопировать эту фигуру.

Кэрол было ясно, что мать не сознает, до чего ее уродливая звезда не похожа на четкий рисунок доктора Ахлувалия, но тот по-прежнему веселым тоном воскликнул:

– Просто прелестно! – И попросил: – А теперь, пожалуйста, постарайтесь назвать мне те три предмета, названия которых я просил вас запомнить в самом начале нашей беседы.

И Кэрол услышала, как мать, снова прикрыв глаза, медленно и уверенно произнесла:

– Огонь… часы… свеча…

Пустой дом пугал Кэрол. Она пыталась читать, но глаза постоянно съезжали с книжной страницы куда-то в сторону. Она решила, что хорошо бы посмотреть по телевизору какое-нибудь милое старье и успокоиться. Но сидеть и смотреть телевизор в окружении такого количества хлама и грязных вещей она все же не смогла себя заставить, а потому опять принялась наводить в доме чистоту и порядок. Надо сказать, физический труд весьма положительно на нее действовал. Она связала в тюки старые газеты и сложила их у входной двери на крыльце. Матрас с дивана она выставила в холл и прислонила к радиатору, чтобы подсох и проветрился. Сняла наволочки с диванных подушек, сунула их в стиральную машину и включила регулятор на отметку «стирка шерсти». Затем она всюду вытерла пыль, все пропылесосила, вымыла окна, заново повесила на стену постер с пейзажем Констебля и вставила в торшер новую лампочку.

Она закончила работу, когда было уже далеко за полночь. После чего поднялась наверх, буквально рухнула на постель и заснула крепким сном без сновидений. Проснулась она лишь в десять утра от телефонного звонка. Звонила Робин, чтобы сообщить, что они с Джоном привезут мать из больницы домой сегодня в течение дня.