Книга 1917. Русская голгофа. Агония империи и истоки революции - Дмитрий Зубов

«По своем назначении настоятель Новоспасского монастыря о. Макарий делает распоряжение о покупке дорогой пары рысаков, так как на одной лошади, на которой ездил его предшественник, он ездить не желает, – писали жалобщики. – По его приказанию производится переделка и роскошная отделка настоятельских покоев. Ставится дорогая ванна, устраиваются для настоятеля отдельные ледники, покупаются бархатные ковры, турецкие диваны, роскошные столовые и чайные сервизы, хрустальная посуда, шикарные экипажи – коляска, карета, открытые парные сани и др. Устроившись в монастырь, о. Макарий устраивает под новый 1910 год в своих покоях елку». Авторы письма также обвиняли Макария в том, что, устроившись с не подобающими иноку почестями, он «разорял старину», а именно – сломал древний больничный храм (интересный памятник XVII века), уничтожив там придел во имя Нерукотворного Спаса, засыпав каменные «мешки», в одном из которых в 1618 году был заточен архимандрит Дионисий, и поставив там паровой котел для отопления своих покоев.

Кроме того, обитатели обвиняли Макария в непомерной расточительности:

«Вместо сметных 4000 рублей, на разрушительную работу храма тратится 20 000 рублей. Но через месяц после ремонта новая каменная стена дает трещину…

Всех поражает, что в настоятельских покоях водворяется женский пол, – говорят, что это дочь настоятеля с детьми. Рядом со школой в отдельном помещении, которое сдавалось монастырем в аренду за 50 руб. в месяц, устраивается его сын, студент…

Архимандрит Макарий очень дурно ведет хозяйство монастыря. Монастырь, дававший ранее превышение доходов над расходами, теперь имеет дефицит. За первое полугодие 1910 года капитала изъято, разменяно и затрачено процентных бумаг на 27 000 рублей. Задолженность монастыря на 1 января 1911 года подрядчикам и поставщикам выражается в сумме свыше 40 000 руб. Раньше из 80 000 валового дохода монастыря расходовалось только 60 000 руб., а 20 000 оставалось в монастыре. Архимандрит Макарий устраняет от себя тех монахов, которые так или иначе мешают ему своевольничать в монастыре. Так, им уволены: казначей, благочинный и наместник. Последний переведен в Воскресенский монастырь за то, что не мог согласиться непроизводительно тратить монастырские деньги, как, например, уплатить 160 руб. за зернистую икру, семгу, балык и живых стерлядей для настоятельского стола».

Также, по мнению жалобщиков, Макарий вообще превратил древний исторический монастырь чуть ли не в бордель! К примеру, вопреки обычаям, в обители ввели «общее церковное пение», на котором в качестве певиц выступал исключительно местный дамский пролетариат: фабричные работницы, портнихи, белошвейки и прачки. «Певицы держат себя в храме весьма непринужденно, – говорилось в жалобе. – Среди них находятся такие женщины, которые не только говорят, что на деньги монахов можно наряжаться, но и требуют от иеромонахов на содержание. Устраиваемые архимандритом Макарием в Никольском храме развлечения-спевки и туманные картины с чтениями часто сопровождаются перебранками, криком, шумом, смехом, свистом, писком и визгом женщин и девиц, бросанием на пол жевательной бумаги, окурков от папирос и т. п.».

Еще рассказывалось о многочисленных фактах хулиганства и чуть ли не курения наркотических веществ в монастыре. Так, 19 января в дьякона Иакова был брошен камень, 24-го числа в храме была открыта стрельба из револьверов для устрашения безобразничавших мальчишек, а 30-го весь пол был усыпан нюхательным табаком и чемеркою. Так называли смесь, сделанную из чемерицы – травы, содержащей алкалоиды. В начале XX века ее использовали как лекарственное средство и нередко как легкий наркотик.

Однако сам Макарий после разоблачительных публикаций не собирался так просто сдаваться. Напротив, узнав о «письме 66-ти», 13 марта он выступил с проповедью, больше похожей на речь, во время которой отверг все обвинения и назвал его авторов хулиганами, развратчиками, утопившими свою душу… в керосине. Газета «Русское слово» напечатала ее стенограмму:

«Настоящее собрание необычайно велико. Очевидно, что мои враги подослали сегодня „скандалистов“, чтобы сорвать наши беседы… Но я уверен, что постоянные наши посетители своим поведением не дадут материала для кляуз. Насильно я никогда сюда не звал, правда?

– Правда, батюшка, – отвечают четыре голоса из „союзников“.

– За всех я отвечать не могу, – жестикулируя, кричит Макарий, – поэтому каждый должен оберегать себя своими силами.

– Согласны. Готовы, – отвечают „вождю“ те же „союзники“…

Потом Макарий разразился целым потоком бесцеремонных выражений по адресу 66-ти, подписавших прошение в синод.

– Хулиганы, развратчики мысли, чувства, потерявшие стыд и совесть, а некоторые, утопившие свою душу в керосине, решили сместить меня. При помощи жидовских газет открыли всероссийскую травлю на меня, мало того, после прошения они три дня и три ночи по телефону не давали мне покою. Подкупленный ими жид написал прошение, где благочестивые слушательницы названы пьяницами, девками».

В итоге церковь по личной просьбе Николая II, который лично знал Макария и хорошо к нему относился, скандал замяла, а в 1914 году он был назначен епископом Балахнинским и викарием Нижегородской епархии. В Нижний Новгород он прибыл в июле, поселившись в Печерском монастыре[39]. Но осадок, причем большой, у народа от всех этих историй конечно же остался! Раз уж в Синоде хлыстовцев поддерживают, иеромонахами язычники и колдуны служат, а в монастырях такая разнузданность пошла, то чем мы, простые православные люди, хуже?!

Церковные скандалы периодически происходили и в последующие годы. Регулярно выходили и ироничные материалы о деятельности священнослужителей. Так, в декабре 1912 года в прессе появились сведения о том, что некий священник отслужил панихиду по, царство ему небесное, Льву Николаевичу Толстому, скончавшемуся двумя годами ранее. Интрига состояла в том, что известный писатель незадолго до смерти был отлучен от церкви, объявлен еретиком и к тому же был похоронен не как положено, на кладбище, а фактически в лесу. Известие сие вызвало в обществе неоднозначную реакцию. «Нужно отыскать этого священника и наказать его!» – писала реакционная газета «Земщина». «Как православный, он не должен был служить на могиле отлученного, а во-вторых, против этого был и сам Толстой», – писало прогрессивное «Русское слово». Там же приводились и слова самого священника: «Теперь Лев Николаевич не еретик, я отпустил ему грехи».

Ну а в Москве накануне Рождества Христова хоронили скоропостижно скончавшегося товарища председателя окружного суда Чуевского. Между тем приглашенный на панихиду священник отказался отпевать усопшего на том основании, что тот в гробу «слишком хорошо выглядел» и тем самым производил впечатление живого. После долгих препирательств близким покойного ничего не оставалось, как срочно вызвать на похороны бригаду врачей, которые, внимательно осмотрев Чуевского, вторично официально подтвердили, что товарищ председателя действительно мертв…