Книга Наша музыка. Полная история русского рока, рассказанная им самим - Антон Чернин

В конце концов, слегка утомленный китайской экзотикой, Лагутенко взял билет до Лондона. Благо до азиатского экономического кризиса 1998 года рейсы между столицами Европы и Азии были частыми, это потом прежний объем перевозок восстановили с трудом. А тогда, в 1996 году, из Китая в Британию можно было даже не долететь, а доехать — дело в том, что соседний Гонконг доживал последний год под британским протекторатом. А вот в следующем, 1997-м, когда альбом «Морская» уже вышел в свет, Гонконг официально вернулся в состав Китая.

Илья Лагутенко: Я до сих пор жалею, что не побывал в Гонконге до его объединения. Так случилось, что в то время, когда я жил в Китае, это было довольно сложно: визу нужно было получать через английское посольство, и как-то не сложились обстоятельства. К тому же меня больше интересовала китайская глубинка. Я понимал, что если сейчас не съезжу, то больше никогда туда не попаду.

А про Гонконг я думал, что это все-таки мировой центр. Рано или поздно и туда заеду. Но в Гонконг я попал только спустя довольно большое время. И там, конечно, от былой развеселой жизни уже ничего не осталось. Поглощение этого города Китаем в принципе стало одним из самых значимых событий второй половины ХХ века. Круче, чем падение Берлинской стены. Это было громадное поражение старого капитализма от нового, никому не понятного коммунистического капитализма.

…

И вот Илья оказывается в Лондоне. Работа непыльная — бизнес-консалтинг одной из русских фирм. Денег мало, зато график гибкий и времени много — можно ходить по концертам! А в Лондоне в тот год было на что посмотреть. 1996-й — это расцвет брит-попа, это битва гигантов «Oasis» и «Blur», то ли возвращение 1960-х, то ли пародия на них. Впрочем, Лагутенко больше интересовали группы не стадионные, а клубные.

Илья Лагутенко: Я посещал все клубы и все концерты. Не важно: интересные — неинтересные, я впитывал любую доступную информацию. Уж коли я здесь оказался, то должен воспользоваться ситуацией по максимуму. Я интересовался музыкальной прессой, смотрел, что происходит, завел кое-какие знакомства среди музыкантов… При этом мне было неинтересно смотреть группы, которые уже достигли какого-то уровня и все о себе знали. В основном я посещал концерты групп, которые сейчас уже никто и не помнит. Это были в хорошем смысле слова группы-однодневки. Просто они не выжили, не пробились, но тогда именно они формировали лицо британской сцены.

Однако среди клубных команд, за которыми следил Илья, хватало и довольно громких имен: например, «Dubstar» или «Lightning Seeds». А знакомство с группой «Swear» принесло и практическую пользу — их барабанщик Мэтт Бодди и вокалистка Али Маас позже примут участие в записи «Морской». Что же до песен, которые начали сочиняться в Лондоне, то они, как ни странно, подпитывались старыми, владивостокскими, воспоминаниями.

Илья Лагутенко: «Морская болезнь», это из серии владивостокских песен… Это реверанс в сторону любимого города, каких-то символов, связанных со временем, которое я там провел. Я не скажу, что мне чего-то не хватало, — мне даже было замечательно в Лондоне без чего-то владивостокского. Тут дело не в ностальгии, не в плаче по березкам. Я не испытывал сентиментальных чувств. Больше хотелось объединить все это. Приехать во Владивосток, рассказать, как у меня дела, чем занимаюсь. В Лондоне хотелось подробно рассказать, кто я, откуда растут ноги.

Кроме упомянутых Мэтта Бодди и Али Маас, Лагутенко помогли в студии гитарист Род Блейк, звукорежиссер Крис Бенди, а также несколько знакомых из России. Помимо самого Ильи русскую фракцию составляли еще три человека.

Во-первых, Леонид Бурлаков — соавтор нескольких песен и человек, нашедший деньги на запись. Не просто нашедший — он распродал все свое имущество, чтобы записать этот альбом. Вторым был клавишник и аранжировщик Александр Краснов. Оба они вместе с Ильей стояли у истоков «Мумий Тролля» еще в 1983-м.

Наконец, третий, Юрий Степанов, принадлежал истории не только группы, а российского рока вообще. Он начинал еще в 1970-е в составе легендарной питерской команды «Мифы», которая тогда вгоняла в ступор саму «Машину Времени». На рубеже 1980-х Степанов из «Мифов» ушел и записал свой сольный альбом. Это была первая работа студии Андрея Тропилло, в которой потом писался весь Питер — от «Аквариума» до «Ноля».

В 1980-м Степанов перебрался в Лондон. В альбом «Мумий Тролля» он включился с энтузиазмом, хотя и без особого толку.

Илья Лагутенко: Юра Степанов подпевал у нас на пластинке своим хриплым голосом и подыгрывал на клавишах. Он не очень хорошо справлялся со своими обязанностями, ну да это и не главное. Заслуга его не в этом.

После того как альбом был готов, мы сели и стали решать: какая песня там потенциальный хит? И только Юра сказал:

— «Владивосток-2000»!

Все ему говорили:

— Да ты что?

А он отвечал:

— Не знаю. Мне нравится.

Сама эта песня пришла как раз накануне записи пластинки. Мне всегда казалось, что 2000 год так далеко, еще уйма времени, а тут вдруг начались все эти истерики по поводу миллениума. Об этом я и хотел сказать — но, например, наш звукорежиссер-англичанин говорил, что для него эта песня вообще непонятна. «Она какой-то ваш „рашн рок“», — говорил он.

Наверное, это своего рода комплимент. Наверное, это здорово, написать что-то такое, что понятно только нашему русскому человеку.

Песня «Владивосток-2000» была написана одной из последних, а ее третий куплет вообще досочинили прямо во время записи.

Илья Лагутенко: Многое сочинялось уже прямо на записи и дописывалось непосредственно в студии. Времени было мало, а тут оказалось, что во «Владивостоке-2000» и текста маловато. Приходилось дописывать на ходу. Я лепил текст сидя на корточках, а музыканты ждали, прямо за инструментами. Отсюда и появились строчки про «фантики», «жвачки» и «рельсы из кармана страны».

В 1998 году песня «Владивосток-2000» была экранизирована. Режиссер Антон Борматов и оператор Станислав Михайлов сняли концертное видео во время выступления группы в родном Владивостоке.

Илья Лагутенко: Сама история Владивостока довольно странная. Город основали хоть и русские, но черт знает где, на самом краю земли, очень далеко от метрополии. Я до сих пор не понимаю, почему в царской России отдали таитянские колонии, а Владивосток оставили. Мне кажется, лучше, если было бы наоборот. Думаю, было бы неплохо родиться в СССР, в Таитянском автономном округе. Всю жизнь провести под пальмами, на пляже, серф, бора-бора и все такое.

…

В Лондоне Лагутенко плотно занимался не только музыкой, но и кинематографом. В самом прямом смысле — одним из основных источников его заработка были съемки в массовках.

Илья Лагутенко: Я ходил на съемки фильмов «Святой» с Вэлом Килмером и «Шакал» с Ричардом Гиром. Правда, потом большинство из них в прокате я так и не увидел. В прокате смотреть неинтересно — я жду, пока выйдет кассета, чтобы посмотреть на перемотке, — посмотреть, присутствую я там или нет. Знаете, это ведь такой определенный спорт: ты снимаешься в массовке, а потом ждешь: покажут тебя или нет? Войдет при монтаже кусок с твоим лицом или не войдет? Бывает, ты и снимался-то всего ничего, а потом бац! — и лицо на пол-экрана промелькнет.