Книга Записки военного коменданта Берлина - Александр Котиков

Но организаторы такой провокации взяли на себя непосильную задачу. На деле берлинское население и рабочий класс Берлина убедились, что советские военные власти в городе оказались единственной оккупационной силой, которая с самого начала поддержала новые немецкие органы самоуправления. Более того, когда в Межсоюзнической комендатуре, куда мы вошли со своими предложениями, наши предложения вызвали ехидные улыбки и не получили поддержки, мы пошли на одностороннее проведение их в жизнь в Советском секторе. В западных секторах начался ропот по поводу бездеятельности западных комендантов.

В начале февраля 1947 года генерал Китинг принужден был собрать у себя всех бургомистров сектора оккупации и представителей прессы и прочитать им о своей пылкой любви к американской демократии и о страстном желании провести демократические преобразования среди немцев в том же, американском, духе. Он в своей речи начал охаживать западную прессу, уличая ее в недобросоветсности, оболгавшей генерала и господина Клея, патрона генерала Китинга, будто эти два генерала США не хотят сделать Германию демократической страной…

«Мы прибыли в Германию, чтобы в короткое время сделать Германию демократической и как можно скорее передать немцам управление в их руки». Генерал, возвышая голос, вещал, что Берлин должен быть «примером для всей Германии», а сам собирал все силы, чтобы ускорить раскол города.

Он, положив руки на сердце, скорбно цедил сквозь зубы, что положение Берлина «очень тяжелое», что «ему необходима помощь», и клятвенно обещал бургомистрам «сегодня говорить с Гувером, чтобы выяснить, чем мы можем помочь Берлину». А конец речи был удивительно медоточивым. «Если кто из вас захочет переговорить, то пусть зайдет. Наши двери для вас всегда открыты. Мы со всяким выкурим сигарету, и окажем помощь всем, чем можем. Мы будем счастливы, если нам удастся как можно скорее уехать домой, в Америку». Это желание американцев затягивается и до сих пор. А с того времени прошло ни много ни мало 33 года, а чемоданы так и не собирают американцы в Берлине.

Правда, одно желание из многих тогда осуществлено было тут же. Его, генерала Китинга, освободили от должности и отправили втихаря к себе, в Америку. Все остальное осталось по-старому, если не считать, что облеченный властью коменданта заместитель Китинга, полковник Хаули, повел еще более разнузданную политику в Берлине. Видно этого требовали от Китинга, но он с этой задачей не справился. Власть в Берлине передали профессиональному клерку по профессии, полковнику Хаули.

Американцы ищут новую фигуру на пост обер-бургомистра

В магистрате Берлина создалась тревожная обстановка. обер-бургомистр был, но только формально. Фактически его постоянно замещала Луиза Шредер, из того же узкого круга лидеров СДПГ Берлина. Американцы почувствовали, что такая обстановка может стать взрывоопасной. Стали искать очередного обер-бургомистра, чтобы предложить его на заседании МСК. Кто-то подсказал, что в германском посольстве служил советником у посла Шахта по коммунальным вопросам некто Ройтер. Он когда-то, в пору мятежной молодости, был активистом Компартии Германии, был в России, вроде бы воевал там в Красной армии, слыл когда-то левым, потом переметнулся сильно вправо и дослужился до советника гитлеровского поста в Турции, а там, как известно, фашисты за так людей не держат.

Американские военные власти посчитали, что он-то и подойдет на эту должность. И его примут с руками и немецкие и советские коммунисты. Островского довели до того, что он «сам» подал в отставку. Место освободилось. О новой кандидатуре можно было начать переговоры. Начали с тех, кто мог бы «повлиять» на советского коменданта. Начали с самых партийных верхов СЕПГ.

14 апреля 1947 года пригласили к себе в Дале влиятельных представителей СЕПГ — Вальтера Ульбрихта, Германа Матерна, Карла Марона, Гельмута Лебера, Карла Литке. Со стороны американцев на встрече присутствовали двое из военного управления американской оккупационной зоны — они же представители госдепартамента и представители американской военной комендатуры в Берлине — Морис и Билл. Основная тема, которая особо интересовала господ дипломатов — положение дел в берлинских органах самоуправления. Представители комендатуры подвергли критике линию СЕПГ в Берлине, которая, по его соображениям, идет вразрез с демократией и в ущерб ей. Островский должен исчезнуть с поля деятельности. Этот деятель признал ошибочной деятельность Ноймана в собрании депутатов, как будто он состоит на службе в американской комендатуре. Ну и, конечно, с ходу предложил на пост обер-бургомистра Ройтера. Господа сверху молчали. Беседа ни к чему не привела и ничего американцам не принесла.

Через полмесяца, 29 апреля 1947 года, Советская военная комендатура выступила с публичным заявлением по поводу сложившейся обстановки в Берлине. В нем было подвергнуто резкому осуждению поведение западных оккупационных властей в отношении срыва работы берлинского магистрата, как и в отношении вмешательства во внутренние дела берлинских профсоюзов. В заявлении была возложена ответственность на западных комендантов за отказ подтвердить решения собрания депутатов Берлина о конфискации собственности виновников войны и монополий и предании суду нацистского преступника — директора концерна «Сименс» в Берлине Витцлебена.

В конце июня Островский сам, «по своему желанию», ушел с поста обер-бургомистра. А Ройтера на этот пост не приняли. Вот так-то, бочком-бочком, и пролез на пост исполняющего обязанности обер-бургомистра лидер христианских демократов Фриденсбург. Он останется в этой роли и своими руками проведет раскол магистрата в ноябре 1948 года.

Как действовали раскольники, кто они?

Вначале стали разрушать берлинскую полицию, потом пожарную охрану, потом подпольное создание в Западном Берлине самостоятельных отделов по управлению промышленностью и трудом.

Рассмотрим по порядку, как все происходило по времени, месту и обстоятельствам действия.

Из американской комендатуры была подана команда — расколоть берлинскую полицию. Эту позорную обязанность взял на себя Фриденсбург. Пользуясь своим служебным положением, он подобрал небольшую группу полицейских чиновников и с того начал. В эту группу вошел начальник президиального отдела полицейского управления Штумм, бывший работник полиции Кениг и другие близкие Фриденсбургу лица. Они продолжительное время проводили негласные заседания, пока в конце марта 1947 года не были пойманы с поличным. Советская комендатура уволила Штумма с работы из полиции, а руководящих чиновников магистрата, в том числе и Фриденсбурга, предупредила, что их такая деятельность несовместима с их высоким положением в городском управлении.

В августе 1947 года Фриденсбург организует решение магистрата о создании в Западном Берлине особого полицейского управления, компетенция которого распространяется лишь на западные секторы Берлина. Этот раскол привел вскоре к серьезной вспышке преступности в Берлине.

Американские военные власти отдали распоряжение сепаратным органам немецкой полиции доносить в американскую военную комендатуру обо всех происшествиях, связанных с военнослужащими, немедленно, в крайнем случае в течение часа. Такого рода «происшествия» начали фабриковаться по разумению немецких полицейских.