Книга Время шаманов - Аве Бак

Моё состояние росло как на дрожжах. У меня появился новый личный транспорт – вертолёт. В таёжных условиях незаменимая вещь. Летишь себе, глядишь на зелёный океан и прикидываешь – сколько ещё можно заработать!

Как-то Сергей Павлович шутки ради спросил меня, не хочу ли взглянуть на легендарные места, где упал Тунгусский метеорит. «А что, – говорю, – полетим да выпьем на историческом месте!»

Летом мы вспомнили о своём намерении и вертолётом направились в район Каменной Тунгуски. Нашли площадку. Сели. Походили немного. Ничего особенного. Следов почти не осталось, так, недогнившие стволы валяются в лесу между новых деревьев.

Достали закуску, выпили. Тут Монастырёв мне и говорит: «А знаешь ли ты, что по местным поверьям Тунгусский метеорит это вовсе и не метеорит, а небесный знак охотника и воина Хэглуна, посланный на землю как весть про новую жизнь и новое рождение? Чушь конечно! Но эвенки старые, до сих пор верят в это знамение». Тут, от этих слов, у меня водка в горле комом стала. Видно я и сам весь в лице изменился. Стою, глазами хлопаю, слова сказать не могу.

Монастырёв перепугался, хлопочет вокруг меня: «Эдик, да что с тобой, да ты присядь, а ну выпей, а то белый как полотно!» Я в себя потихоньку пришел и говорю: «Полетели домой. Плохо я чувствую себя тут, очень плохо!»

Нет, не сразу я и сам своему предчувствию поверил. Успокаивал себя, мол, бред это, всё ушло давно, забудь. Живи, гуляй, водку пей, баб люби! Брось, выкинь дурь из головы. Нет, нет никакого чёртового пророчества! Нет его и точка!

Уж как бы и успокаиваться стал, отпустило.

Только как-то Монастырёв стал меня в гости зазывать, мол: «Дочка любимая единственная прилетела из Ленинграда к отцу погостить, свою дочку, внучку мою, привезла. Приходи, Эдик, на семейный ужин. Познакомишься со всем моим семейством. Обязательно приходи!» Я дал себя уговорить.

Тот вечер оказался первым шагом к исполнению пророчества. Усадьба у Монастырёва была воистину барская. Частные владения в лесу за городом. Полчаса одной езды по помещичьим угодьям. Дом огромный, выстроен с намёком на старорусский терем, особенно второй этаж – деревянный, а первый облицован диким плоским речным камнем. Не без вкуса, не без вкуса обустраивался Сергей Павлович. Что бы все видели кто тайги хозяин.

Меня ждали. Монастырёв за порог вышел встретить «друга и надёжного делового партнёра». Так он всем собравшимся в гостином зале меня отрекомендовал.

─ А вот это мои! – С гордой улыбкой подвёл меня к компании Сергей Павлович. – Дочь – Элла, внучка – Эвелина, для нас всех Ляля, полтора года красавице. Ну, а с Ильёй вы и так знакомы. А теперь к столу, к столу все кто на «Э» начинается, ну и мы с Ильей! Ха-ха! Трое на «Э» ужинают возле Эвенкии. Чертовское прямо совпадение.

Я с трудом держался, чтобы не убежать от собственного страха. Плюхнулся за стол и сразу выпил. Потом ещё одну полную стопку и поднял глаза. Элла смотрела на меня, как мне тогда показалось, с интересом. Дерзкая, красивая и взгляд такой же. Кто тут охотник? Похоже она. Да, такая любого проглотит если захочет. Я улыбнулся, она нет. Не интересно ей мне улыбаться. Её бессовестные голубые глаза говорили, кричали, сладко шептали: «Ну вот! Теперь не уйдёшь!»

«Обречён!» – мелькнуло у меня в голове. Первое, что она сказала мне, когда все поднялись из-за стола и пошли в охотничий зал пить чай из самовара, был вопрос: «А вы знаете, что чёрные глаза в голубых всегда тонут?» – «Я это уже понял», – ответил я ей. «Тогда быстрее пей свой чай, утопленник. Я жду тебя в гараже – поедем кататься».

Я старался быстро допить большую чашку горячего чая, а он проклятый все не заканчивался. Просто вскочить и уйти – казалось нетактичным. Я постарался взять себя в руки и стал разглядывать маленькую Лялю, которая, усевшись на колени Сергею Павловичу, теребила деда за нос и за уши. Светлые золотистые мягкие волосы обрамляли милое детское личико, но в чертах малышки читалась густая примесь азиатской крови. Полные губы, широкие скулы, миндалевидные чуть раскосые глаза – предательски намекали на экзотическое любовное приключение её матери.

─ Вот, Эдуард Борисович, Эвелина – надежда и будущее Монастырёвского рода, – довольный шалостями любимой внучки, рассказывал дед. – Она тут будет царицей тайги, всё сполна унаследует. Счастливая будет и богатая. Так, Ляля?

─ Будет, будет наша Эвелинка богатой, а счастья у бога станем просить, – вмешался в размышления брата Илья Павлович.

─ Ты это брось, Илья! Несчастье-то кликать! – Сурово одёрнул его старший брат. – Не должна судьба нас только испытаниям подвергать! Хватит уже. Пусть и радостью улыбнётся. Да уже и улыбнулась! – И Монастырёв, не чаявший души во внучке, моментально вновь стал нежным любящим дедом, добровольно подставив крупный нос цепкой детской пятерне.

─ Мне Элла предложила прогуляться. Вы позволите?

─ Конечно, подышите воздухом, а мы тут, деды и внуки, еще чайку похлебаем, – с удовольствием отпустил меня из-за стола Монастырёв.

Я выскочил из дома и быстрым шагом, одергивая себя, чтобы не сорваться на бег, заторопился к гаражу. Элла уже поджидала меня за рулем большого джипа:

─ Ну, где ты бродишь! Прыгай и поехали!

Нет, она не просто быстро вела машину – она летела, показывая в этой гонке весь свой норов и безрассудство. Машина слушалась любого движения этих красивых бледных рук, то страстно обнимавших, то лишь поглаживающих чёрный круг руля. Вдруг она остановила автомобиль и повернулась ко мне.

─ Приехали!

─ Куда?

─ Какая разница. Туда, где никого нет.

Дальше, без слов. Я и сегодня вспоминаю всё как волшебную таёжную сказку. Как она была красива, господи. И ангел, и чёрт – и все для меня. Когда мы собрались назад, Элла повернула ключ зажигания и под мягкий рокот мотора неожиданно спросила:

─ Женишься на мне?

─ Ещё не знаю.

─ Женишься – я знаю. Поверишь или нет, но я ждала тебя. Давно. Именно тебя, никого другого. Сама не пойму, как я тебя узнала, как догадалась, что это ты!

─ Брось, вдруг ты ошиблась.

─ Не надо меня обижать. Не хочешь – не женись. Просить не стану. Но судьба нас снова сведёт, сама сведёт. Мы тут в тайге все немножко шаманы, – рассмеялась она. – Лучше верь сразу.

Мы возвратились в дом. За столом с братьями сидел ещё один человек.

─ Познакомьтесь, Эдуард Борисович, – стал представлять незнакомца Сергей Павлович. – Эрлик Иванович. Наш, можно сказать, член семьи. Воспитанник Ильи Павловича.

Я протянул руку и, получив в ответ жесткое рукопожатие, поймал во взгляде Эрлика настороженность и недоброжелательность. Элла, вообще, замкнулась, отсела от всех подальше в кресло у камина и за остаток вечера не сказала ни слова.

Возвращаясь домой, я подумал, что пора бы погулять по снам новых знакомых. За один вечер мне предъявили три «Э», теперь сопротивляться пророчеству не стоит, а вот повести себя умно, без сомнения, но всё пришлось отложить.