Книга Заградотряд - Сергей Михеенков

То, что рядом, в ротной колонне, шли артиллеристы, успокаивало. Пушка – это тебе не винтовка. Шарахнет – и танк неживой…

Они ещё не наступали. За всю войну, с самых летних боёв, ни разу. Была одна шальная контратака на Рессете. Но и она, считай, закончилась не совсем хорошо. Вроде и победа, и не победа. Снова отступали потом. А тут – настоящее наступление. Говорят, несколько дивизий двинулись вперёд. Кавалерия. Танки. Артиллерия. На санях везли миномёты и ящики с минами. Где-нибудь в хвосте колонны двигались и «катюши». Какое ж наступление без «катюш»? Бойцы только и говорили, что про «катюши» и новые танки. «Начальство это обязательно предусмотрело и позаботилось о нашей пробивной силе», – с надеждой и даже уверенностью, думал Отяпов. Как стреляют «катюши» он видел. Сила! Под Тулой как заревели – дым, огонь, снежная пыль столбом! Пехота из окопов выскочила и – ходу в лес! Из окопов же не видно, куда из этих кузовов снаряды летят. Потом долго смеялись.

Рядом хрустел снегом и покашливал Гусёк. Гуську, как бывалому воину, перед маршем выдали несколько гранат и два запасных диска к ППШ. Начальство его уже заметило. Что ж, заслужил делом. Отяпов видел, как тот раза два снимал рукавицу, ощупывал дымящимися пальцами свой автомат, выковыривал из-под спусковой скобы и рычажка перевода огня набившийся снег. «Молодец, матчасть соблюдает в чистоте и готовности. Надо ж, какой солдат получился! А сколько таких ребят полегло, сколько в плен пошло… – тут же затосковал Отяпов. – Не вывели, не сберегли для Родины и Красной Армии своих надёжных бойцов». Отяпов вспомнил капитана Титкова. «Где-то тут, рядом, опять командует батальоном капитан Титков. Сволочь такая…»

Рассвет их застал в поле. Только что миновали деревню. Бойцы с тоской и надеждой посматривали на дворы. Хаты стояли нежилые, с выбитыми окнами и сорванными дверями. Выстуженные. Хлева тоже пустые. «Германец похозяйничал, – определил Отяпов. – Но ничего, хоть не пожёг. Заткнуть сеном оконные проёмы, навесить двери, протопить печи и – завалиться на отдых… Самое время. Днём-то продолжать марш опасно – не ровён час самолёты налетят». Но деревню они миновали в том же темпе. Командиры молчали. Теперь оставалось надеяться, что на днёвку их остановят в лесу.

Дорога впереди была прочищена. Но снег валил и валил, позёмка гнала косяки снежной крошки по полю и оседала здесь, как туман в противотанковом рву. Белые тугие барханчики росли буквально на глазах. Колёса орудий вязли в них. Лошади совсем ослабли, и ездовые попрятали кнутья, кнут был уже бесполезен.

Наконец и поле осталось позади. Дорога пошла чище, легче. А ветер уже не так трепал солдатские шинели и полушубки, не сёк ледяной крошкой по глазам, не жёг щёки.

И вот в голове колонны родилось и радостной птицей пронеслось по заполненной войсками дороге:

– Стой! Принять в сторону! Привал!

Принять в сторону можно. Полезли в снег. Местами проваливались по пояс. Вокруг елей обтаптывали сугробы, ломали лапник и тут же валились на охапки и засыпали, даже не сняв вещмешков и не отряхнувшись от налипшего в поле снега.

Подошла ротная кухня. Старшина начал раздавать горячую кашу. Перво-наперво накормили артиллеристов. Бойцы стояли с котелками наготове и терпеливо ждали, когда пройдут «сорокапятчики».

– Ну, ребята, – сказал лейтенантам Отяпов, – вы ж и воюйте не хужей, чем на кухне.

Те засмеялись. «Эх, дети, – подумал Отяпов. – Такие не погубили бы орудия. Без орудийной поддержки роте в бою – беда».

Только успели ложки облизать и рассовать их по укромным местам – кто за голенище, кто в нагрудный карман, кто куда, – прибежал ротный:

– Отделение Отяпова и сапёры! Ко мне!

Вот тебе и привал. Похоже, Отяпов, накрылся твой честно заслуженный отдых…

Ротный нахватал их пятнадцать человек. Из штаба полка прибыли лыжники, тоже человек пятнадцать. С ними старший лейтенант. Разведка. Все при автоматах. Кое у кого трофейные. Разведчики с трофейным оружием щеголять любят, этот форс Отяпов давно заметил.

Артиллеристы быстро отвинтили и сняли с осей колёса одной из пушек. Пушку приладили на сани, притянули проволочными скрутками. И – вперёд.

Задачу старший лейтенант из полковой разведки поставил уже в пути: впереди деревня, немцев в ней немного, человек двенадцать, но при зенитной установке и двух пулемётах, и этот чертов гарнизон необходимо было взять любой ценой. Из лазарета прислали две санных повозки с санитарами. И Отяпов в одной из санитарок сразу разглядел Лидку Брусиленкову. Та тоже махнула ему рукой, радостно улыбнулась. Опять им выпала доля хлебнуть чего-то непонятного и вовсе нерадостного. Встреча с роднёй – хотя какая она ему родня? – Отяпова обрадовала.

Шли около часа. Свернули в лес. Затихли. Ездовые соскочили с саней, гладили заиндевелые морды лошадей, чтобы те не заржали и не выдали отряд.

Деревня рядом. В ней тихо. Может, ушли? Германец, он хоть и смел, и хороший вояка, а всё одно умереть от пули боится. А тут на него такая силища прёт.

Вернулась разведка. «Нет, не ушёл. Придётся атаковать».

Старший лейтенант задумался. Позвал артиллерийского лейтенанта. Начали совещаться. Отяпова тоже к себе позвали. Он всё время молчал, вопросов не задавал, чтобы не досаждать командирам решать самое главное.

Распрягли коней. Вывернули оглобли, чтобы не мешали в лесу. Сани с «сорокапяткой» потащили к опушке.

Вон она, зенитка, спаренные стволы торчат над снежным валом. Там же, над валом, виднеется фигура часового. Немец закутан в какое-то пёстрое тряпьё. Видать, совсем замёрз, бедолага. Ветер тянет от деревни. Значит, немецкий часовой их не слышит. Старший лейтенант команды отдаёт шёпотом.

Самая непростая задача, как всегда, у пехоты: как только отстреляется расчёт «сорокапятки», атаковать юго-западную окраину и захватить три крайних дома.

Лыжники уходят раньше. Они войдут в деревню с северо-востока и перекроют дорогу на восток одновременно с атакой отделения Отяпова и сапёрной группы.

Вначале всё шло удачно. Артиллеристы отстрелялись точно. Сразу подавили зенитную установку. Отяпов поднял своих. Добежали до первой хаты. И тут ударил пулемёт. Он бил откуда-то из глубины проулка, из метели. Упало несколько человек. Захрипел Ванников, загребая под себя снег. Отяпов ухватил его за ремень и оттащил за кладушку дров. Залегли. Пулемёт не умолкал. И Отяпов сразу забеспокоился о тех, кто остался лежать на снегу, в проулке, под огнём.

– Нил Власыч, я заметил, откуда он стреляет. – Гусёк дрожащей рукой очищал от налипшего снега свой ППШ. Протёр, проверил диск и вытащил из кармана полушубка гранату, зачем-то подышал на неё.

«Нервничает», – понял Отяпов.

– Давай, Гусёк. Правее обходи. Вдоль сараев.

Гусёк исчез в проулке. Метель поглотила его мгновенно.

Отяпов полез в карман Ванникова, чтобы найти его медицинский пакет. Но вдруг понял, что тот уже не дышит. В Калугу шёл… Домой. Надеялся своих повидать. Повидал…