Книга Дети разлуки - Васкин Берберян

– Извини, – оправдывалась она, протягивая руку Микаэлю, – но я приехала, когда в зале уже выключили свет, и не смогла поприветствовать тебя раньше.

Микаэль сразу заметил необыкновенный цвет ее глаз: тимьяновый мед, освещенный солнцем. Странно, но таким же был и аромат, исходящий от нее. У Роз была очень светлая кожа и полные блестящие алые губы. Длинные, до плеч, прямые волосы были такие черные, что, казалось, отсвечивали темно-синим блеском. Она была высокая и стройная, с узкими бедрами, которые лишь подчеркивали полную грудь, выглядывавшую из декольте.

– Как поживаешь, Роз? – спросил Микаэль, не в силах оторвать от нее взгляда.

– Теперь лучше, но раньше, там, в зале, – она сделала жест рукой в сторону, – я так резко почувствовала собственное ничтожество. Каждое твое слово было, как стрела, направленная в сердце, я чуть не расплакалась.

– Да, ты права, – вмешался Дик. – О, извини, я – Дикран Самуэлян из Детройта, – представился он.

– Роз Бедикян.

– Знаю, я недавно читал статью о тебе.

Женщина улыбнулась.

– И тогда я спросила себя, – продолжила она, – какой смысл быть армянами, если мы не будем бороться все вместе, чтобы сохранить нашу культуру и нашу общую память. Твоя борьба, дорогой Микаэль, это и моя борьба тоже, наша общая борьба, и я хочу помочь тебе.

Азнавур бросил беглый взгляд на друга, который не проронил ни слова, лишь слабо улыбаясь.

– Я решила организовать прием у себя дома для сбора средств. Я уже переговорила с Акопом, моим мужем. Он приносит извинения, что не смог приехать: один из наших детей, Торос, болеет, и у него высокая температура.

– Сколько у тебя детей? – спросил Микаэль.

– Двое. Ты познакомишься с ними на приеме. Эмиль, ты поможешь мне его организовать? Я уверена, что все должны внести свою лепту, независимо от того, армяне они или нет. Колледж – это учебное заведение высокого международного культурного уровня, достаточно открыть любой путеводитель.

– Прекрасная идея! – воскликнул Азнавур.

– Мне очень понравилось, как ты цитировал Сарояна, дорогой Микаэль: храм армянской культуры. Он великий, он мастер. Книга «Отважный молодой человек на летающей трапеции» всегда была моей любимой. И для моей семьи тоже. Она была книгой моего детства, не слишком счастливого. – Голос ее дрогнул, но она постаралась скрыть это, кашлянув. – Извините, я тут попробовала боерек, и, вероятно, какая-то крошка застряла в горле, – сказала она и снова улыбнулась.

Дик взял бокал вина с подноса у проходившего мимо официанта и протянул ей.

– Никакого алкоголя, – ответила она, отклонив бокал рукой, и на ее безымянном пальце сверкнул крупный изумруд.

Микаэль рассматривал ее одежду. На ней было зеленое платье простого покроя, чуть выше колена, и замшевые балетки того же цвета.

– Я думаю устроить прием в следующую пятницу. Знаю, что ты уезжаешь в воскресенье, – продолжила Роз, обращаясь к Микаэлю.

– Спасибо, мне кажется, это отличная идея.

– В пятницу будет немного проблематично, у меня концерт группы, – вмешался Азнавур.

– Ну, тогда сделайте прием в субботу, – посоветовал Дик, потягивая вино из бокала.

Роз покачала головой.

– Это невозможно, пятница – самый подходящий день, я хочу пригласить людей, которые обычно на выходные уезжают в свои коттеджи на озера.

Друзья растерянно переглянулись.

– Тогда нам не остается ничего другого, только пятница, – сказал Микаэль тоном, в котором сквозила ироничная нотка.

– О’кей, – сдался Азнавур, – пусть будет пятница. В сущности, тебе, Роз, не нужно мое присутствие, достаточно присутствие нашего заклинателя, – сказал он, обняв за плечи друга.

Роз улыбнулась, довольная, демонстрируя щелочку между передними зубами: дефект, который делал ее еще обаятельнее и необычнее.

Было уже десять вечера, и Культурный центр почти опустел.

Микаэль еще долго болтал со своими соотечественниками. Молодые и старые звали его просто для того, чтобы обменяться парой слов. У каждого была своя история, которой хотелось поделиться с ним. Некоторые были выходцами из Ирана, уехавшими оттуда после падения режима шаха, другие приехали из Ливана, растерзанного бесконечными войнами, иные – из Турции, которой больше нельзя было доверять, многие – из Сирии, где тоже нельзя было ожидать ничего хорошего. Но большинство были выходцами из Армении.

Советский Союз уже несколько лет подавал признаки разложения, и реформы, названные «перестройкой» и «гласностью», привели к его окончательному распаду. Небольшие прибалтийские республики, входившие в состав Союза, выдвинули притязания на независимость, и заявление о суверенитете со стороны Армении было уже неизбежным. Политическая нестабильность и экономическая неопределенность, которые царили в стране, вызвали поток иммиграции в Северную Америку, и Канада была вожделенной целью.

– Шестнадцать тысяч двести долларов, – объявил Азнавур, садясь рядом с Микаэлем.

– Что-то около тринадцати тысяч настоящих долларов, то есть американских, – уточнил Дик, потягивая уже второй бокал вина.

– Нет, мы их уже конвертировали в американские доллары, – поправила Дом, заметно уставшая от всей этой регистрации пожертвований.

– Они будут уже на счету колледжа, когда ты вернешься, я отправлю тебе по факсу все данные, – добавил Азнавур.

– Спасибо вам за все, вы все были очень щедры. – Микаэль встал и сделал легкий поклон.

– Что они будут делать с такой суммой? Не думаю, что она может их спасти, – сказал задумчиво Дик.

– Нет, но это начало. И важное начало, потому что привлекает всю диаспору, внушает доверие, разжигает пламя, возбуждает интерес, который уже едва теплился, в отношении колледжа.

– Я согласен с Микаэлем, самое сложное – это восстановить доверие, – заметила Дом.

– Па! – позвал Матиас. Он прибежал, запыхавшийся, в компании друга.

– Да?

– Гаро и я должны обязательно попасть на «Нирвану» в пятницу.

– Это невозможно.

– Ну, па, сделай нам такое одолжение!

– Барон Мегоян, прошу вас, это мои кумиры, – взмолился друг, стройный юноша с длинными до плеч волосами, одетый в джинсы, разорванные в нескольких местах и с бахромой в разрезе посередине штанины, из которого торчало костлявое колено.

– Вы слишком маленькие, вам нельзя.

– Да нет же, не в зале, мы могли бы остаться с тобой в бэкстейдже[69].

– Нопе. – Азнавур был непреклонен.

– Прошу тебя, па.

– Послушай, Матиас, у тебя есть еще целая неделя, чтобы убедить твоего отца, – вмешалась Дом. – Милый, мы возвращаемся домой, я сама выгуляю Ромео, – добавила она, ища в сумочке ключи от машины.