Книга Прощай и будь любима - Адель Алексеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И все же… Приветствую приход нового дня, очевидно, белого, снежного – ведь у вас зима!
От души поздравляю с этим представительницу самого женского знака, находящуюся под влиянием могучей Венеры! Надеюсь, окружающие будут одарены в этот день благами своевольной и прекрасной богини – завидую им. Возраст? Да он не существует!
Не забывай бродячего менестреля, который если и не годен ни на что путное, то все еще поет о любви.
Искренне К. С.»
Мир весьма и весьма тесен, особенно в Москве и особенно в те девяностые годы: людям не сиделось дома, их тянуло на запруженные улицы, к друзьям, в компанию. И в одной из таких компаний Валентина познакомилась с молодым физиком по имени Василий. Оказалось, он знает Виктора Петровича, бывал в его доме, а барон его даже окрестил «гением». Василий был образован, умен, но безденежен. Не потому ли частенько вместе с Райнером отправлялся на рыбалку? И его рассказ об одной рыбалке хорошо запомнился Левашовой.
…Они сидят на берегу реки с удочками, беседуют.
– Вот ты, Василий, человек ученый, скажи: может человек обманывать просто так, без цели и смысла? Я же так ее полюбил!
– Дорогой Дон Кихот, не знаешь ты жизни. Может! Еще как может! Каждый человек судит о других по себе, и все устроены по-разному. Дорогой барон, вы человек прямой, естественный, вам невдомек, что есть люди, которые не могут существовать без интриг и авантюр, – без этого жизнь им кажется пресной, особенно женщинам. Я знал одну такую. Она сломала мне жизнь. Впрочем, это я сам сломал – ведь каждый сам себе палач.
– Но какой смысл ей меня обманывать? Все усложняется: одно думать, другое делать, третье говорить? Зачем? Она же согласилась стать моей женой!
– Ах, Петрович, дорогой, что же вы так убиваетесь по этой Катерине? Она – типичное порождение нового времени… В стране-то ведь бог знает что происходит! А вы всегда были человеком общественным…
– Что же делать, Василий? Она разбудила во мне далекую молодость, я сам не свой. Ведь я купил два билета на пароход, две отдельные каюты, пригласил ее с собой – и она поехала!.. В салоне был белый рояль, она пела, всех расшевелила, ей так аплодировали! Я и правда был околдован, потрясен. Сделал ей предложение, и она согласилась! Представляешь: молода, умна, прекрасна и согласна связать со мной судьбу. Я решил: вытащу ее из ресторанного мира, мы будем читать, слушать хорошую музыку и… К тому же она была чертежницей, может быть, поможет закончить схему моего комбайна.
– Она – чертить? – Василий усмехнулся. – Вы ищете смысл во всем, а для нее это, скорее всего, игра… или выгода. Смысла нет, но есть игра. И если с этим свойством человек родился, то так и будет – люди в основном не меняются.
– Что ты говоришь, Вася! Как так не меняются? Я парней в тюрьме перевоспитывал! Я же хочу, чтобы она выбралась из грязи, выпивок, дурных компаний.
– Захочет ли она – вот в чем вопрос… Эй, у вас клюет, Петрович!.. Сорвалось… Поосторожнее с ней… Да, времена, – не узнать стало наших дам, барышень, женщин… Быстро приноровились к новым временам, а мужики – того…
– Нет, Вася, ты не прав, человека можно переделать!
– Да, человека можно переделать, но!.. Но человек должен быть к этому готов! Готов к тому, чего от него ждут. Должна быть его воля. А воля – она многослойная: дама может похудеть своей волей, но никогда, к примеру, ничего не будет читать, кроме любовных романов.
– Ах ты философ! Отрекся от женщин, ушел в свою философию, монахом стал, но и на тебя найдется хомут!
– Нет, не хочу! – и, значит, не будет. Не хочу новых ран! Я как делаю? – Василий смеется, иронизирует над собой. – Открою рану, посыплю на нее соль и терплю, волю закаляю… Что касается нижней половины тела, то я от нее отказался, наука и жизнь требуют жертв, и сегодня это – необходимая жертва. Флирт, игра – это пожалуйста, а страсти – ни-ни.
– Эх ты, головастик!
– Поверь мне, ученому, Петрович, мир катится к… бесчувственному существованию. Сейчас научно-технический взлет, а что еще будет. Роботы, цифры, доллары определят все… Помнишь фильм «Бесприданница», новый его вариант «Жестокий романс»? – какие там страсти, как льются слезы, замирает сердце. Больше таких фильмов не будет! Голова подавляет сердце, искренность будет задавлена. А вы…
– Да что это за жизнь? Ты же молодой, Вася!
– Это – жизнь, да еще какая! Никто не утащит меня в пламень костра, а костер страсти не легче, чем огонь, на котором горел Ян Гус. Есть люди прохладные, а есть теплокровные. Что одним – приключение, примитивный секс, то другим – огонь, в котором сгорает судьба… – Вася, помолчав, снизил тон: – Одна поэтесса назвала женщину знаешь как? «Чума, блокада иль война». И ведь женщина! – Дергает удочку, радостно: – Клюет, вот она, вот она, славная рыбка! Вот это дело так дело!.. Барон, зря вы так переживаете… Сколько я помню, вы раньше выпутывались из сложных ситуаций. Помните, писали предложения по переустройству общества. Вас даже хотели выбрать в Думу. Писали Горбачёву, поддерживали гласность, ускорение, свободу, хотя… как все эти категории соединить? Не понял я тогда.
– Но, Вася, разве ты не согласен, что с социализмом-коммунизмом мы не справились?
– Зато теперь – разлюли-малина. Горбачёва невзлюбил Ельцин, и не далее как пять дней назад отменили шестую статью конституции, о руководящей роли партии.
– Как? А кто же будет руководить? Я, хоть и не был никогда коммунистом, считаю, что они все же делом занимались…
– А теперь как говорят? Куй железо, пока Горбачёв! То есть хватай, сколько можешь… Меня обогащение отвращает, а вас?
– Да тоже ни к чему вроде.
– Так вот и следует нам с вами, Петрович, вернуться к теории мироздания. Помните, сколько спорили об этом?.. А вы – Катя-Катерина, нарисована картина.
Виктор Петрович смотрит отрешенно и возвращается к той же теме:
– Пойми, Кирыч, я встретил женщину, мою единственную, особенно глаза, брови… Она недурно поет, а без музыки мне нет ни женщины, ни мироздания. Тяжело.
– А кто сказал, что жизнь – легкая штука? Она есть страдание и мука… От рекламы мы глупеем, от реформ – балдеем, голые дамы в телевизоре убивают чувственность. Вся надежда – на наших великих предков… Я думаю, чем они там, на небесах, занимаются? Святые, герои, мученики, писатели?.. В надзвездных мирах, – Вася встает, патетически произносит: – витает их дух, они посылают нам свою энергию и… Прости, Петрович, мою выспренность!
Барон рассеянно бормочет:
– Да ведь я люблю это!..
– А что ваша Дульцинея, не рассказали вы мне про свадьбу. Какова она была?
– Про свадьбу?.. Я купил ей белое платье, фату, цветы, прочитал стихи:
А происходило это так. Катя велела пригласить на свадьбу знаменитостей, но какие это были знаменитости? Безработный кинорежиссер, безгонорарный автор двух книг, да еще важный гость – якобы потомок какого-то графа. В то время всплыли родственники «бывших», даже заговорили об уцелевших в Екатеринбурге Анастасии и царевиче. «Важный гость» более походил на десантника или спецназовца. К яствам свадебным он не прикасался, а открыл свой кейс, поставил рядом две баночки и с достоинством проговорил: «Я должен себя беречь, ибо являюсь единственным наследником, который имеет право на возвращение огромного долга Японией». И вкушал пищу только из своих баночек. Но на Катю-Катерину произвело впечатление другое: гость вручил ее жениху знатную бумагу о том, что ему присваивается титул барона. «Значит, я буду баронесса?» – обрадовалась она… А приглашать старых обитателей его дома не пожелала.
