Книга Суперзвезда - Виктория Готти

Челси проглотила три капсулы литиума, две депакота и одну валиума, запив это стаканом воды. Она стояла в дверях, опершись о косяк обеими руками, и глубоко дышала. Надо подождать, сказала она себе. Как только транквилизаторы начнут действовать, все будет хорошо. А теперь спать, это должно помочь, Челси на цыпочках прошла мимо комнаты Беллы, думая, что та спит. Только бы не разбудить ее, она сейчас не в состоянии общаться с дочерью. Соглашение, которое она заключила с мисс Совершенство, строго соблюдалось: днем Белла приходила на площадку, а ночью кому-нибудь из персонала отеля платили за то, чтобы те оставались с Беллой, развлекали ее, кормили — одним словом, воспитывали. Самым лучшим вариантом для Челси было бы, если б ребенок вообще исчез. Очень редко Челси видела в Белле себя — нежеланную, никому не нужную девочку. И сегодня Челси почувствовала всплеск этих чувств. «Бедная Белла! Бедная я!» — стучало у нее в голове. Ее отец, ее настоящий отец, отрекся от нее, вычеркнул из своей жизни. Роджер Турмейн ясно дал понять, что она для него не существует. У него есть дочь, ее зовут Кэссиди, и никакая другая ему не нужна.

Босиком Челси прошла по ковру к кровати. Встала на колени, наклонилась и вытащила коробку из-под обуви с самыми ценными вещами: доказательством ее личности, настоящей личности. Она просмотрела неоплаченные счета, письмо, в котором у Марии требовали отказаться от словно «никому не известном ребенке Турмейнов» в обмен на деньги, и, наконец, еще одно письмо, тоже от Джеймса, в котором он просил Марию дать ответ. Как глупо, подумала Челси. Два несомненно умных, удачливых человека оставили такие улики. Она перебрала бумаги и достала со дна самое ценное: письмо из госпиталя. Она прижала его к груди. Сон овладевал ею, мысли путались. Она сложила все обратно, закрыла крышку и убрала коробку под кровать. Потом она поднялась с пола и кошачьим движением скользнула под одеяло. Она все еще была окутана темным облаком, лишавшим ее способности мыслить. Все, окружающее ее, вдруг стало черным и мрачным. Она не узнавала комнату и мебель, не понимала, где находится.

Тяжелые капли дождя стучали по стеклу. Вспышки молнии прорезали небо, и в быстро сгущающейся темноте гремел гром. Погода соответствовала ее настроению: темная и сердитая. Внутреннее смятение нарастало. Действительность убивала все ее мечты. Она с ужасом думала, что на этот раз может проиграть. Нервное напряжение становилось невыносимым. В голове у Челси стучало, и она приняла еще раз валиум. Но забвения так и не наступило. Она была слишком изнурена, для того чтобы лечь на кровать, — ей пришлось разбить это движение на маленькие шаги и приказывать своему телу выполнять их: сядь на кровать; согни колени; подними ноги; перевернись на левую сторону; опусти голову на подушку… Когда ей удалось лечь, она могла только смотреть на причудливую лепнину, украшавшую потолок. Ужасные образы заполнили ее мысли. Что, если никто ей не поверит? Что, если она проиграет Роджеру и Кэссиди и никогда не будет больше работать? А может, она ошибается? Или сошла с ума? Когда она будет счастлива? Когда она снова увидит свет? Мысли о самоубийстве овладели ею, но у нее не было сил даже на это. Время шло. Она не могла определить, сколько часов она уже провела в таком состоянии. Вдруг Челси, почувствовав искру решимости, выпрямилась, спустила ноги с кровати и встала на колени. Стоя на четвереньках, она снова достала из-под кровати коробку, просунула руку под крышку и стала перебирать бумаги и фотографии, пока не нащупала что-то холодное и шершавое. Она застонала, ее стоны перешли в рыдания — это были громкие пронзительные звуки, издаваемые раненым зверем. Челси достала пистолет 38-го калибра, повертела его в руках, провела пальцем по холодному металлу ствола. Мысль о том, что ей не придется жить в такой боли, внезапно придала ей сил. «Демоны» торопили ее: «Сделай это. Когда люди узнают, что настоящая дочь Турмейна покончила с собой из-за него, с ним будет покончено». Челси подняла пистолет и приставила дуло к виску. Она плотно зажмурила глаза и оттянула курок. Вдруг она услышала детский крик:

— Мамочка, не надо! Пожалуйста, мамочка, не делай этого! — Белла стояла в дверях. Ее глаза были наполнены ужасом, Челси безошибочно поняла этот взгляд.

Все замерло. Голоса смолкли. Челси знала, что эта маленькая девочка — ее ребенок, и все остальное не имеет смысла. Здравый смысл победил мысль о самоубийстве, она опустила пистолет на пол и протянула Белле руку. Притянув к себе дочь, Челси всхлипнула.

— Возвращайся в постель. С мамочкой все будет хорошо. — Погружаясь в глубокий сон, вызванный таблетками, Челси прошептала: — Пожалуйста, кто-нибудь, помогите мне.

* * *

Джонатан всегда полагал, что Венеция — город удачи. Подростком он приобрел здесь первый сексуальный опыт, попробовал наркотики, впервые напился — красным вином столетней выдержки. Он отлично помнил эти первые счастливые мгновения. Проходя мимо номера отца, он услышал громкие голоса — говорили отец, Джеймс и какая-то женщина, кажется Челси Хаттон. Он проверил запасной вход в номер. Дверь была не заперта! Бинго! Снова удача, совсем неудивительно, ведь он в Венеции! Как он обрадовался, что предпочел вздремнуть вместо того, чтобы устроить загул с молодой танцовщицей, которую встретил в баре накануне вечером. Он бы мог все пропустить. Оказывается, у старого черта был незаконнорожденный ребенок. Эта пикантная новость могла оказаться полезной. Он молча стоял в кладовой. Через какое-то время дверь хлопнула, актриса ушла. Он напряг слух, пытаясь разобрать все, что говорили Роджер и Джеймс.

— Ты ей веришь?

— Я не знаю, — ответил Роджер. — Но есть один способ это выяснить.

— Какой?

— Я хочу пройти тест ДНК. Разумеется, конфиденциально.

— Ты думаешь, она согласится на это?

— Если она так хочет произвести на меня впечатление, я не сомневаюсь, что она согласится на тест. Если она откажется, это докажет, что она мошенница. Но все это должно остаться тайной. Если об этом узнают, у прессы будет урожайный день — не говоря о том, как это отразится на Кэссиди.

«Это может быть очень полезно. Старик сделает все, чтобы скрыть это. Даже отошлет Кэссиди, если…» — лихорадочно думал Джонатан.

План оформился: он залезет в номер Челси Хаттон, найдет документы или еще что-нибудь, что связывает ее с Роджером, и уничтожит их. Она не должна унаследовать даже части состояния Турмейнов. Джонатан уже пытался убрать Кэссиди, и он не позволит этой девке сократить его наследство ни на доллар. Но что, если тест ДНК окажется положительным? Тут ему в голову пришел еще более грандиозный план.

* * *

С помощью горничной, молодой полной сицилийки, купившейся на лесть и несколько долларов, Джонатан вошел в номер Челси, который оказался копией его собственного в противоположном конце коридора. Здесь было темно и холодно. Он увидел, что французские двери, ведущие на балкон из гостиной, открыты, всюду были следы беспорядка. Даже при беглом взгляде на темную гостиную, освещенную только тусклым бра у входа, она заметил одежду, разбросанную по всей комнате. Джонатан хорошо был знаком с симптомами морального истощения, когда человек не может оторваться от пузырьков с таблетками, которые здесь валялись по всей комнате. Джонатан сам часто бывал в таком состоянии. Но, увидев валяющиеся кругом таблетки, он подумал о состоянии Челси Хаттон, и у него пробежал мороз по коже. Джонатан не хотел знать историю ее жизни, он хотел только убрать ее подальше от семьи Турмейнов. Он на цыпочках прошел мимо гостиной к первой маленькой спальне. Заглянул туда и, убедившись, что малышка, укутавшись в одеяло, крепко спит, вошел. Ребенок пошевелился, и на мгновение Джонатан запаниковал. Но девочка затихла, и он успокоился. На цыпочках вернувшись в холл, он направился к главной спальне. Там был жуткий беспорядок, одеяла и подушки раскиданы по комнате, бумаги рассыпаны по ковру. На полу возле кровати свернувшись калачиком мирно спала женщина, в которой он узнал Челси. Металлический блеск привлек его внимание. Он тронул предмет носком ботинка и понял, что это пистолет. Он явно пропустил печальную сцену.