Книга Ночь на хуторе близ Диканьки - Андрей Белянин

– Ох и добре же ваши речи слушать, паныч Николя, як по написанному читаете.

– Образование – великая вещь.

– И то верно, в разумной пропорции!

Николя поморщился, словно у него резко заболели все зубы сразу, потом сплюнул на землю, перехватил косу поудобнее и быстрым шагом пошёл к церкви.

Нечисть уже и не особо скрывала поганые рожи свои. В кустах откровенно хрюкали черти, целый полк самых разнообразных ведьм, от горбатых старух до осьмнадцатилетних красавиц с чёрной душой, распластались в траве или замерли в густом фиолетовом небе.

Мелкие бесы короткими перепрыжками вздымали пыль от одного пригорочка до другого. Слышалось шипение ядовитых гадов, хлопанье крыльев нетопырей, лязг волчьих клыков, скрежет ножей и чьё-то невнятное рычание.

– Главное, не бежать, – тихо предупредил Николя. – Иначе не выдержат и кинутся на спину.

– Сам чую, – глухо подтвердил кузнец, демонстративно перебрасывая тяжёлый молот из руки в руку с той же лёгкостью, с коей малое дитя держит сахарного петушка на палочке. – Да тока у них до нас другое дело, дотерпят, поди, без разговоров не убьют. Ще не бачив ни одной ведьмы, шоб поболтать не хотела, есть у них тот бабский грех…

– Пожалуй.

И то верно, кто же слышал о нечистой силе, упускающей возможность почесать языком со своей жертвой? Что бесы, что черти, что ведьмы да колдуны, все треплются так, словно им по жизни поговорить не с кем. А тут такая редкая возможность – сразу два молодых козака да ещё красавица-дивчина, романтизм, страсть, любовь, борьба, чувства-а…

– Вон она, в центре, у алтаря!

Вакула чуть подвинул друга и первым кинулся к связанной девушке с кляпом из её же шёлковых лент в дивном ротике. У ног несчастной горела крохотная свеча…

– Не дышит, паныч! Може, вже вмерла?!

– Глупости, – присоединился к осмотру Николя, первым делом проверивший пульс красавицы. – В обмороке, сознание потеряла. По щекам её похлопай… да аккуратно же!

Тяжёлая ладонь кузнеца с непривычной нежностью всё ж таки влепила Чубовой дочке две такие пощёчины, что несчастная в сей же миг пришла в себя.

– Ой мамоньки-и… ой що деется?! Та где я и зачем же, Христа ради, меня сюда принесли? Может, я уже вся украдена и… и…

– Не бойся, моё серденько, то я, Вакула!

– А-а, узнаю тебя, что же, сундук мой готов?

– Походу, она головою ударилась, – решительно сказал Николя. – Поднимай её, выноси на свежий воздух. Может, разум вернётся. Ну а нет…

– Не смейте так говорить, паныч! Оксанонька, золотце моё, рыбонька моя, солнце ясное, подивись на меня взглядом осмысленным, а?!

Тут диавольский хохот раздался со всех сторон! Молодой гимназист едва успел с нереальной скоростью растянуть стальную цепь в не очень ровный круг, как вся церковь мигом наполнилась ликующей нечистью.

– Поймались! Купились! Бейте их, грызите, царапайте-е! – Только ломанулись бесы с ведьмами вперёд, как замерли перед железом, не в силах преступить круг.

– У-у, нехорошо, не по-соседски получается, козаки! Выходите уже, погуторим по-светски, як в культурных хатах всей Европы принято!

– Паныч, можно я им ту Европу неприлично зарифмую?

– Не стоит, было бы перед кем оправдываться. Пусть хоть слюной захлебнутся, а мы из круга ни ногой.

– Зовите Солоху! – прокричал кто-то свинячьим голосом с подхрипывающими гласными.

– А що мене звать, так вот она я. – Из смешанной толпы вышла дражайшая пани Солоха с помелом наперевес. – Дайте подивиться, що тут у вас деется? Так, що Оксанку споймали, то добре. Будет знать, як мешать моим полюбовностям з её батькою. О, и тощего паныча Николя зловили?! Яка негаданна радость! От будет знать, учёна крыса, як мого сыноньку з пути сбивать…

– Мамо-о, – тихо выдохнул побледневший кузнец.

– Вакула-а, – в той же тональности всплеснула полными руками Солоха, со стуком роняя на пол помело. – А ты що тут робишь? А ну, марш до хаты, неслух эдакий!

– Ни, мамо. Я тут буду. С Николя та Оксаною.

– Забить их, забить всех! Крови христианской хотим, крови-и-и! – загомонила толпа.

Солоха наклонилась, медленно подняла помело и встала одна против всех.

– Оксану ешьте, паныча длинноносого – ешьте, но коли хто моему единому сыноньке тока зуб покажет – своей рукой усю челюсть выбью!

– Да что же за безобразие тут творится?! – в голос взвыл кто-то из вурдалаков. – Получается, мы из-за одной дуры-ведьмы такого блюда лишимся? Уберите её уже отсюда, ужинать пора!

– Якая сволота там ще чирикает? – спросила мать кузнеца, с необыкновенной скоростью вращая помелом над головой. – От я ж те башку дурную в твою дупу засуну и всим скажу, що воно так и було!

Толпа старых ведьм бросилась на неё со всех сторон с сетью и верёвками. Пары минут не прошло, а мятежную Солоху выдворили из церкви. Вакула дёрнулся было на защиту матери своей, но рука Николя оказалась быстрее и твёрже – один взмах косы над цепью, и добрых полдюжины ведьм лишились любимых бородавок на носу, а кто и самих носов! Вой поднялся-а-а преоглушительный…

– Щиро дякую, паныч!

– Да ради бога, для тебя не жалко.

– Ох, хлопцы, а що тут вообще творится? – вдруг проявила свойственное женскому полу любопытство красавица Оксана. – Може, то мне снится?

– Може, и снится, мое серденько, – поспешил кузнец с ответом, успокаивающе гладя чело и щёки своей возлюбленной.

– А, так ежели оно снится, то я могу сказать, що…

Что именно хотела сказать красавица Оксана, друзья так и не услышали, поскольку в тот же миг аж три чёрных гроба с мертвецами атаковали их «цитадель»!

Кружа у самого потолка, под укоризненными взорами полустёртых святых со старых фресок, полуразвалившиеся мертвецы, сидя в гробах, ухмылялись им щербатыми ртами.

– Эх, раз! Ещё раз! Ещё много, много раз! – в ритме цыганочки приплясывала нечисть, покуда Вакула, сдвинув к переносице грозные брови свои, без предупреждения не шарахнул по ближайшему гробу тяжёлым кузнецким молотом. Щепки так и брызнули во все стороны!

Перепуганный мертвец всеми костями выбросился в соседний гроб, который, не выдержав перегруза, нырнул в сторону, ударяя носом в бочину гроба третьего и всей мебелью врезаясь в обалдевшую толпу нечистой силы. Добрую четверть выкосило на месте…

Вот Господом Богом клянусь, что как минимум у половины оставшихся на ногах резко отбило желание впредь чего-то хотеть от страшной пары кузнеца и гимназиста. Уж больно непослушная жертва встала им поперёк зубов. Хоть вроде бы и в засаду заманили по всем турецким правилам.

– Эй, козаки! – в наступившей тишине взвыл кто-то из придавленных гробом. – Давайте уже по-хорошему. Мы вас уважаем, вы нас, мы вас без боя выпустим, а вы нам ужин оставите! По рукам?