Книга Первая леди города, или Между двух берегов - Марина Крамер

– Что, крепко тебе? А я только такой пью, когда работаю. Давай другой сварю. Кстати, откуда такая странная привычка пить кофе с корицей? – засыпая в джезву порошок, спросил отец.

– Егор приучил – это он такой варит, и я теперь не признаю другого. Знаешь, я научилась любить то, что любит он, и получать удовольствие только от этого.

– Вы так смотрите друг на друга, Мариша, что мне даже страшно делается, – признался вдруг отец, осторожно сдувая пену, шапкой поднявшуюся над джезвой. – Нельзя так врастать в человека, это как-то… опасно, что ли… Ведь, не дай бог, что-то, и – как жить?

– Мы это уже проходили, папа, и не раз, поэтому и хватаемся друг за друга, – спокойно ответила Коваль, беря из его рук чашку. – Ты прав – невозможно жить, не чувствуя и не ощущая рядом любимого человека. Я без него не жила – не было меня, так, оболочка. Знаешь, когда я узнала, что он жив, то меня сначала не радость посетила, а обида на то, что он заставил меня так страдать, заранее зная, как мне плохо без него. Я не могла простить ему своего горя, своих поездок на его могилу, где, как выяснилось, никого и не было. – Она замолчала, отпивая кофе и вновь вспоминая свое состояние в те дни, когда считала Егора погибшим.

Отец снял очки и пристально посмотрел на нее:

– А ты не умеешь прощать, дочь. Даже любимого человека ты до сих пор не простила.

– Возможно. – Она затянулась сигаретой и прикрыла глаза. – Я понимаю умом, что он сделал так не потому, что хотел сделать мне больно, а потому, что в очередной раз пытался вытащить из передряги, и все равно не могу до конца простить его за то невыносимое чувство одиночества, которое на меня навалилось. Возможно, именно это одиночество и толкнуло меня вновь в объятия Хохла, хотя я давала Егору слово, что никогда больше не сделаю этого. Но так тяжело быть одной, когда, кроме ночных кошмаров, ничего не окружает, когда постоянно ложишься в холодную постель, когда есть только работа, работа, работа – и так без всякого просвета… А Женька был со мной рядом, только с ним я могла поговорить о том, что со мной происходит, только при нем могла расслабиться и поплакать. И он не пользовался тем, что я стала уязвимой и слабой… И теперь страдает, глядя на то, как я счастлива. Знаешь, пап, я вчера сказала ему, что он может искать себе другую работу, – я устала чувствовать себя виноватой перед ним.

– Это глупо, Коваль, – раздался за спиной голос Егора, заставивший Марину вздрогнуть и плеснуть на себя кофе. – Не обожглась, детка? – бросился к ней муж, но она отрицательно помотала головой, ставя чашку на стол, а он, убедившись, что все в порядке, продолжил, садясь напротив: – Я сказал, что ты поступила глупо, детка, разрешив Хохлу уйти. Я не могу доверить тебя кому-то другому именно потому, что вас с Хохлом связывает нечто большее, чем отношения телохранителя и хозяйки, он прекрасно тебя знает, и, более того, он любит тебя как женщину, поэтому скорее умрет, чем позволит кому-то причинить вред тебе.

– Егор, это очень жестоко, – тихо произнесла Марина, глядя на пятно от кофе, расползшееся на халате. – Нельзя пользоваться человеком и играть на его чувствах.

– Детка моя, ты сама так часто играешь чужими чувствами и жизнями, что, думаю, не тебе говорить об этом, – мягко сказал муж, взяв ее за руку. – И потом, я не думаю, что Хохол так просто сдастся и уйдет, ведь он упертый мужик и за право быть с тобой рядом будет бороться до конца.

– Мне жаль его, понимаешь? Ведь знать, что любимый человек никогда с тобой не будет… и все время быть с ним рядом…

– Давай не будем решать за Хохла, хорошо? – попросил Егор, отпуская ее и вставая из-за стола. – Пойду умоюсь.

Коваль сидела, опустив глаза в пол, и едва не плакала от бессилия. Ей было жаль Хохла, но себя было жаль еще сильнее – как она без него? За то время, что он был с ней, у Марины ни разу не возникло даже мысли о том, что может что-то произойти. Кто, как не Хохол, поддержал ее в трудное время, кто, как не он, помог пережить мнимую, как оказалось, гибель Малыша и последующую встречу с ним? Одно только успокаивало немного, это обнаруженная связь Женьки с Виолкой, пусть даже он пытался заменить ею Марину. Пока она обдумывала это все, отец закончил работу, убрал со стола все свои бумажки и пишущую машинку и даже успел поставить тарелки и какую-то еду. Дочь подняла на него глаза и тихо спросила:

– Папа, что мне делать?

Он присел рядом и обнял за плечи:

– Послушай Егора, Мариша, он не посоветует тебе плохого, ведь он так любит тебя. Я думаю, что все уляжется рано или поздно, ты разберешься в отношениях со своими мужчинами, все встанет на место.

– Если бы все так и было, как ты говоришь, – тяжело вздохнула она, уткнувшись лбом в его плечо.

Вернулся благоухающий туалетной водой Малыш, сел за стол, удивленно глядя на жену и тестя:

– Что вы тут обсуждаете так печально?

– То, какая шлюха твоя жена, Малыш! – вдруг зло бросила Коваль и выскочила из кухни, оставив изумленного мужа и опешившего слегка отца наедине.

В душе под прохладной водой она расплакалась, понимая, что выбор все же делать придется, и ей страшно этого не хотелось. Но, может, Егор прав – не стоило решать за Хохла, ведь его мнения она так и не выслушала? Марина решительно вышла из-под душа, завернулась в полотенце и пошла в комнату, закрывшись там и вытащив из сумки телефон.

– Женя, это Коваль, – начала с места в карьер, едва услышав в трубке хрипловатый голос Хохла. – Я вчера тебе кое-что сказала, помнишь? Ты подумал?

– Привет, киска моя, – отозвался он, игнорируя вопрос. – Как ты?

– Женя, я серьезно спрашиваю!

– Киска, ты не заболела? О чем тут думать? Я никогда не уйду от тебя, запомни, даже если ты будешь гнать меня палками, – отозвался он. – Я и не понял сразу, о чем ты вчера говорила, решил, что ты просто обозлилась на меня за то, что я Ветку отодрал.

– Господи, что за ерунда! Я даже Егора никогда не ревновала, – возмутилась Марина подобному предположению. – Подумаешь – Ветка!

– Тебе совсем безразлично, киска? – грустно поинтересовался Женька.

Сказать, что совсем, она не могла – врать не любила, но и давать ему лишнюю надежду тоже не хотелось, поэтому просто промолчала, а потом спросила:

– Ты сегодня улетаешь?

– Да, вечером. Приедешь?

– Приеду, – пообещала она, зная, как рад он будет это слышать.

– Я буду ждать тебя, киска моя.

– Значит, увидимся.

– Ну что, убедилась? – раздался за спиной насмешливый голос Егора, и Марина от неожиданности вздрогнула. – Никуда твой зверь не денется, куда ему идти и как жить – без тебя?

– Подслушивал? – почти враждебно спросила она, не оборачиваясь.

– Нет. Просто мы с тобой женаты уже несколько лет, я неплохо тебя знаю.

Егор сел на кровать рядом и заглянул в глаза: