Книга Анатомия убийства. Гибель Джона Кеннеди. Тайны следствия - Филипп Шенон

Мрачная ирония судьбы: указ о создании Секретной службы США лег на стол президента Линкольна 14 апреля 1865 года, в тот самый день, когда Линкольн был убит2. Первоначально эта служба задумывалась как отдел Министерства финансов по борьбе с фальшивомонетчиками: после Гражданской войны поток фальшивок затопил страну. В 1901 году анархист-одиночка застрелил президента Уильяма Маккинли, и тогда сферу полномочий Секретной службы расширили, добавив к ним охрану президента. На рубеже столетий никакое другое силовое ведомство не могло бы справиться с подобной задачей, и лишь через семь лет была создана организация, которая со временем превратилась в ФБР.

Ознакомившись с тем, как Секретная служба готовила выезды, Стерн пришел в ужас. Начать с того, что в кортеже регулярно использовался лимузин с открытым верхом. Модель, которую Кеннеди предоставили в Далласе – четырехдверный «линкольн континенталь» с откидным верхом (кодовый номер в Секретной службе «X100») – не гарантировала пассажирам никакой защиты от выстрела сверху3. В плохую погоду можно было закрепить прозрачную пластиковую крышу, чтобы собравшаяся толпа могла разглядеть президента в автомобиле, но эта крыша уберегала только от перепада температур и от осадков, никак не от пули. «Ее и не собирались делать пуленепробиваемой», – отмечал Стерн в служебной записке Рэнкину4. За три года до покушения Секретная служба попыталась, но безуспешно, заказать для президентского автомобиля пуленепробиваемую пластиковую крышу (назначались параметры: «достаточно хорошая защита от оружия 45-го калибра на расстоянии в 3 метра»). В Даллас 22 ноября доставили обычную пластиковую крышу, но и ее не установили на автомобиле: по прогнозу погода ожидалась необычайно солнечная и теплая.

Стерн не знал, с какого недосмотра Секретной службы начать перечень. Как выяснилось, агентство не имело обыкновения проверять здания, расположенные по маршруту следования кортежа, за одним исключением: раз в четыре года проверялись здания, прилегающие к улицам Вашингтона, по которым избранный президент проезжал на церемонию инаугурации и обратно. На вопрос Стерна, почему не проводилась регулярная проверка зданий повсюду, представители Секретной службы ответили, что людей попросту не хватит для такого рода инспекций в десятках городов, которые президент посещает за год. «Осматривать сотни домов, тысячи окон – это практически невыполнимо», – заявили они.

Но можно было, настаивал Стерн, проверить хотя бы те здания на пути кортежа, «откуда открывалась наиболее удобная позиция для обстрела»? Можно было направить нескольких агентов для «выборочной проверки зданий непосредственно перед проездом кортежа»? Эта проверка, скорее всего, обнаружила бы Ли Харви Освальда, засевшего с винтовкой у окна шестого этажа на складе школьных учебников.

И многие другие элементарные меры безопасности Секретная служба могла бы принять, но не приняла. Стерн недоумевал, отчего вдоль маршрута не размещались агенты с биноклями: они могли бы следить за зданиями, мимо которых проезжал президент. Отчего бы не потребовать от управляющих этих зданий обращать внимание на посторонних? Или просто закрыть на время окна?

Просмотр телесъемок, сделанных в день покушения, привел Стерна в негодование. Далласские полицейские, как и обычные зеваки, толкались, спеша взглянуть на президента и первую леди – они не смотрели по сторонам, нет ли какой-то угрозы, не обращали внимания на высокие дома. «Это кошмар, – говорил Стерн. – Присмотритесь к новостным роликам: все копы Далласа глядят на Кеннеди, никто не поднимает глаз к крышам, не следит за домами. А Освальд сидел прямо там, у открытого окна»5.

И в Вашингтоне Секретная служба применяла столь же смехотворные методы для выявления потенциальных террористов. Имелся специальный отдел – подразделение профилактической работы, которое составляло подробный список людей, представлявших опасность для президента во время его разъездов по стране6. Стерн убедился, что список, разросшийся до пятидесяти тысяч имен, почти полностью состоял из людей, посылавших в Белый дом письма с угрозами или подозрительные посылки или же звонивших, опять-таки с угрозами, на коммутатор Белого дома. Отделение также составляло «выездной список» перед поездкой, включая туда тех, кто казался наиболее опасным, но при проверке документа, подготовленного к поездке в Техас, там не оказалось ни одного жителя Далласа и окрестностей – и это после нападения на Стивенсона месяцем раньше! Абсурд, твердил Стерн: «Если какой-нибудь малограмотный из Далласа не удосужился написать злобное письмо в Белый дом, зато ударил Эдлая Стивенсона по голове – он не попадал в этот список!»

Правда, во время президентских поездок Секретная служба поддерживала контакт с ФБР. Местные отделения ФБР должны были сообщать Секретной службе, если им становилось известно об угрозе в каком-либо из городов на пути следования, и так было сделано и перед приездом Кеннеди в Даллас. Отделение ФБР в Далласе передало Секретной службе имена местных жителей, подпадавших под критерии Бюро, то есть представлявших потенциальный риск. Имени Освальда и в этом списке не значилось.

В качестве следователя комиссии Стерн должен был сделать предварительный вывод: виновно ли местное отделение ФБР, и конкретно специальный агент Джеймс Хости, в нарушении правил работы Бюро и в утаивании имени Освальда от Секретной службы. Понятно, что Секретная служба хотела бы свалить вину за случившееся на ФБР. 20 марта Стерн беседовал с Робертом Буком, возглавлявшим отдел профилактической работы Секретной службы, и Бук заявил, что ФБР было обязано предупредить Секретную службу насчет Освальда, особенно учитывая, что он пытался бежать в СССР и прошел снайперскую подготовку в морской пехоте. Стерн не вполне разделял мнение Бука: при всех своих радикальных убеждениях Освальд ни разу не проявлял склонности к насилию, от него не поступало угроз в адрес Кеннеди или других политических фигур. О том, что Освальд работал на Техасском складе школьных учебников, Хости знал до покушения, но Стерн понимал, что агент не связал книжный склад и маршрут, по которому Кеннеди собирался проследовать 22 ноября, – маршрут объявили только вечером 18 ноября.

Стерн готов был пожалеть Хости: его карьера в ФБР рушилась. «Я не считал, что во всем следует винить Хости, – говорил позднее Стерн. – Я понимал, что местный агент ФБР, у которого дел по горло, мог не разглядеть в Освальде серьезную угрозу»7. По мнению Стерна, и тех агентов Секретной службы в Техасе, которые выпивали накануне покушения, не следовало наказывать слишком сурово, а тем более увольнять. Друг Уоррена Дрю Пирсон и другие охочие до разоблачений вашингтонские журналисты пытались раздуть из этого скандал. «Но я, сколько помню, не возмущался и не считал их проступок особенно ужасным и полагал, что и сам Кеннеди, если бы знал об этом, не имел бы ничего против», – рассуждал Стерн. Он считал излишним привлекать в итоговом отчете комиссии особое внимание к той ночной попойке. «По-моему, эпизод говорит сам за себя, тут ни к чему пережимать», – говорил он.

Но председатель Верховного суда Уоррен пришел к другому выводу.

35-летний уроженец Филадельфии Сэм Стерн, работавший прежде секретарем у председателя Верховного суда, имел определенное представление о его характере, и другие юристы комиссии нередко спрашивали, каково было работать на этого человека. Получив диплом юриста в Гарварде в 1952 году, Стерн сначала работал секретарем судьи в федеральном апелляционном суде в Вашингтоне, а затем Уоррен нанял его в 1955 году в качестве одного из трех своих секретарей. Вместе с другим секретарем Стерн сидел в кабинете при зале заседаний, то есть они слышали, как Уоррен в соседнем помещении обсуждает дела с другими судьями. Когда поутихли первые восторги от мысли, что теперь он работает в Верховном суде, наступило разочарование: в отличие от других судей председатель не стремился к долговременным отношениям со своими служащими. «Он был очень приветлив, но это было официальное дружелюбие политика, – пояснял Стерн, – в личные отношения он ни с кем не вступал». Максимально открытым с секретарями судья бывал, когда они собирались в офисе в выходной наверстывать бумажную работу. «Иногда Уоррен заглядывал к нам в субботу под вечер, рассказывал о политических баталиях в Калифорнии во время оно», – вспоминал Стерн. Уоррен не скрывал ненависти к Ричарду Никсону, который, как полагал судья, перекрыл ему путь в Белый дом.