Книга Сталин и разведка накануне войны - Арсен Мартиросян

Между тем в составленном в соответствии с пожеланиями Тимошенко втором (сентябрьском) варианте проекта «Соображений…», по признанию самого же маршала Захарова, «в оценке возможных действий противника расхождений не было». Действительно, так оно и есть. И в других вариантах тоже. И это отметили еще в 1992 г. военные историки — составители аналитического труда «1941 — уроки и выводы»: «…по сравнению с прежним в новом плане нет каких-либо заметных изменений в оценке противника и своих войск, в распределении наших сил и в постановке им боевых задач, а также избираемых способах борьбы. Но совсем иными стали взгляды на решение коренного вопроса обороны страны на Западном театре. В представленном плане Генеральный штаб предлагал главные силы Красной Армии в зависимости от обстановки развертывать по двум вариантам: к югу или к северу от Брест-Литовска (Бреста). Окончательное решение на развертывание, по мнению Генштаба, зависело от той военно-политической обстановки, которая сложится непосредственно к началу войны. Поэтому в условиях мирного времени считалось необходимым иметь разработанными оба варианта (вот этим-то и запутали все дело! — A.M.).

Существенно новым моментом в сентябрьском проекте плана являлось признание, что основным его вариантом следует считать развертывание главных сил Красной Армии к югу от Брест-Литовска. Это утверждение вступало в явное противоречие с оценкой предполагаемых намерений противника, приведенной в плане»{273}.

Прежде всего, зачем нужна была постановка вопроса о необходимости иметь два варианта развертывания своих главных сил, да еще и увязывать последующий выбор одного из вариантов в зависимости от складывающейся военно-политической обстановки к началу войны, если уже на момент разработки первого варианта проекта «Соображений…» Генштаб совершенно однозначно прогнозировал, а разведка уже подтверждала (в том числе и впоследствии), что супостаты основные свои силы сосредотачивают на своем левом фланге, то есть супротив ЗапОВО и ПрибОВО?

Если бы письменно четко было указано, что один вариант, «северный», для обороны, а второй, «южный», для контрнаступления, тогда все было бы понятно и никаких вопросов не возникло бы. Потому что если полагаться на то, что предложили Тимошенко и Мерецков — иметь два варианта, но выбрать нужный только к началу войны в зависимости от военно-политической обстановки, — то, простите, времени-то на переброску войск и маневрирование силами уже просто не будет! А Сталин в такие игры не играл. Он любил максимальную точность и ясность в любых документах и делах, но особо предпочитал заранее тщательно подготовиться.

Скорее всего, осмелюсь высказать (всего лишь) предположение, во время обсуждения у Сталина произошло следующее. На словах, устно вояки заявили, что надо иметь два варианта именно в только что указанных целях и пообещали их разработать. То есть «северный» — для обороны, «южный» — для контрнаступления. Потому Сталин и дал им согласие на отработку двух вариантов. И если честно, то оба варианта действительно отрабатывались. Но как?! Вот в чем вопрос.

Вновь обратимся к приведенным выше картам-схемам, сразу же вспомнив, что они были составлены военными специалистами-историками на основании секретных документов и карт Генштаба 1941 г. специально для публикации в 1992 г. в книге «1941 — уроки и выводы» под грифом «Для служебного пользования». Припомнить это сейчас очень важно.

Коллега по перу и очень дотошный исследователь, а в прошлом профессиональный военный Олег Юрьевич Козинкин в своей очередной и также посвященной анализу наиболее темных сторон кануна войны книге под названием «Почему не расстреляли Жукова?» обратил пристальное внимание на одно очень важное обстоятельство. На то, как в уже приведенных выше картах-схемах показаны разграничительные линии между армиями. Оговорив для начала, что вообще-то на военных картах разграничительные линии между армиями должны быть двойными, но поскольку это не военные карты, а всего лишь составленные на их основе карты-схемы (которые составляли, напоминаю, военные специалисты-историки; на схемах эти линии выделены), он указал, что по «северному» варианту, согласно которому основные силы противника ожидались на направлении нашего правого фланга, то есть против ПрибОВО и ЗапОВО, разграничительные линии между армиями этих округов уходят в глубь советской территории. Проще говоря, армии этих округов действительно должны были занять именно оборону. Правда, при этом на этих же картах-схемах показан также и более чем нецелесообразный, что было отмечено прямо в «Соображениях…», вариант последующего перехода войск этих округов в контрнаступление против основных сил противника в направлении Восточной Пруссии и Северной Польши.

А вот по «южному» варианту крутозвездные пошли совершенно другим путем, который и привел к жуткой трагедии 22 июня. При условии, что даже в этом варианте основные силы противника ожидались все там же, против нашего правого крыла, то есть на направлении ПрибОВО и ЗапОВО, разграничительные линии армий КОВО сразу уходят на территорию противника. А уже это в свою очередь, если вспомнить, что написал Захаров, цитируя официальный документ, — «Мощным ударом в направлении Бреслау в первый же этап войны отрезать Германию от Балканских стран, лишить ее важнейших экономических баз и решительно воздействовать на Балканские страны в вопросах участия их в войне», — в переводе на более понятный язык означает, что вопреки всем договоренностям, вопреки самой элементарной логике времени отмобилизования и сосредоточения своих основных сил на юго-западном направлении, по «южному» варианту было откровенно запланировано немедленное встречно-лобовое контрнаступление по факту нападения. Причем своими основными силами против не основных сил противника.

И тут начинается едва ли не самое интересное в мемуарах Захарова. Явно отчетливо осознавая, что означает упомянутый им «мощный удар…», Матвей Васильевич с ходу оговаривается, что «…признание, что основным… вариантом следует считать развертывание главных сил Красной Армии к югу от Брест-Литовска. Это утверждение вступало в явное противоречие с оценкой предполагаемых намерений противника, приведенной в плане». И далее констатирует при этом, что именно по такому варианту и была развернута группировка советских войск — «по этому варианту и была развернута Красная Армия к началу Великой Отечественной войны».

Маршал Захаров был очень грамотным, высокообразованным военным и прекрасно понимал, какие обоснованные выводы из всего этого можно сделать. Потому-то далее четко и ясно показал, что в силу совершенно тривиальных в стратегическом смысле причин супостаты не могли разворачивать свои основные силы на юго-восточном направлении: «…Вариант приложения основных усилий Германии против СССР на Южном стратегическом направлении одно время был вполне допустим. Как стало известно позднее, при разработке фашистского плана нападения на Советский Союз немецкое верховное командование рассматривало подобное предложение, представленное в оперативной разработке генерала фон Зоденштерна 7 декабря 1940 года{274}. План Зоденштерна не нашел поддержки у немецкого верховного командования главным образом потому, что Южный театр военных действий, ограниченный Карпатами и Припятскими болотами, имел малую оперативную емкость. Состояние коммуникаций в Венгрии и Румынии не позволяло осуществить своевременное сосредоточение достаточно мощной ударной группировки и внезапное вторжение в пределы СССР, а также обеспечить ее всем необходимым. Пугали Гитлера и ненадежный балканский тыл, а также необходимость преодолевать в ходе наступления многочисленные реки, протекавшие в этом районе с северо-запада на юго-восток. Приведенные мотивы заставили немецко-фашистское руководство придерживаться северного варианта при нападении на СССР, который по всем предъявляемым требованиям имел существенный перевес по отношению к южному»{275}.