Книга Белый Дракон. По лезвию катаны - Александр Логачев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Артем поднялся на ноги, но, видимо, сделал это слишком резко — у него закружилось голова и снова пришлось опуститься на пол.
— Вот что значит пускаться в путь недолечившимся. — Мысли не хотелось держать в себе, хотелось произносить вслух, но голос невольно уходил в шепот. — И воздух какой-то… неживой.
Неизвестно, бывает ли живой воздух или, допустим, живая вода, дело не в этом… А дело в том, что не шлось . Никак было не заставить себя сдвинуться с места. «Э, э, приятель, что с тобой? Что за расслабон?»
А идти надо было. Чего ждать? Что придут на выручку товарищи монахи? Так они только сами себе товарищи, как выяснилось из совместного альпинистского похода. Как верно поется в альпинистской же песне, и не друг, и не враг, а так… Они оба сейчас сидят себе небось в сторонке, подогнув под себя ножки, медитируют, воспаряют в высоты духа, сливаются с астралом, беседуют с мистралом, с-суки! Нет, погоди, не оба монаха сидят в сторонке, а один Тибетец, второй, наверное, не сидит… А где же он тогда?
Артем вдруг заметил, что путается в мыслях. Кислородное голодание? Как известно со школьных парт, горение без кислорода невозможно, химия с физикой не позволяют… Так, при чем тут горение? Он же хотел подумать совсем о другом. О чем же? А! О том, что из книжек и фильмов нам известно — нехватка кислорода порождает в человеке физическую слабость и апатию. И пришедшее на ум поэтическое словосочетание «неживой воздух» как раз в высшей степени образно описывает такую фигню, как кислородное голодание.
И не хотелось двигаться с места, хоть ты что делай.
Однако Артем заставил себя встать и идти. Тем более что он видел, куда идти. На той стороне пещерного зала угадывались очертания прохода. Артем добрел до него и, опираясь рукой о стены — слава богу, опять пошли стены как стены, неровные, угловатые, шершавые! — вышел в следующий пещерный зал.
И вот что странно. Едва он очутился в этом зале, как отступила слабость, до того нараставшая с каждой секундой, и легче стало дышать. Вот только голова по-прежнему оставалась мутной…
Мать моя, а это что! Артем отчетливо увидел, как за сосульку, растущую от пола, шмыгнул небольшой, с кошку размером, зверек. Подчиняясь не рассудку, а инстинкту, Артем рванул к той сосульке. От усердия с шуршанием проехал по полу. Никого и ничего… Куда же ты делся? Наверное, шмыгнул за соседний сталактит или сталагмит, кто ж их различает. Артем метнулся в ту сторону… поскользнулся, попытался ухватиться за что попало, но все же упал.
Артем приподнялся на руках, сел, прислонился к стене. Откуда-то доносилось отчетливое «кап-кап». Других звуков не было. Ни шороха камней под звериными лапами, ни мелкого топота этих самых лап, ни далекого «Ямамо-о-ото! Отзовись, брат!» Ну, про последнее и вовсе можно смело забыть навсегда…
Слушайте, а что это за запах? Артем принюхался. Припахивало… тухлыми яйцами. Сероводородный запах! Но не чистый сероводород, этот аромат Артем знал хорошо, а с какой-то едва уловимой примесью. Даже как-то и сравнить не с чем этот примешивающийся запах. Откуда же несет?
Артем повернулся, приблизил лицо к стене. Запах стал сильнее. Такое впечатление, что запах просачивается сквозь щели и поры в стенах. Артем с силой вдохнул в себя насыщенный странными запахами воздух…
Голова не просто закружилась, в глазах все завращалось с дикой скоростью, словно ты — космонавт и тебя крутят в центрифуге.
Уходить! В сторону! Артем вскочил и бросился к противоположной стене пещеры. Часто, чтобы продышаться, задышал. Опустил голову, потряс ею. Поднял голову.
Перед ним стоял Белый Дракон…
Понимание добра и зла заложено в человеке. Будь иначе, люди были бы хуже зверей, которых ведь никто не учит, как надлежит им поступать.
Олна из заповелей синтоизма
Вот так.
Артем понял, в чем состоит главное испытание и что такое Сатори. Все очень просто и никакой мистики. Это пусть монахи, далекие от науки и техники, принимают странные природные явления за сверхъестественное или, пользуясь выражением настоятеля, принимают дерево за человека, плутая в тумане невежества. Просто они по-другому не могут, по вполне извинительным причинам им не хватает знаний. У нас же знаний будет побольше.
Встретившись с Белым Драконом, Артем все понял. Бьяку-Рю был в точности такой же, как на татуировке, только не синего цвета, а серебристого. Серебром отливала сверкающая чешуя, шевелились длинные, достающие до пола усы, кончик шипастого хвоста приподнимался и опускался, загнутые, похожие на огромные крючья когти царапали пол. Гребень дракона доставал до потолка, а его вытянутая башка моталась на длинной шее из стороны в сторону…
Но понял Артем все не сразу и не вдруг. Сперва, увидев перед собой эту тварь, он инстинктивно зажмурился, тут же открыл глаза — ничего не изменилось — и тогда из груди сам собой вырвался вопль. Из членораздельного он орал только «Уйди! Уйди!».
Артем попытался вскочить, размахивая руками, нога проехала, поскользнувшись на человеческой кости — ужас захлестнул с новой силой. Ему все-таки удалось вскочить, но он врезался с разбега плечом в стену. Причем как раз раненым плечом врезался. Боль обожгла, словно в плечо вонзили раскаленный прут. Но, как ни странно, именно эта боль — физическая, реальная, — отстранила от рассудка мистический ужас, вернула способность соображать. И Артем наконец обратил внимание на очевидные вещи.
Великанский, едва умещающийся в пещере дракон ворочался, касался стен, касался сталактитов со сталагмитами, и под напором такой массы те наросты, что потоньше, должны были бы ломаться с хрустом, как карандаши. Также должен был раздаваться шорох трущейся о стены чешуи, доноситься скрежет когтей об пол, и на полу от этих когтей должны были остаться царапины. Ничего этого не было: ни ломалось, ни скрежетало, ни царапало.
Едва он поднялся, как Белый Дракон отступил назад и скрылся в стене.
Галлюцинация. Артем смахнул пот со лба. Конечно, это глюк и ничем другим быть не может.
И зверек, шмыгнувший за сталактит или сталагмит, точно так же примерещился ему. И еще неизвестно, что примерещится дальше.
Артем вспомнил прочитанный им в каком-то серьезном географическом журнале очерк об одной крайне любопытной горе. Вот только хоть убей не вспомнить сейчас, что это за гора и где она находится. То ли в Африке, то ли в Латинской Америке. Ну неважно. Главное, есть там небольшой горный участок, по которому проложена тропа. И все, кто бы ни шел по этой тропе, проходя тем участком, ничего после не могли вспомнить. Как отшибало, едва они ступали на определенный участок тропы. И способность что-либо соображать и оценивать возвращалась к ним только спустя метров пятьсот. Но с отключенным сознанием люди все же продолжали идти и с тропы в пропасть не сваливались. Правда, там тоже с людьми изредка происходили несчастья. Иногда на той тропе у людей случались инфаркты и апоплексические удары. Объяснение этому феномену журнал давал такое: там из горных недр выбивались некие природные газы, и вкупе с разреженностью воздуха они погружали людей в лунатическое состояние. То, что происходит с психикой некоторых из людей, подверженных лунатизму, на этой тропе происходило буквально со всеми. (Прочитав этот очерк, Артем, помнится, от души посмеялся, потому что спонсором этой публикации было заявлено какое-то туристическое агентство.)
