Книга Я - Малала. Уникальная история мужества, которая потрясла весь мир - Малала Юсуфзай

Медсестра дала мне карандаш и дощечку с прикрепленным к ней листом бумаги. Мои пальцы не слушались и отказывались выводить слова. Я хотела написать телефонный номер моего отца, но ничего не получалось. Тогда доктор Джавид принес мне таблицу с алфавитом, и я начала поочередно указывать на буквы. Сначала набрала слово «отец», потом «страна». Медсестра сказала мне, что я в Бирмингеме, но я не представляла, где это. Позднее мне принесли географический атлас, и я узнала, что нахожусь в Англии. О том, что произошло со мной после покушения, я могла только догадываться. Медсестры ни о чем мне не рассказывали. Они даже не называли меня по имени. Может, я уже не Малала?

Голова моя раскалывалась от боли, инъекции почти не приносили облегчения. Из левого уха постоянно текла кровь, левая рука словно онемела. Медсестры и доктора появлялись и исчезали снова. Они задавали мне какие-то вопросы и просили мигнуть два раза, если ответом было «да». Но никто не считал нужным рассказать мне о том, как я здесь очутилась. Я решила, что они сами этого не знают. Левая сторона моего лица не двигалась, и это очень меня пугало. Если я смотрела в одну точку слишком долго, левый глаз начинал слезиться. Судя по всему, я оглохла на левое ухо и не могла двигать челюстями. При помощи жестов я пыталась объяснить врачам и медсестрам, чтобы они становились справа.

Ласковая женщина, которую звали доктор Фиона, принесла мне белого игрушечного медвежонка. Она сказала, что я должна назвать его Джунаид, а почему, она мне потом объяснит. Но я не знала, кто такой Джунаид, и назвала мишку Лили. Потом доктор Фиона принесла мне розовую тетрадку и карандаш. Теперь мне удалось написать несколько слов. Первым делом я вывела: «Где мой отец?» Потом: «У моего отца нет денег. Кто заплатит за лечение?»

– Твой отец жив и здоров, – ответила доктор Фиона. – Он остался в Пакистане. А насчет денег не волнуйся.

Я задавала эти вопросы всем, кто заходил в палату. И получала один и тот же ответ – отец в безопасности, о плате за лечение переживать не надо. Но я не была уверена, что мне говорят правду. Если отец жив и здоров, почему он не здесь, рядом со мной? Быть может, родители не знают, где я, что со мной случилось, и сейчас ищут меня на улицах и базарах Мингоры? Я не верила, что они в безопасности. Первые дни я постоянно впадала в забытье, но как только рассудок мой прояснялся, я снова выводила в тетради: «Где мой отец?» Иногда мне казалось, что в момент покушения он находился рядом со мной, но я не была уверена, было это во сне или наяву.

Мысль о том, сколько стоит мое пребывание здесь, тоже не давала мне покоя. От моих премий ничего не осталось – деньги ушли на школу и на покупку земельного участка в Шангле. Всякий раз, когда я видела, что врачи разговаривают между собой, мне казалось, они говорят: «У Малалы нет денег. Малала не может заплатить за лечение». Один из докторов, приехавший из Польши, выглядел очень печальным. Я решила, что это владелец госпиталя, расстроенный тем, что одна из пациенток оказалась неплатежеспособной. Знаками я попросила у медсестры бумагу и карандаш и написала:

– Почему вы такой грустный?

– Я вовсе не грустный, – ответил он.

– Кто за меня заплатит? – написала я. – У нас нет денег.

– Не волнуйся, заплатит ваше правительство, – ответил он.

После этого польский доктор улыбался всякий раз, как видел меня.

Я придумывала разные варианты выхода из сложившейся ситуации. Может, стоит попытаться позвонить отцу и маме по телефону, который находится в приемной госпиталя? Нет, не выйдет, тут же понимала я. У меня нет денег для международного телефонного разговора. И кода Пакистана я не знаю. Ничего, скоро я поправлюсь, стану работать, заработаю денег и позвоню отцу, успокаивала я себя. Рано или поздно наша семья снова соединится.

В голове у меня царил полный сумбур. Мне казалось, что игрушечный мишка, которого подарила мне доктор Фиона, зеленого цвета, и когда я увидела на тумбочке у постели белого медвежонка, я решила, что это какая-то другая игрушка.

«Где мой зеленый мишка?» – без конца писала я, и всякий раз мне отвечали, что никакого зеленого мишки не было. Наверное, поначалу мишка показался мне зеленым из-за зеленых стен палаты интенсивной терапии, но я была не в состоянии это понять и находилась в полной растерянности.

Многие английские слова тоже никак не хотели вспоминаться. Однажды я написала медсестре записку с просьбой принести «провод почистить зубы». Я имела в виду зубную нить – мне казалось, в зубах у меня что-то застряло. На самом деле с моими зубами все было в порядке, а вот язык онемел и никак не желал меня слушаться. Единственным утешением мне служили посещения Реханны. Она читала молитвы об исцелении, и я начинала шевелить губами, а в конце молитв даже выдыхала «амин» (мусульманское «аминь»). Телевизор в палате постоянно был выключен. Правда, однажды мне позволили посмотреть «Мастер-шеф» – реалити-шоу, которое я смотрела в Мингоре и которое очень любила. Но никакого удовольствия это мне не доставило, так как изображение на экране расплывалось. Позднее я узнала, что доктора и медсестры намеренно избегали разговоров со мной и не приносили мне газеты, так как считали, что мне не следует волноваться.

А я с содроганием думала о том, что моего отца уже нет в живых. Наконец доктор Фиона показала мне пакистанскую газету недельной давности, где была напечатана фотография отца, разговаривающего с генералом Кайани. Рядом с отцом сидели мой брат и женщина, с ног до головы закутанная в покрывало. Несмотря на то что лицо ее было закрыто, я сразу ее узнала.

– Это моя мама! – написала я на листе бумаги.

В тот же день ко мне пришел доктор Джавид с мобильным телефоном.

– Сейчас мы позвоним твоим родителям! – сказал он.

От радости у меня перехватило дыхание.

– Только постарайся обойтись без всхлипываний и рыданий, – предупредил он.

Голос его звучал грубовато, но я понимала, что он очень добрый человек, и чувствовала к нему такое доверие, словно знала его всю жизнь.

– Я дам тебе телефон, – сказал он. – Держись!

Он набрал номер, сказал в трубку несколько слов и передал телефон мне.

Я услышала голос отца. Говорить я не могла из-за трубки в горле. Но все равно слышать отцовский голос было невероятным счастьем. Я была не в состоянии даже улыбнуться, так как лицевые мускулы мне не подчинялись, но душа моя расплылась в улыбке.

– Я скоро к тебе приеду, – пообещал отец. – Через пару дней мы будем вместе. А сейчас отдыхай.

Позднее отец рассказал мне, что доктор Джавид предупредил его – плакать ни в коем случае нельзя, так как это меня расстроит. Доктор хотел, чтобы мы оба держали себя в руках. Разговор длился недолго, так как родители не хотели меня утомлять. Когда отец передал трубку маме, она сказала, что днем и ночью молится о моем выздоровлении.

Но я все равно считала, что родители не приехали вместе со мной, так как у них нет денег на мое лечение. Они остались в Пакистане, чтобы продать участок земли в деревне, а может быть, и школу. Но участок был совсем маленьким, школьное здание мы арендовали. Наверняка отец не сумеет выручить нужную сумму. Скорее всего, ему придется просить в долг у богатых людей.