Книга Мориарти - Энтони Горовиц

— Мне не нужно этого знать, инспектор Джонс. Есть дедукция. Когда все улики указывают в одном направлении, можно с уверенностью сказать — истина здесь. Майкл Сноуден никогда не был солдатом, соответственно, он не погиб в Афганистане. Это стало мне ясно из того, что нам рассказала миссис Вебстер. А сказала она следующее: Матильда Бриггс была настолько опечалена смертью племянника, что даже не держала в доме его фотографию. Но я ни на секунду в это не поверил. Если бы он погиб на службе в армии, если бы он отдал жизнь за свою страну, она бы поступила ровно наоборот. Она бы гордилась его памятью, хранила бы её. А вот если у женщины, которая ходит в церковь, состоит в обществе воздержания, племянник негодяй и преступник…

— Она сделает вид, что он погиб в бою! — воскликнул я.

— Как солдат, где-то далеко. Именно, Ватсон! Но держать его фото поблизости она не будет.

— Но ведь она отписала дом Абернетти, — не сдавался Джонс.

— Это они так говорят. Опять-таки, миссис Вебстер — замечательный, кстати говоря, свидетель, с удивительным чутьём на детали, — сказала одну занятную вещь. Абернетти обсуждали завещание со своей хозяйкой, миссис Бриггс. Не наоборот! Я сразу понял, что могло произойти. Пожилая больная женщина, совершенно одна, в полной зависимости от коварного слуги и его жены, которая к тому же является её сиделкой — и эта парочка уговаривает её переписать завещание в свою пользу! Им нужен дом, и они его забирают, а племянник остаётся с носом.

Но у этой дамы есть совесть. В последнюю минуту она меняет решение и пишет племяннику письмо, рассказывает ему, что случилось и выражает желание, чтобы наследником всё-таки стал он. Кстати, я разговаривал с начальником тюрьмы, и он подтвердил: несколько месяцев назад Сноуден действительно получил письмо. Как гласит пословица, кровь не вода, родственные чувства возобладали, и тётушка поверила, что даже сейчас племянник ещё способен встать на праведный путь. Но что может предпринять Майкл Сноуден? Он всё ещё в тюрьме, отбывает длительный срок. Но как только его освободили, он приходит в дом тёти и предстаёт перед двумя вымогателями.

— И они его убивают!

Мне вдруг открылась вся картина.

— Уверен, они пытались с ним как-то договориться. Налили ему стакан хереса, но когда он начал буянить и наверняка стал им угрожать, мистер Абернетти достал револьвер и застрелил его. Сноуден уронил стакан с хересом и забрызгал жидкостью рубашку, хотя пятно почти целиком поглотила его собственная кровь.

Джонс выслушал эту тираду в состоянии, близком к отчаянию, которое очевидным образом отразилось на его лице.

— Теперь всё становится на свои места, мистер Холмс, — признал он. — Но всё равно не представляю, как вы до этого додумались.

— На помощь пришли три монархини. Мистеру Абернетти требовалась причина, по которой он застрелил молодого человека, якобы совершенно ему не знакомого. Что может быть проще — сказать, что это взломщик. Но зачем взломщику забираться в дом, который чахнет и явно не содержит ничего ценного? Надо было что-то придумать.

Решение оказалось воистину гениальным. Надо ограбить ещё два дома по соседству, причём таким образом, что у полиции не будет никаких сомнений — мотивом преступления является именно кража. Почему мистер Абернетти выбрал дома номер один и номер пять? Он знал, что Данстейблы уехали в Торки… это нам сказала сама миссис Абернетти. Знал он и то, что миссис Вебстер со своим опием и подушками из верблюжьего волоса спит крепко и едва ли что-то услышит и проснётся.

— Но почему три статуэтки?

— Ему не из чего было выбирать. В его собственном доме красть нечего, а вскрыть сейф миссис Вебстер он просто не мог. Зато он знал, что во всех трёх домах стоят одинаковые юбилейные фигурки-сувениры, и возникла возможность прекрасного отвлекающего маневра. Если помните, моя домохозяйка, миссис Хадсон позабыла о чае, потому что её внимание отвлекла танцующая собачка — тот же принцип сработал и здесь. Мистер Абернетти правильно предположил: вас настолько озадачат эти совершенно безобидные предметы, что даже не возникнет вопроса о подлинности самой кражи. Но ему не повезло — в этом конкретном случае вы решили обратиться ко мне.

— А следы ног он оставил намеренно?

— Да. Я ещё подумал: что это у нас за взломщик такой, который ясно даёт понять, как он проник в дом? Конечно, мистер Абернетти надел обувь Майкла Сноудена и прошёлся в них по клумбам соседей. Но, стаскивая их с убитого, он случайно зацепил носок, и тот чуть спустился. Я обратил на это внимание в морге.

— Мистер Холмс… у меня просто нет слов. — Джонс поднялся, как мне показалось, с некоторым усилием, видимо, у него что-то было с ногой, я заметил это ещё в Хэмуорт-Хилл. — Простите меня, но я вас оставлю, — сказал он. — Я должен произвести арест.

— Два ареста, инспектор. Миссис Абернетти — очевидная соучастница преступления.

— Согласен. — Напоследок Джонс ещё раз внимательно посмотрел на Холмса. — Ваши методы необычайны, — произнёс он. — Я должен их перенять. Просто обязан. Я столько проморгал, столького не увидел. Такое больше не повторится.

Вскоре я узнал, что Этелни Джонс серьёзно заболел и ушёл из полиции. По мнению Холмса, на него самым роковым образом повлияла эта немыслимая история с Абернетти, поэтому из уважения к этому бедолаге я решил свой рассказ не публиковать, а поместить вместе с другими бумагами в хранилище компании «Кокс» на Чаринг-Кросс и сохранить, таким образом, его тайну, как если бы он был моим пациентом. Пусть этот рассказ напечатают когда-нибудь в грядущие времена, когда описанные в нём события забудутся, и репутация детектива при его жизни останется незапятнанной.