Книга Как устроен этот мир. Наброски на макросоциологические темы - Георгий Дерлугьян

Теоретические прорывы 1970-x годов

Обе стороны двойной догматики, марксистская и либеральная, были взорваны изнутри в бурный период 1968–1974 г. Обычные объяснения всплеска молодежного инакомыслия и иконоборчества тех лет страдают поверхностным и излишним вниманием к внешним проявлениям: рок-музыка, переход от формальных костюмов и причесок к джинсам и длинным патлам, сексуальное раскрепощение, якобы стимулируемое изобретением противозачаточных таблеток. На самом деле все было проще и куда серьезнее. В послевоенные годы начался колоссальный демографический бум, который в сочетании с массированным государственным инвестированием в науку привел к беспрецедентному в истории развитию образования и исследовательской инфраструктуры. Повсюду, от Калифорнии до Новосибирска и от Мехико до Уганды, возникали новые университетские центры. Шло массовое рекрутирование нового поколения в исследователи и высокообразованные специалисты. Вступая в жизнь, они искали себе достойного применения – и отказывались встраиваться в прежние структуры почитания чинов и авторитетов. Времена были, конечно, хаотические, но в результате совершенно не случайно происходят прорывы практически на всем интеллектуальном поле, от киноискусства до естественных наук.

В последние два-три десятилетия была достигнута критическая масса на том направлении, которое Коллинз зовет исторической макросоциологией, а Иммануил Валлерстайн предлагает именовать исторической социальной наукой. Начало продолжающегося подъема этой исследовательской парадигмы относится ко второй половине 1960-х гг., когда одновременно подверглись внутренней атаке обе прогрессистские идеологии XIX в. – либерализм и марксизм, и соотносящиеся с ними господствующие теоретические школы. Внезапное ослабление идеологической заданности общественных наук в 1960-х – 1970-х гг. происходило в период беспрецедентного расширения систем высшего образования и науки во всем мире, в его условно названных «капиталистическом», «социалистическом» и «развивающемся» политических блоках. Росла численность профессионалов, добывающих социально-исторические знания, расширялась география и тематика исследований. К концу 1970-х гг. начали появляться результаты нового теоретического синтеза и эмпирических обобщений.

Рэндалл Коллинз выделяет четыре основных прорыва в понимании макроисторических процессов. Это новые теории возникновения и развития государств, революций и гражданских обществ, нишевая теория рынков и миросистемная перспектива. Коллинз скромно упускает из этого перечня самого себя. Постараюсь это восполнить. Также следует причислить к этому ряду политэкономию культуры Пьера Бурдье. Попытаюсь показать, почему это справедливо и полезно для дальнейшего теоретического синтеза. Рассмотрим теперь подробнее, как, кем, против кого и из чего формировались эти теории, а также что их объединяет.

Новая теория государства

Первым достижением выступает теория исторического возникновения государства как военно-рэкетирской организации. Американец Чарльз Тилли и норвежец Стайн Роккан, начинавшие свои исследования еще в рамках однолинейной модернизаторской парадигмы, восстали против собственных наставников и в результате коренным образом изменили наши взгляды на историческое развитие современных государств[62]. В том же направлении работали в своеобразной соперничающей спарринг-паре два незаурядных англичанина, дружащие и спорящие уже третье десятилетие – неовеберианец Майкл Манн и его верный оппонент неомарксист Перри Андерсон[63](упоминавшийся выше его родной брат, Бенедикт Андерсон, создал одну из наиболее влиятельных сегодня теорий национализма).

Независимо от этих историков, политологов и социологов развивал свои идеи своеобразный политический теоретик Манкур Олсон[64]. Он приобрел немалую известность в основном благодаря запоминающимся теоретико-метафорическим образам «бандита рыщущего» (roaming bandit), т. е. примитивного набегового грабителя-охотника, и «бандита оседлого» (stationary bandit) – собственно государства, которое ведет себя по отношению к подданным скорее как рачительный скотовод, периодически подвергая их принудительной налоговой «дойке» для оплаты своего покровительства. Однако построения Олсона остались на абстрактно-метафорическом уровне и в дальнейшем формировании новой теории государства не участвовали.

Так называемая военно-налоговая теория развития государства, впервые сформулированная в начале 1970-х гг. Чарльзом Тилли и Стайном Рокканом, сегодня принимается практически всеми историческими социологами. Она гласит, что у истока государственности стоял элементарный рэкет феодальных баронов, которые выдавали гарантии защиты в первую очередь от самих себя в обмен на согласие подданных регулярно и без особого сопротивления платить фиксированную дань. Основные положения нового подхода изложены в ныне классической статье Чарльза Тилли «Война и создание государства как организованная преступность»[65]. Около тысячи лет назад ранне-средневековые государства Европы представляли собой вооруженные группы (дружины) с лишь зачаточной бюрократией в лице монахов, поддерживавших римские традиции. Основные действия воинских дружин той эпохи вполне подпадают под статьи современных уголовных кодексов, например: сговор с целью насильственного присвоения имущества, вооруженное ограбление, поджог, захват заложников, изнасилование, убийство и, конечно, рэкет или вымогательство дани.

Примерно до XVIII в. у европейских государств было всего две основные заботы: война (как средство обогащения элиты плюс «спортивный» элемент подтверждения власти и престижа королей), а также подготовка к войне, т. е. сбор дани, создание военно-мобилизационных схем на основе раздачи феодальных держаний, наемничества либо рекрутских наборов. Подданные в этой схеме власти рассматривались исключительно как податная база, от которой единственно следовало отсекать прочие рэкетирско-государственные организации путем постоянных феодальных войн, укрепления рубежей и подавления слишком самостоятельных баронов.