Книга Яволь, пан Обама. Американское сало - Андрей Лебедев

— 99 процентов севастопольцев на неофициальном референдуме выступили против вступления Украины в НАТО, — сообщает агентство «Крымская правда».

Пятница — любимый день. В пятницу можно не завтракать, потому как в гостеприимном доме генерала Колеи обязательно чаем с наивкуснейшими пирожками накормят. Поэтому по пятницам после обычной получасовой пробежки Николай ограничивал себя стаканом апельсинового сока, как его Алла научила.

— Обстановка требует нашего с тобой более тесного контакта, — пояснил генерал. — События бурно развиваются.

Николай понимал. Он хоть и из простых, но парень сообразительный, за то генерал его и держал, наверное.

— Ты, Коля, парень неглупый, должен понимать: электорат хоть и тупое стадо, но не до такой степени, — наливая боржоми в стаканы со льдом, сказал Колея. — И даже инерционное замедленное сознание масс за год не может не заметить, что твой шеф ради денег готов предать любые, даже так называемые базовые идеалы, на которых растил и лелеял свой былой рейтинг.

— Вы о статусе русского языка? — спросил Николай.

— И это тоже, — отпивая боржоми, кивнул генерал. — Беспринципность налицо, Янушевич неизбежно потеряет остатки былого рейтинга, и очень скоро.

— С кем я останусь? — улыбнулся Николай.

— Не пропадешь, — ласковым баском по-отечески приободрил генерал. — Ты всегда правильный выбор сделаешь.

— Не как Янушевич?

— Янушевич твой слишком откровенно повелся на американцев, — резко развернулся генерал. — И тем разочаровал почти всех, кто за него голосовал. Так что грядут следующие выборы, и он не пройдет.

— Думаете, будут еще выборы? — спросил Николай.

— Ищенко эту Раду распустит, как Ельцин распустил Верховный Совет с Хасбулатовым.

— Ну, мы не Россия, — возразил Николай.

— Россия — не Россия, а Ищенко ведет Украину в НАТО, а это половине страны не нравится, а значит, будет и раскол Рады.

— Понятно, — кивнул Николай.

— То-то и оно, — покачал головой генерал, — Янушевича твоего потом выкинут как отработанный масляный фильтр, как гандон использованный. Он им нужен был как видимость оппозиции, чтобы на контрасте с ним Ищенко в президенты провести.

— Мне бы хоть долю вашей способности к провидению, — искренне восхитился Николай.

— Не грусти, подполковник, будешь и ты генералом, — улыбнулся Колея и похлопал Николая по плечу. — Работай честно и начальство не предавай — вот секрет долголетия и мудрости. Подумай сам: теперь Ищенко понимает, что в случае новых выборов в Раду Янушевич не наберет даже тех процентов, что имел на прошлых выборах. А Ищенко свои на западе Украины всегда возьмет! Поэтому выборы выгодны ему, а не Янушевичу. Янушевич это понимает и будет дальше под Ищенко прогибаться, пока не растеряет остаки своего электората. А потом все равно роспуск Рады, и теперь уже премьером Янушевич не станет никогда. Надули его!

Через несколько дней, утром, когда Козак брился в ванной, через открытую дверь из гостиной прокричал ведущий по телевизору:

«Політична криза на Україні досягла піку. Президент Юрий Ищенко видав указ про розпуск Верховної ради і призначення дострокових виборів на 27 травня 2007 року. Більшість в парламенті, що підтримує уряд Віктора Янушевича, відмовилася підкорятися і у відповідь видало закони про блокування фінансування нових виборів і розформування нинішнього складу Центрвиборчкому».

— Мля, генерал просто гений и пророк, — кричал Николай, смывая с лица остатки пенки для бритья, — он все предвидел!

В офисе шефа царили кутерьма и уныние, от которых веяло безысходностью, как с картины Кукрыниксов «Последние часы в бункере».

— Шеф велел тебе связаться с Тейлором насчет того, чтобы срочно приехал Монафорт, — сказала Николаю секретарь Валентина, как только Козак прибыл на работу.

За связь с посольством отвечал Николай, потому как по оперативным правилам звонить по таким делам и таким абонентам можно было только с закрытых от прослушивания линий, а это как раз и входило в сферу работы Козака.

— Что еще он передавал? — поинтересовался Козак. — Насчет того, чтобы ему новое место работы где-нибудь дворником или экспедитором, не просил?

Валентина не ответила.

— Да, на все двести процентов напророчил генерал Колея, — хмыкнул Николай. — Теперь его выкинут, как презерватив, а что же я? Я не хочу как презерватив!

Уже через полчаса Николай был в посольстве. Решил поехать сам, отдать письмо с просьбой о Монафорте помощнику посла в собственные руки.

Секретарь Тейлора сказал, что с группой «за янушевичей» будут заниматься в голубом холле. Николай уже потом смекнул, что здесь всякой твари по паре: и ищенские, и янушевические, и даже, страшно подумать, тимачукчи. Но американцы разномастным пиарщикам смешиваться не давали, со всеми работали покуда раздельно.

Снимая в холле плащ, Николай вдруг заметил валяющийся на полу именной бейджик. Он поднял его. С бейджика на Козака глядела рыжая морда в очках, над которой латиницей было написано: Nikolaenko Y.J. (Ischenko group p.r. manager).

Сработала оперативная выучка: машинально навесил Николай себе на пиджак этот чертов бейджик и поперся вверх по лестнице.

— Ви ест мистер Ни-ко-ла-ен-коу? — мельком поглядев на бейджик, спросила очкастая сволочь, взявшаяся прям как из давешного рассказа водителя.

Николай молча кивнул.

«Сволочь» что-то чирикнула в своем списке и показала Козаку на дверь. Он вошел.

— Главное, развести этих, из группы Янушевича, — через синхронного переводчика вещал какой-то бородатый спец. — Вы уговариваете их создать блок против Тимаченко, и за те преференции, что получают, они должны будут отказаться от некоторых иллюзий.

Николай встал возле двери и огляделся. В зале было много знакомых ему лиц. Вон и Пол Монафорт сидит. Ухмыляется, хотя ему совсем не здесь надлежало быть. А за ним Анна-Лиза очками шустренько сверкает.

— Они должны отказаться от императива второго государственного языка, а это будет необратимый отказ. И после «развода» им уже не удастся вновь схватиться за популярный лозунг, — продолжал бородач. — Так что сплачивание против блока Тимоченко — это наш тактический ход, цель которого аннулирование и эвапорация политического влияния партии Янушевича…

Николай не понял слова «эвапорация», но синхронщик перевел именно так. Однако по смыслу все было ясно: Янушевича выставляли здесь лохом и козлом… В какой-то момент Николай заметил на себе удивленный взгляд Монафорта. Тот что-то спросил у своей помощницы, кивнув в сторону Козака.

— Пора аннулироваться и э-ва-по-ри-ровать, — усмехнулся Николай и, не дожидаясь, покуда его окончательно разоблачат, выскользнул за дверь и сбежал по лестнице вниз.

— Those Ukrane idiots are even worther, then any iran-iraque bustards[59], — услышал Николай из соседней кабинки, покуда писал в белоснежный посольский писсуар.