Книга Иктанэр и Моизэта - Жан де ля Ир

И оба человека обнялись и облобызались, и Фульбер затем тихо проговорил:

— Иди, Оксус!.. Ты знаешь, где меня найти. Я тебя буду ждать месяц. И если через месяц я тебя не увижу, то я возьму наше последнее орудие — электро-отражатель, и до тех пор, пока не истощится в нем весь запас электричества, пойду один и буду человека за человеком истреблять тех людей, которые посмели тебя тронуть. Но ты вернешься, ибо когда здание рушится, сильный должен создать другое здание. А теперь ступай. Иди, Оксус, и создай счастье Моизэты!

И Оксус вырвался из объятий Фульбера и вышел из лаборатории. Он прямо отправился в то секретное помещение, где все еще заперта была Моизэта.

Бледная, похудевшая, почти неестественной, а какой-то призрачной красоты — молодая девушка встретила отца с нежной и печальной улыбкой.

— Моизэта, — дрогнувшим голосом сказал Оксус, — час твоего счастья настал.

— Что вы этим хотите сказать, отец мой? — воскликнула, вся вздрогнув и с зардевшимися от волнения щеками, Моизэта.

— Скоро ты узнаешь все! — отвечал отец. — А пока, готовься, бери отсюда все самое дорогое для тебя, и через два часа мы отправляемся…

— Мы отправляемся? — пролепетала молодая девушка.

— Да! И я иду отдать тебя Иктанеру на всю жизнь.

Он раскрыл свои объятия. И вся в слезах, Моизэта в порыве чувств бросилась к нему на грудь и пролепетала:

— О, отец мой! Отец мой!

Два часа спустя, электрическая лодка покидала Затерянный остров. Ею управлял один из подчиненных братьев. И на ней находились Оксус, Моизэта и Дора. Оксус вез с собой наполненный золотом сундук. Дора снабжена была необходимыми для ее барышни и для нее самой одеждами и бельем. И сама Моизэта везла только одну вещь: это — стеклянную маску, которую Иктанэр потерял при первой их встрече на скалах у «кресла Авроры».

На утро следующего дня на Затерянном острове оставалось только два человеческих существа, и эти два отшельника были монах Фульбер и негр Сципион.

С самой полночи, т. е. с того часа, когда последняя лодка покинула Затерянный остров, эти два человека были всецело поглощены каким-то большим и таинственным делом. В самые глубокие гроты острова они снесли огромное количество таких предметов, как инструменты, книги, машины, тяжелые сундуки, — до сих пор рассеянные по помещениям верхних этажей. Затем во всех этих помещениях, освобожденных от всего, что находил ценным Фульбер, они раскладывали длинные стальные трубки, по которым проходила медная проволока… Все эти проволоки кончались у центральной лестницы, где Сципион прикрепил их концы к просверленной медной доске.

— Кончено это? — спросил Фульбер.

— Кончено, господин!

— А лодка?

— Снаружи и в полной готовности!

— Прикрепи последнюю проволоку и отправляемся.

— Сделано, господин!

Твердыми шагами Фульбер поднялся по лестнице. Выйдя наружу, на скалы острова, он выпрямился во весь свой высокий, еще более удлиненный его черным одеянием рост и орлиным взглядом окинул горизонт.

И затем без единого жеста, без малейшего вздоха, ничем не выдавая огромного волнения, которое должно было охватить его сердце, он пошел по камням к огромной автомобильной лодке, причаленной у «кресла Авроры».

За ним следовал Сципион, держа в обеих руках огромную катушку, с которой разматывался медный, одетый изолятором, провод.

Первым вошел в лодку Фульбер. Он взял из рук Сципиона катушку и надел ее на железную подставку, пристроенную на корме лодки…

Сципион тоже прыгнул в лодку и сел пред мотором.

— Вперед! — приказал Фульбер.

И лодка двинулась в путь. На корме ее катушка начала развертываться, оставляя за собой медную проволоку.

— Стоп! — скомандовал господин.

Дав задний ход машине, Сципион остановил лодку в тот самый момент, когда на катушке показался конец проволоки. Тогда Фульбер размотал остаток провода и конец его привязал ко второй, цельной катушке, лежавшей на палубе. И эта катушка заменила на корме первую, и лодка пустилась в дальнейший путь.

Маневр этот был повторен девять раз. Под конец десятой катушки лодка находилась в километре расстояния от Затерянного острова.

— Стоп! — повторил монах.

Лодка остановились в десятый раз.

Тогда Фульбер отвязал конец проволоки от катушки и прикрепил его к крючочку небольшого аппарата, только что вынутого им из сундука и положенного на палубе.

Затем он проговорил:

— Осторожнее, Сципион! Тебе теперь нужно вернуться на сотню метров назад, чтобы мог разбежаться и со всею скоростью пройти это место, где мы теперь.

— Понял!

Маневр так и был проделан. Лодка отошла на сто метров назад; затем с возрастающей быстротой она двинулась опять вперед, но уже по пройденному пути…

Положив указательный палец на костяную кнопку аппарата, который он крепко держал на палубе и, не спуская глаз с постепенно натягивавшейся проволоки, Фульбер ждал…

И вдруг он сразу нажал кнопку и отнял руку. Сдернутый натянувшейся проволокой аппарат перелетел через борт.

И в тоже мгновенье там, на Затерянном острове, разразилось целое вулканическое извержение. Сначала раздался один глухой взрыв, затем на протяжении каких-нибудь десяти секунд — двадцать новых взрывов. Взлетело огромное пламя, облако дыма и целый смерч воды и фантастический всплеск и пены…

Воздух затрясся, словно от сотни ударов грома. И затем посыпались обратно сверху обломки скал, вспыхнувших предметов и рыжеватый пепел. И все погрузилось в море. Колоссальная волна всколыхнула морскую поверхность и свободно перекатилась по тому самому месту, где только что возвышалась скала Затерянного острова.

Стоя во весь рост на корме удалявшейся на всех парах лодки, сложив на груди руки, стиснув зубы и сверкая глазами, Фульбер смотрел назад. И когда пред ним, на всем просторе горизонта, завиднелась лишь бесконечная гладь успокоившегося теперь моря, он сел и прошептал:

— Пусть теперь приходят. Они ничего не найдут. Но я потом сумею отнять у моря то, что я ему доверил теперь. Затерянный остров отныне — простая подводная гора. Но в недрах этой горы я оставил несметные сокровища.

И до самой ночи, пока лодка неслась к северо-западному берегу Персидского залива, к устью Евфрата, неподалеку от местонахождения турецкого города Басры, — монах Фульбер не отрывал своих глаз от того направления, где находится Затерянный остров.

И его огромные черные глаза отражали в себе молнии удесятеренной злобы и энергично сдерживаемой ярости…

Заключение

30-го мая в Париже, в большом амфитеатре медицинского факультета три знаменитых хирурга, в присутствии блестящего собрания выдающихся лиц всех национальностей, оперировали Иктанэра.