Книга Вне закона - Валерий Махов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Пес с котом! – после до неприличия затянувшейся паузы подытожил Антон. – Разберемся.
После очередного Васиного «фестиваля» наркобарыги попрятались или исчезли, став лекторами общества «Знание», ибо посчитали, что лучше умереть естественной смертью, чем с тротиловой шашкой в заднице. Быстро восстановив свои сети распространения, Вася опять заскучал. Он засыпал днем в президиумах торжественных собраний, а ночью не спал от минометных разрывов и запаха свежевыжженной земли. Вася ходила к бабкам, готовила отвары из нескольких трав, после которых Вася засыпал без слов, но, проснувшись, долго пустыми глазами шарил вокруг себя, не понимая, кто он и где находится. Лучше бы и не было этого дурного перерыва. Он выбил Васю из колеи.
Туман как-то долго смотрел на Васю, а потом сказал то, о чем скоро пожалел:
– Может, это твоя постоянная телка делает из тебя дебила?!
– А в чем дебилизм? – не понял Вася.
– Да у тебя, когда ты задумаешься, рот, как у дауна, открыт и в каждом глазу вспышки от разрывов полыхают! Пока ты драл блядей, ты был злым, но собранным. А теперь ты одной ногой здесь, а другой «за речкой».
– Нет, Туман. Вася здесь ни при чем. Она готовит, стирает, переживает. Она мне как добрая сестренка. – Вася уперся совсем недобрым взглядом в такой же тяжелый взгляд.
– Да мне на твою личную жизнь, в общем-то, параллельно. Лишь бы работе не мешала. Пока я и мои партнеры довольны, заведи хоть гарем жопастых сестренок. – И Туман, не прощаясь, вышел на улицу.
Если бы он резко повернулся, то прочитал бы в глазах партнера свой приговор…
Но Игорь не оглянулся и тем спас себе жизнь, так как Вася уже принял решение.
Вернувшись домой, он, лежа в постели с Васей, вспоминал Ташкент. Центральный госпиталь. Сестричку Машу, которая была такой доброй, что все ее любили и жалели. Она была только после медучилища, детдомовка, сирота. Весь день бегала, щебетала, всех утешала, всем помогала.
Вася уже выписывался, когда однажды ночью, выйдя покурить, услышал чей-то сдавленный крик. Он доносился из кочегарки. Осторожно подкравшись к двери, Вася увидел двух пьяных кочегаров, которые насиловали бедную медсестру. Она была без сознания. Из головы, чуть ниже левого виска, сочилась кровь. Вася лопатой провалил головы обоим кочегарам и бросил их двоих в топку. Потом все убрал, дождался, пока они догорят дотла. Привел в чувство Машу, как мог ее успокоил. Она спросила, а где те двое, и он сказал, что убежали, испугавшись его. И, наверное, дезертируют. Она умоляла его никому ничего не говоритть. Оказывается, у нее воевал парень и она хотела дождаться его. Дожидаются не целок, дожидаются живых, пошутил Вася, но Маша снова заплакала и попросила его молчать.
Вася ушел в палату спать, а через несколько дней она перевелась в другой госпиталь, не сказав даже спасибо Василию за то, что он ее спас. Странные они… верные…
Бифштекса вычислила Лена. Она, узнав о его художествах, заочно в него влюбилась.
Ей нравились его неформальные изыски. Его необычные методы и творческий подход к делу. Ей, конечно, нравился и Тумановский. Но Тумановского она представляла себе только в качестве собеседника, а вот Васю она в разных позах примеряла к своей подушке. У них с Антоном все было хорошо. В семье – полное взаимопонимание. После смерти отца и брата Антон унаследовал серьезное состояние, и работали они практически для души. Их секс был окрашен в радужное многоцветие. Они были счастливы. Вот только результаты анализов показали, что детей у Антона не будет. А они оба страшно хотели детей. И как-то раз, лежа в постели, Антон попросил Лену об измене.
– Ты пойми, все, что выйдет из тебя, – мое! Всему твоему я буду рад. Единственная просьба – сделай это так, чтобы, во-первых, я ничего не заметил. Во-вторых, и это главное – чтобы я никогда не узнал, от кого ты забеременела. Потому что, если узнаю, пойду и спрошу у него, что он чувствовал, лежа на моей жене?!
– Тогда, может, лучше через банк спермы?! – робко спросила Лена.
– Ты у меня не инкубатор! Сделай все по уму, и мы оба будем счастливы. И давай об этом больше не говорить. Мы же когда-то договорились, что ты – синий чулок, а я такого же цвета борода. И если кто захочет влезть в нашу постель, тот, получив удовольствие, получит и билет к счастью, но в один конец, – закончил Антон.
И сейчас, глядя на этого большого, медлительного, задумчивого урода с грациозной, пружинистой походкой готового к рывку ягуара, Лена еле сдерживалась, чтобы не остановить машину, откинуться на сиденье, отпустить воображение и дать волю рукам!
«Спокойно, девочка, – успокаивала она сама себя. – Спокойно. Никуда этот зверь не денется. Будет в клетке, в капкане, в загоне! Будет, тварь кровавая, на задних лапах стоять! Будет! А пока только отслеживание маршрутов передвижения и место дислокаций этого желанного урода!»
За несколько дней слежки Лена одна, без посторонней помощи, узнала о Василии многое. И где живет, и где бывает, и чем легально занимается. Больше всего ее беспокоила Вася. С первого взгляда она поняла, что девка полностью не при делах, а значит, и не должна пострадать. Вычислив в селе Давыдовка, что под Черновцами, ее родителей, она убедила их в том, что над дочерью нависла смертельная угроза. При помощи отца заманив Васю в свой офис, она рассказала ей кое-что о Васе. Вася рыдала, каталась по полу, но правда была суровой, и, успокоившись, девушка позволила отцу увезти себя и спрятать.
Перед тем как уехать, Вася оставила Василию записку, что больше так жить не может и поэтому уезжает к родителям. Попросила не судить ее строго и не держать зла.
Три дня Вася пил не просыхая. Он даже не думал, что эта маленькая чужая душа будет так много для него значить.
– Вот потому, Вася, – спокойным голосом то ли с неба, то ли из преисподней чревовещал Туман, – вот потому раньше, если человек полностью хотел посвятить себя монашескому служению или воровскому делу, ему запрещалось иметь жену, семью, детей. Монах не должен был думать о мирском, а вор на свободе человек временный. Его дом – тюрьма, а семья – это то, чем менты могли бы его шантажировать. А так ни семьи, ни имущества – ничего, что бы связывало вора со свободой. Не грусти, Вася, а радуйся, что так легко отделался от бабы, которая могла бы стать гирей на твоих ногах.
– Тебе легко говорить, Туман! Ты один.
– Потому, что один, потому и неуязвим. А в нашем деле лучше быть одиноким волком на свободе, чем в стаде баранов за колючкой.
– Волк, хоть и голодный, зато свободный.
– А баран всегда сытый, но даже сытый не для себя. Ведь жирный баран лучше худого!.. – закончил вещать Туман. На четвертый день он отвез Васю в баню. Отдал в руки массажистам и парильщикам. Крепкий русский пар с эвкалиптом, тяжелый профессиональный массаж и медово-соляные маски-втирания на фоне контрастного душа сыграли свою положительную роль. Вместе с тяжестью сердечной боли из Васи ушла и тяжесть всех последних переживаний и эмоций. Голова стала легче, мысли спокойнее.
