Книга Мона - Дан Сельберг

Пол взял еще одно печенье. Плевать на слои жира на животе, он нервничает.

— Что скажешь о письме от «Хезболлы»?

Рейчел пожала плечами.

— Я всего лишь низкооплачиваемый служащий. Мне нельзя знать слишком много из того, что обсуждают в гостиных. Но в письме ведь не было ничего нового? Мы знали, что и за вирусом, и за терактами стоит «Хезболла».

— А требования для получения антивируса?

— Неприемлемы. Бен Шавит никогда не пойдет на их выполнение. Он не ведет переговоры с террористами.

Пол улыбнулся.

— Я слышал кое-что другое. Информация неофициальная, но если она правдива, то Шавит уже почти сдался. В кризис втянут весь мир, и на премьер-министра оказывается невероятное давление.

— Я знаю, что он силен. Он может многое выдержать.

Пол подумал об Эрике Сёдерквисте.

— Парень становится важной фигурой. Вопрос, осознает ли он сам свою ценность. Насколько хорош передатчик?

— Передатчики. Их три штуки. Один — в руке, один — в мобильном телефоне и один — в ткани брюк.

— У него есть передатчик в руке?

— Да. Мы ввели пассивный GPS-чип под кожу.

— Он незаметен?

— Его не видно, но если Эрик начнет массировать себя, то почувствует маленькое уплотнение. Мобильный датчик — самый сильный из трех и единственный активный, то есть вырабатывает собственное напряжение. Однако он не зависит от батареи телефона, а имеет собственный источник энергии. Но мы допустили ошибку.

— Какую?

— Какой-то идиот забыл зарядить телефон ночью. У него максимум двадцать процентов зарядки.

Пол поморщился.

— Небрежность. Но он же видит это и позаботится о зарядке.

Они некоторое время молчали. Рейчел сжимала стаканчик, пока тот не треснул. Она бросила его в корзину под доской.

— А что ты думаешь об истории Эрика?

Пол покачал головой.

— Вранье. Давид Яссур убежден, что он несет чушь. Но черт его знает. Эта история слишком неправдоподобна, чтобы быть выдумкой. Может, она частично правдива?

Рейчел наклонила голову.

— Например, в чем?

— Я не знаю. Может, он действительно ищет антивирус.

— Чтобы спасти свою больную жену?

— Может быть. А может, он преследует чисто коммерческие цели. Антивирус бесценен. Сёдерквист мог бы продать его израильскому государству. Банку ЦБИ. Или какому-нибудь другому пострадавшему банку.

— Если это так, почему он тогда сочиняет научно-фантастическую историю о том, что его жена заразилась компьютерным вирусом? Что-то тут не сходится. Мы знаем, что Ханна Сёдерквист больна и что в больнице ей не смогли поставить диагноз. Мы также знаем, что другой мужчина… как, кстати, его звали?

— Хагстрём.

— Матс Хагстрём. Мы знаем, что он умер, имея симптомы, схожие с симптомами Ханны.

— Почему он умер, а Ханна Сёдерквист нет?

— Возможно, она сильнее, моложе. У него, вероятно, более слабое сердце. Это зависит от сотни факторов.

Пол замолчал. Через некоторое время он кивнул, как будто подтверждая то, над чем думал. Рейчел следила за ним взглядом.

— Что?

— Ты права. У его жены очень необычная болезнь, которая, с одной стороны, оправдывает его действия, с другой — пугает. Представь, что Ханна действительно заразилась вирусом, имеющим отношение к террористам. Тогда речь может идти о биологическом оружии. Вдруг Эрик Сёдерквист конкурирует с Самиром Мустафом? Может быть, он изобрел вирус, а потом намеренно или по ошибке заразил свою жену? Нам нужно получить больше информации о вирусе. Осмелюсь сказать, что это наша основная задача. Нам действительно нужно перевести Ханну Сёдерквист на базу в Норвегии. Швеция не обладает такими ресурсами. Прежде всего там чертовски много законов, которые блокируют работу. Нам необходимо свободное поле для игры. Чтобы принимать необходимые меры и проводить тесты без оглядки на идиотские этические правила.

Теперь настала очередь Рейчел молчать. Для Пола Ханна Сёдерквист была объектом. Вещью. В первую очередь — угрозой. Тесты, им упомянутые, едва ли могли быть представлены общественности. И они вряд ли поспособствуют увеличению шансов на выживание. Но Ханна — не вещь. Она жена Эрика. Женщина, ради которой он готов рисковать всем. И она еврейка. Пол перебил мысли Рейчел:

— Думаю, я в любом случае должен поехать в Стокгольм, а вы позаботитесь об Эрике Сёдерквисте. Я полечу туда и поговорю со шведскими властями. Кто знает, может, мне разрешат просто навестить госпожу Сёдерквист.

Рейчел встала.

— Поедешь прямо сейчас?

— Думаю, да. А ты?

— Я не спала с ночи в отеле «Монтефиори». Возьму перерыв на сегодняшний вечер. Эрик на радаре, и у нас хорошая команда, которая последует за ним, если он переместится.

Пол взял последнее печенье с блюда. Рейчел открыла дверь и бросила прощальный взгляд на Пола.

— Тебе не стоит есть так много сладкого.

* * *

Иерусалим, Израиль

Синон с наслаждением пил мятный чай. Напиток, конечно, уже успел остыть, но вкус остался сочным и кисловатым. Синон решил выпить вечерний чай в одном из глубоких кресел у окна, а не за письменным столом, как делал обычно. Он сидел у больших окон, выходящих на заросший пышной растительностью двор и белую мраморную купальню для птиц. Его кабинет располагался всего через две двери от кабинета Бена Шавита и был на несколько квадратных метров больше. Бен мало времени проводил в кабинете и не видел необходимости в более просторном помещении. Но на сегодняшнем совещании было много народу, и кабинет Синона оказался удобнее.

Синон украсил стены университетскими дипломами, снимками, где он жал руки известным в мире политикам или стоял рядом со своим любимым велосипедом, а также обязательными семейными портретами. Он сам разрабатывал интерьер. Широкий письменный стол из темного дуба, высокое рабочее кресло из черной кожи с массивными подлокотниками и регулируемым подголовником. Мусорная корзина, сделанная из настоящей ноги слона, подарок южноафриканского посла. Бордовый ковер и три глубоких кресла из темно-коричневой кожи. Прямо перед дверью стоял трехногий штатив с лекционным блокнотом. Синон любил рисовать, когда что-то объяснял.

Но сегодня записей в блокноте не было. Он не мог показать реальную стратегию. В этом не было необходимости. Все уже хранилось у него в голове. Один за одним кусочки мозаики вставали на место. Бен был теперь готов к переговорам. Вирус нанес серьезный вред и вызвал панику. Несмотря на предотвращение двух из трех терактов, взрыв в галерее заставил оппозицию и СМИ кричать о необходимости действий. Все знали, что «Хезболла» предлагает антивирус и перемирие. Что мог еще сделать Бен, кроме как выполнить требования? Синон видел его мучения. Чувствовал его злость. И он порекомендовал ему пойти на уступки «Хезболле». Отодвинуть свои чувства и гордость в сторону и действовать на благо Израиля. Нет, не только Израиля — всего мира. Не было ничего важнее доступа к антивирусу. Все будут чествовать его как героя, никто не воспримет его как слабого или трусливого. Никто, кроме, возможно, его самого. Бен послушался, и теперь они ждали назначения встречи с нейтральным переговорщиком. И Синон будет стоять рядом с другом, чтобы удостовериться, что тот подписал договор.