Книга Жена для чародея - Сьюзен Кэррол

Он взглянул на нее и с улыбкой спросил:

– Ну и как?

Медлин понимала, о чем он спрашивает, и с радостью отметила, что в его голосе нет и следа тревоги или неуверенности.

– Это было… терпимо.

В одно мгновение уверенность исчезла, в глазах мелькнула боль. Ее сердце преисполнилось раскаянием, а всякое желание его дразнить пропало.

Медлин легла на грудь мужу, подперев рукой подбородок.

– Ты прекрасно знаешь, что со мной сделал, - промурлыкала она, - и я тоже кое-что узнала.

– Что же?

– Я поняла, почему твоя бабушка не выпускала из постели твоего деда три дня подряд.

Зубы Анатоля блеснули в улыбке, полной мужской гордости и истинно сентледжского самодовольства. Медлин нашла эту улыбку очаровательной.

– Я подумываю о том, чтобы продержать тебя голым на этом холме целую неделю. Он ухмыльнулся:

– Ничего не имею против, мадам. Но как же мой конь?

– Просто сними с него узду, и пусть бежит на волю… искать свою выбранную кобылу.

– Он мерин.

– О-о, - огорчилась Медлин. - Бедная лошадка!

Анатоль громко рассмеялся. Потом сжал ее лицо в ладонях, поцеловал кончик носа, и Медлин поняла, что все изменилось.

Они больше не были двумя отчаянно одинокими» людьми, сведенными вместе волею блаженного старца. Они стали настоящими любовниками, которые обмениваются нежными словечками, игривыми ласками, понятными лишь им двоим шутками.

Анатоль прикусил зубами мочку ее уха, и Медлин в блаженстве закрыла глаза. Теперь она действительно понимала, почему жены Сентледжей так неохотно отпускали от себя своих мужчин. Конечно, если эти мужчины были похожи на Анатоля.

Дело было не только в мгновениях безумной страсти, важно было все, что следует за этими мгновениями, - смех, нежные поцелуи, ощущение безопасности, которое дарят его сильные надежные руки. Волнующее сознание того, что этот величественный, суровый человек принадлежит ей и только ей.

Внезапно Анатоль замер и склонил голову набок, словно прислушиваясь к чему-то.

Медлин уже не впервые видела на его лице это настороженное выражение, и оно неизменно вселяло в нее тревогу. Однако она решила не обращать на него внимания, ей казалось, что ничто не в силах нарушить очарования этого волшебного дня.

Она погладила Анатоля по щеке, но он ласково отвел ее руку, присел на корточки. Каждый мускул его тела напрягся, глаза потемнели, а на лице появилось отрешенно-сосредоточенное выражение.

– Проклятие, - проговорил он, наконец, и виновато улыбнулся Медлин. - Если хочешь, чтобы я неделю провел нагишом, то нам лучше уединиться в моей спальне. Кто-то едет.

Как Медлин ни напрягала слух, она слышала лишь шум ветра, гулявшего в траве, и далекое ржание лошади Анатоля.

– Ничего не слышу, - пожаловалась она. Но Анатоль уже вскочил на ноги и торопливо одевался.

– Поверь, милая, сейчас сюда во весь опор несется Квимби. Он хоть и смахивает на старого повесу, душа у него пуританская. Я не могу упасть в глазах своего лучшего конюха.

Он со смехом бросил Медлин одежду. Та повиновалась, хотя ее не покидало чувство недоумения.

Не успела она надеть амазонку, как сама услышала вдалеке топот копыт.

На вершине соседнего холма показался всадник. Медлин вгляделась в даль и наконец увидела блестящую под солнцем лысину.

Рот ее удивленно приоткрылся.

– Это действительно Квимби! - Медлин порывисто повернулась к Анатолю. - Как ты узнал?

– Я… Как раз это я собираюсь тебе объяснить. Когда мы вернемся домой.

Избегая ее взгляда, он поднял плащ, отряхнул его от приставших травинок и стал спускаться по склону навстречу стремительно приближавшемуся всаднику.

– Квимби! - Он помахал рукой. - Что у вас там стряслось? Почему ты гонишь несчастное животное так, будто за тобой несется свора Мортмейнов… - Слова замерли у него на устах, когда Квимби на полном скаку осадил гнедую кобылу так, что она взвилась на дыбы. Даже издалека по лицу Квимби было видно, что случилось что-то серьезное.

Старик дышал, как загнанная лошадь. До Медлин долетали лишь обрывки фраз:

– Милорд… Повсюду вас искал… Мы послали за доктором Мариусом. Это Уилл, юный Уилл Спаркинс.

Анатоль окаменел, однако не задавал вопросов, просто кивнул. Квимби развернул кобылу и с той же скоростью поскакал обратно. Анатоль бросился к своей лошади.

– Анатоль! - крикнула ему вслед Медлин, поспешно надевая туфли.

Он даже не обернулся. Он забыл о ней. Растерянная и чуть испуганная, она побежала следом, но сумела догнать его, лишь когда он уже стоял, держа повод лошади.

– Анатоль! - воскликнула она. - Что случилось? Что с Уиллом?

Муж глянул на нее, и у нее перехватило дыхание. Никогда еще она не видела в человеческих глазах выражения столь безграничного отчаяния.

– Ты… ты даже не спросил, что случилось, нерешительно проговорила она.

– Я и так знаю, - хрипло ответил Анатоль.

Вскочив в седло, он наклонился, обхватил ее одной рукой за талию и усадил перед собой. Потом развернул коня, цокнул языком и послал в, галоп, лишив Медлин возможности задавать вопросы.

Она могла лишь сидеть, испуганно скорчившись и изо всех вцепившись в высокую луку седла. Хотя солнце все так же сияло в небесах и вереск по-прежнему колыхался от ветра, для Медлин все изменилось.

Тени вернулись.

17

В большой приемной толпились слуги. Лакей Тим утешал Нэнси, кухонную девушку, которая рыдала, уткнувшись в передник, дородная кухарка шепталась со старым Раули, егерем. Конюхи с грубыми лицами жались к хорошеньким горничным, и все тихо переговаривались.

– А-а, стало быть, темная сила его светлости опять принялась за работу?

– Да, у него снова было видение.

– Но он ведь предупреждал парня, разве нет? Он сказал ему: «Держись подальше от топора».

– Даже если б Уилл и послушал, толку бы все равно не вышло. Ты хоть раз слыхал, чтобы предсказание хозяина не сбывалось?

Шепот прекратился, едва в приемную вихрем ворвался сам хозяин замка Ледж. Он сбросил плащ, не глядя отшвырнул его. Встревоженная жена шла за ним следом.

При виде собравшихся слуг Анатоль резко остановился, свирепо огляделся по сторонам. Никто не пошевелился, но Анатоль почувствовал, как они внутренне отшатнулись от него - все эти добрые люди, которые, как уверяла Медлин, так его обожали.

Он видел в их лицах не любовь, а страх. Никто из них не решался встретиться с ним взглядом - они рассматривали носки башмаков, теребили завязки передников - словом, старались смотреть куда угодно, только не на него.