Книга Проклятые башни - Кейт Форсит

Мьюир кивнула, хотя тревожная морщинка между ее бровями стала глубже. Прошел уже почти месяц с тех пор, как она в последний раз разговаривала с Энит Серебряное Горло через чашу с водой, и Мьюир никак не могла унять растущее беспокойство, терзавшее ее ежедневно и ежеминутно. В Дан-Идене не было достаточного для такой длительной осады запаса провизии, поскольку уже несколько сотен лет в Эйлианане царил мир, а Яркие Солдаты напали совершенно неожиданно. Замок был переполнен народом из города и прилегающей сельской местности, и большинство составляли старые и дряхлые или же маленькие и слабые. Весь цвет Дан-Идена полег за стенами города на поле боя. Осталась лишь горстка солдат, защищавших стены замка, и несмотря на все слова мужественной Вдовствующей Банприоннсы, Мьюир знала, что они не смогут долго сдерживать осаду Ярких Солдат. Голод и болезни собирали свою дань. Каждый день все новые и новые трупы перебрасывали через стены замка в надежде, что болезнь распространится по лагерю и поработает вместо стрел, которых в Дан-Идене уже не осталось.

— Какова бы ни была цена, мы должны нести эту ношу, — сказала старая женщина. — Я не допущу, чтобы про клан Мак-Танахов говорили, что мы не вынесли тяжелого испытания. Мой сын придет, и Мак-Кьюинн вместе с ним, и мы заново отстроим Дан-Иден.

— Да, миледи, — сказала Мьюир. — Но почему бы вам не уйти со стены? Похоже, собирается дождь, и никому из нас не будет лучше, если вы заболеете, а мне придется ухаживать за вами.

Старая женщина рассмеялась и позволила служанке увести ее со стены.

Кроваво-красное солнце поднялось над горизонтом, а над руинами города начал моросить серый дождь. Солдаты, заправлявшие аркебузы, со вздохами закутались в плащи, поняв, что сегодня атаки уже не будет. От дождя порох и фитили отсыреют, снова сделав аркебузы совершенно бесполезными. Они вполголоса бранили Филде, по словам которой поля Блессема лежали, открытые и доступные, под ласковым солнышком. Никогда еще им не приходилось сталкиваться с таким скверным климатом и такими упрямыми защитниками, и им отчаянно хотелось домой, в Тирсолер.

На самом краю лагеря отряд Ярких Солдат совершал утренний обход. Их лица были такими же унылыми и безрадостными, как и у аркебузиров. Перед ними, насколько хватало глаз, тянулись вытоптанные поля, окровавленные и выжженные. Не было видно никаких живых существ, не слышалось ни пения птиц, ни стрекота насекомых. Небольшое озерцо, расположенное в низине, было завалено отбросами, его берега превратились в полужидкое месиво. Там и сям высились груды золы, обозначавшие места, где каждый день жгли погребальные костры. На них сжигали не только убитых с обеих сторон, но и тирсолерских солдат, которые попытались дезертировать или отказались подчиняться приказам, или же были слишком серьезно ранены, чтобы продолжать сражаться. Хотя никто в отряде не обсуждал этого, все слышали о мальчике с исцеляющими руками, который излечивал больных и раненых независимо от расы и религии. Все втайне надеялись, что в случае ранения их отыщут враги, а не свои, иначе они могли рассчитывать лишь на быструю смерть от кинжала и похороны в общем костре.

Боевой дух Ярких Солдат пал ниже некуда. Они уже многие месяцы не ели приличной пищи; им осточертела война, их пугали сообщения о слепом пророке, бродящем по дорогам к югу от Дан-Идена. Слова пророка вполголоса повторяли у вечерних костров, и лагерный пастор начал произносить против него пылкие проповеди. Бертильды как никогда свирепствовали в своих наказаниях, и все пойманные при попытке к бегству умирали медленной и мучительной смертью. Патрули, обходившие лагерь, ровно настолько же предназначались для защиты от атак снаружи, как и для того, чтобы удержать людей от дезертирства, и эта задача явно не доставляла солдатам утреннего патруля никакого удовольствия.

Внезапно унылую промозглую тишину разорвал звук фанфар. Солдаты, апатично передвигавшие ноги, встрепенулись, оглядываясь по сторонам; зазвенели выдергиваемые из ножен мечи. Послышался хор небесных голосов, поющих:

— Славься, славься, аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя!

Облака разошлись, и с неба ударил широкий солнечный луч, ослепивший всех. Солдаты прикрыли лица руками, почувствовав, как заколотились их сердца. Их зрачки расширились при виде мужской фигуры, парящей в этом луче. Одетый во все белое, мужчина держал огромный палаш, сияющий ярко, как маяк. Его длинные крылья были черными, а горящие глаза — золотыми. Он парил в воздухе перед ними, держа свой меч, точно крест. Поющие голоса достигли торжествующего крещендо и умолкли.

— Падите ниц перед ангелом Господним, ибо вы согрешили, — вскричал ангел, и его голос громовым эхом раскатился вокруг. Солдаты как один рухнули на колени, закрыв лицо руками. — Эта война — злодеяние, потакание ненависти, зависти и честолюбию. Истинно, истинно говорю вам: те, кто творит такие деяния, не войдут в Царство Божье, ибо плод духа — любовь, радость и мир. Если мы живем духом, то по духу и поступать должны!

Снова загремели фанфары, и ангел пригвоздил съежившихся солдат пылающим взглядом.

— Вы превратились в младенцев, колеблющихся и увлекающихся всяким ветром учения, по лукавству человеков, по хитрому искусству обольщения. Невежество и ожесточение ваших сердец отвратили вас от жизни Божией.

Солдаты рыдали от страха, вжавшись лицами в грязь. Снова загремели фанфары, и ангел занес свой сверкающий меч, залив все вокруг золотым светом.

— Обрати свой гнев на лживых правителей, которые обманывают тебя; излей на них ярость Твою, и пламень гнева Твоего да обымет их. Преследуй их, Господи, гневом и истреби их из поднебесной! О порождения ехиднины, они бегут от грядущего гнева!

— Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней дьявольских. Потому что наша брань не против крови и плоти, но против мироправителей тьмы века сего. Для сего приимите всеоружие Божие, дабы вы могли восстать в день злый, и все, преодолевши, устоять; итак станьте, препоясавши чресла ваши истиною и облекшись в броню праведности, и обувши ноги в готовность благовествовать мир. Подымите высоко щит веры, которым возможете угасить все раскаленные стрелы лукавого, который гласит лживыми устами ваших правителей. И шлем спасения возьмите, и меч духовный, который есть слово Божие, и ниспровергните этих лживых священнослужителей, этих гордых, тщеславных и коварных правителей!

Ангел опустил меч и протянул вперед руку.

— Облекитесь в милосердие, благость, смиренномудрие, кротость, долготерпение. Снисходите друг другу и прощайте взаимно, как Он простил вам. Ибо Им создано все, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое, человеческое и небесное. Все создано Им и для Него, и Он есть прежде всего и все им стоит.

В воздухе зазвенел ликующий хор голосов. Ангел склонил голову и запел таким чистым голосом, что у солдат на глазах выступили слезы:

О ветер буйный, неба сын,

О облаков тяжелый клин,

Его божественную власть

Восславьте, аллилуйя!

О свет зари, свой глас возвысь,