Книга Мефодий Буслаев. Танец меча - Дмитрий Емец

Домой Меф вернулся, когда город уже серел, готовясь к ночи. Вечер прошел скомканно. Мефу казалось: время тащится. Страх разъедал его, тугим кольцом сжимая желудок. Меф знал, что, как только скрестятся мечи, страх уйдет, но для этого нужно дождаться полуночи.

А тут еще притащился Корнелий и, прохаживаясь по комнате, стал готовить его к смерти.

— Видишь коробочку? — оживленно щебетал он. — Я приготовил ее для твоего эйдоса! Мрак его не получит! Это обещаю тебе я, Корнелий, известный под прозвищем ТэТэ — Трепет Тартара!

О таком прозвище Меф слышал впервые.

— А кто тебе его дал? — спросил он подозрительно.

— Я сам! — с самодовольством ответил Корнелий.

— Слушай, Трепет Тартара! Можешь оказать нам огромную услугу? — обратилась к нему Даф.

— Все, что угодно!

— Покарауль, пожалуйста, снаружи! Тут на нас озеленители ополчились. Я думаю, Мефу не нужна драка перед боем с Ареем.

Корнелий с готовностью выскочил из комнаты. Вскоре Меф увидел, как с флейтой в руках он прохаживается перед окнами и, хмурясь, сурово посматривает по сторонам. С баскетбольной площадки доносились песни отдыхающих народностей. Меф подумал, что второму барану не пережить этой ночи. И не только ему.

— Пойдем сделаем хоть одно доброе дело! — сказал он Дафне и выскочил из комнаты. Дафна нагнала его у грузовичка.

Меф огляделся, отогнул брезент и забрался в кузов.

— Вылезай! — велел он барану.

Баран жался к мешкам. Вытолкать его Меф смог только пинками.

— Беги на волю, чувак! В пампасы! — сказал он и свистнул по-чимодановски, в два пальца.

Свист получился разбойничий. Меф был не самый плохой ученик, а Чимоданов — не самый плохой учитель. У Дафны заложило уши. Баран оглянулся и очень шустро — скорее, чем Меф ожидал — затрусил в пампасы, пробегом через прерию. Меф провожал его взглядом, пока он не стал точкой, затерявшейся между домами.

— Провожу-ка я его, пожалуй! А то, сами понимаете, всякое бывает, — виновато объяснил Корнелий и, прихрамывая, побежал за бараном.

Буслаев вернулся в общежитие. Часы перед входом показывали четверть десятого. Меф понял, что пора ускоряться. Дальше он действовал быстро, лихорадочно. Написал матери, что едет учиться за границу, надолго едет, когда вернется, не знает, и адреса точного не знает. Раньше не говорил, потому что не хотел расстраивать.

Письмо получилось не слишком убедительное, даже бестолковое, но все равно лучше, чем ничего.

— Отдашь матери, ну если… сама знаешь. Лучше, конечно, создай морок. Послушное такое растение, которое всегда поддакивает, таскается за хлебом и не грубит, — сказал он Дафне.

— Хорошо.

— Эйдос мой Корнелию не отдавай! Он его потеряет. Лучше, чтобы Эссиорх взял. А сама возвращайся в Эдем! — продолжал распоряжаться Меф. — Нечего тебе в Москве делать. Больше ни к кому в хранители не напрашивайся — сиди там себе спокойно, кушай фрукты.

— Хорошо! — подозрительно мирно поддакнула Даф.

— И меч мой мраку не отдавай! Обойдутся без него — слышишь! И щит… Эй, ты чего?

Она схватила его за шею, притянула к себе и крепко обняла.

— Ты набитый идиот, Буслаев! Ты подумал: как я буду без тебя, тупица и чурбан?

Меф хмыкнул.

— Люблю критику, когда она в здоровой форме, — сказал он.

* * *

Буслаев угадал. Задолго до полуночи в Царицыне стало стражно и страшно. Последние собачники удирали из парка, ощущая необъяснимый ужас, который пробирался в брючины, в рукава, в сердца, в души. Их четвероногие компаньоны поджимали уши и хвосты.

В стылом воздухе плавали пятна фонарей. Меф приехал в коляске мотоцикла «Урал», который Эссиорх одолжил у своего приятеля Угрюмого. За рулем был сам Эссиорх. Позади него сидела Дафна. Все время, пока они мчались по ночному городу, законопослушно останавливаясь на светофорах, Буслаев ожидал в себе всплеска гнева или хотя бы бодрости и никак не мог дождаться. Так и буксовал в тоскливой вялости, ощущая себя телком, который едет на бойню.

С одной разницей: телка не спрашивают, а он сам этого хотел. Меф ощущал себя как под обстрелом. Мысли одна тяжелее другой прижимали его к земле. Он думал: хоть перед смертью наступит прозрачная ясность, придет цельность. Как же!

Эссиорх обогнул шлагбаум и въехал на пешеходную дорожку. Впереди виднелся подсвеченный прожекторами царский дворец. В дальней части пруда, почти у самых строений, Меф увидел яркий красноватый купол силового поля.

— Временная турнирная арена мрака! Надеюсь, наши проверили ее, чтобы не было всяких штучек! — Эссиорх задрал голову.

Большой отряд златокрылых в тяжелых панцирях застыл в небе. С земли он казался неподвижным, чуть вытянутым желтым пятном. Златокрылые не вмешивались, к месту поединка не приближались. Все же держались так, чтобы их хорошо было видно с земли. Гарантия порядочности мрака, который понимает тяжелый кулак лучше других средств убеждения.

Эссиорх подъехал к арене метров на пятьдесят и остановился, заглушив «Урал». Вытащил ключ из замка зажигания и спрятал в карман, буркнув, что не доверяет здешнему народцу.

И точно, здешний народец доверия не вызывал. Внутри купола пылали факелы. Снаружи, через равный интервал, тянулась цепочка «мрачных стражей», как напряженно пошутила Дафна. Это были небольшие, быстрые в движениях бойцы из наружной охраны Лигула. Плоские, слизанные адским жаром лица не выражали ни жалости, ни мысли. Одно ожидание приказа.

Тут был не только мрак. В стороне от купола Мефодий разглядел валькирий. Служительницы света стояли боевым полукругом, развернутым к турнирной арене. Оруженосцы держали щиты. Здесь были все: валькирия серебряного копья Ильга, лунного — Ламина, медного — Хола, воскрешающего — Гелата, сонного — Бэтла. Таамаг нетерпеливо поигрывала каменным копьем. Радулга с Хаарой замыкали полукруг в самых ответственных точках. Фулона стояла чуть впереди, готовая, если потребуется, первой метнуть золотое копье и этим дать сигнал остальным.

Была тут и новая, прежде незнакомая Мефу девушка, сопровождаемая Антигоном, — робкий, долговязый подросток. Было заметно, что она боится. Наконечник копья дрожал. Дафна мельком услышала, как она спросила у Гелаты:

— А что нам делать, если они все сразу бросятся? Их же намного больше!

— Да ничего. Пойдем и быстренько умрем друг за друга! — на полном серьезе ответила Гелата.

— Да не вопрос! Только почему же быстренько? — Таамаг с нежностью поглядела на свое копье.

Миновав расступившихся валькирий, Меф неожиданно увидел Ирку. Под деревьями стояла коляска, а за коляской — Матвей. Ирка зябко куталась в плед, но была внутренне светлая и спокойная, хотя и грустная. Мефу сложно было определять полутона: он принимал то, что видел, как данность, не закапываясь в нюансах. Поговорив с Иркой (Багров при этом глядел в сторону и посвистывал), Меф повернул к арене.